Под Новый год.

Читайте начало в Часть1

Часть 2

На выходе с «Тополевки» стоянка пуста. След грузовиков прошедших за время моего отсутствия на трассе уже запорошило снегом. Колеса рвут снежное покрывало в мелкую снежную пыль, уходящую вихрями в хвост автопоезда…
И тут уже на подходе к прииску я вижу бочку, стоящую прижатой плотно к бровке. Ближе. А за бочкой полуприцепом тягач Урал. Еще ближе. «Так это же Чук!» – узнал я сцепку с 17-тикубовой бочкой, ее не перепутать, свои коллеги по гаражу. Да и Урал-375-ый у них особенный по тем временам с длинной «мордой», у которого под капотом движок ЯМЗ-238. «Что случилось? Почему стоит? Один? Давно ли?» Перехожу передачей пониже. Приближаюсь вплотную и стороной.
- Опа!? А почему форточка открыта? – от удивления произношу вслух.
Остановился. Разглядываю. Окна, как на том Зэпоре, затянуты инеем? Замечаю еле заметные клубы пара, выходящие из форточки. И тут открывается дверь кабины Урала, из нее вылезает крупное тело, машет рукой, и я еле слышу через стекло и шум мотора:
- Здорово.
Быстро переобуваюсь, накидываю полушубок с шапкой и выскакиваю. Подбегаю к Уралу. Под мотором тягача снег чуть приспущенный и отдает рыжим цветом. Валера мне с подножки:
- Давай сюда ко мне, а то выстужу.
Я заскочил в кабину Урала.
- Что случилось? Почему один?
- Серег, да я не один. – успокоил он меня:
- Сейчас Поп сольется на «Дальнем» и придет за мной. Тут же рядом.
- Так что с машиной, вроде, вот с ремонта?
- Да сначала рессору на бочке сломал, как с «Тополевки» выскакивать.
- Один делал?
- Да нет, мы тут втроем шли. Со мной на «Дальний» Поп в паре и попутно нас догнал Дула. Он на Мандриково пошел Новый год встречать.
Рассмеялись.
- Ты-то тут нормально, что с Валеркой то не пошел в тепле?
- Да мы втроем рессору перебрали, поставили, они пошли, я за ними, и тут коробку у меня заклинило, заглох, встал. С час сижу в шубе. Мотор зарезал (воду слил).
- Давай чаю горячего попьем хоть. – предложил я:
- Я тут его только залил кипятком у метеорологов.
Я сбегал за термосом и портфелем с шаниками.
Подскакиваю к кабине в обратном направлении от своей машины, вижу, Валера выходит из кабины.
- Серег, давай сначала растащим тягач с бочкой, а потом за чай. Я тут уже лапы под бочкой выставил, осталось только дернуть, а то Валерка придет уже постой, ему трудней будет выдернуть.
Я вложил в кабину Валерки свои «харчи», сел за КамАЗ, вывел его перед Уралом. Валера зацепил, приготовленный им же заранее снятый с бочки, страховочный трос за крюк моего полуприцепа.
- Давай! – слышу команду.
Скрип и хруст снега под колесами, небольшой толчок в схватке с Уралом, и легкая «пробежка» с метров двадцать.
- Стой! – слышу.
Сидим, пьем сладкий горячий чай вприкуску с шаниками.
- Валер, поехали со мной, что тут будешь сидеть, ждать и мерзнуть. Сейчас дорогой Попа встретим, пересядешь к нему.
- Нет. Машину не брошу. Тут осталось с полчаса, и он, Валерка, подъедет. А ты, Серый, не теряй времени, езжай, разгружайся и возвращайся. Помощь нужна твоя будет.
- А, ну, понял, вы бочку потащите на слив.
- Ну, да. Здесь же ее не бросишь с солярой. Сольют.
- Во! У тебя солярка в бочке? А мне экономию кинем малехо?
- Серый, кинем. У меня там и кран есть специальный.
Я довольный заулыбался.
- Слушай! А получается, Валера то не знает, что с твоей машиной?
- Нет. Не знает. Но уже догадывается.
- Так, надо с диспетчерской прииска связаться с нашей автобазой и вызвать техпомощь?
- Да нет. Не надо.
- А как с машиной?
- У Попа есть жесткая сцепка и на бочке фаркоп. Он зацепит тягач за собой, и мы пойдем. А на горках, если что, забуксуем, ты поможешь. Пойдешь в сопровождении?
- Валер, нет проблем.
- Все. Езжай.
- Ну, Валер, давай тут потеплее закройся. Мне недолго вернуться. А там, успею к вам, сольем малость мне в основной бак.
Мы попрощались, я прихватил его пустой термос под заправку на прииске горячим чаем, и сев за руль, пошел на прииск.
И вот уже столбы света прииска, устремленные ввысь небес тонкими лучами, растворяющимися где-то в глубинах снежных серых туч. Уже совсем стемнело. Валит снег.
На въезде в поселок «Дальний» навстречу вылетает Урал-375 «наливник» (с полуприцепом цистерной). Приближаясь ко мне моргает фарами. «А… Валерка (Поп) возвращается». Останавливаемся при разъезде, и в приоткрытые окна дверей обмениваемся информацией. Он спешит на помощь коллеге по гаражу, другу. Я на разгрузку угля.

Диспетчерская в управлении прииском. Скрип дверной пружины, коридор, свет в окне…
- Здравствуйте, Татьяна! С наступающим!
- С наступающим! – в ответ из окошка, обвешенного новогодними серпантином и снежинками, и разрисованного подкрашенной зубной пастой. Диспетчер взяла мои документы с вопросом:
- А видел «налив» дорогой? Тут все шофер с вашей базы торопил меня, беспокоился, что его товарищ отстал.
- Да. Видел. Сломался тут недалеко у поселка.
- Техпомощь вызвать? – она оторвала взгляд от путевого листа и отложила его в сторону, занявшись с накладными.
- Да нет. Не надо. Сейчас тески перецепят полуприцепы и придут сливаться.
- А где еще четыре машины с углем?
- Так они с утра должны были выйти с «Зеленого» (микрорайон поселка Черский называли одноименно автобазе и морскому порту).
- Так мне бригаду снимать на ночь со склада угля?
- Я не могу сказать, возможно, к ночи подойдут все.
- Хорошо. С начальством решим. Ты езжай быстрее, пока ребята не снялись с угля, там сейчас один ваш под разгрузкой стоит.
- Татьяна, а можно вас попросить кипятка согреть в термос? Я его вам на время разгрузки оставлю с пачкой чая, заварите сразу.
- Оставляй. Заварю. – засияла улыбкой приятная женщина в окне диспетчерской.
Пока стоял в диспетчерской, на улице погодка сменилась. Подул легкий южный ветерок, щиплющий морозом щеки.
Угольный склад. Стоит Урал самосвал с поднятым кузовом сельхозником, а у заднего борта у прицепа суетится водитель. «Вадик» - пролетело мыслями. Трактор стоит, молотит на оборотах стороной. Я подъезжаю медленно стороной Урала и останавливаюсь, выскакиваю и к Вадиму.
- Привет, Вадик!
- Привет, Серый! Тебя тоже отправили под Новый год?
- Ну, да. Отца должен был быть рейс, но он его мне отдал. А что у тебя случилось?
- Да тут уголек примерз к кузову. Эх! Прихватило в мороз, трактором бы свалил, да борта мешают.
- А ты когда пришел на «Дальний»?
- Да, часов с пять назад, знал бы, что примерзнет, сразу бы свалил уголь…
- А наших ребят на трассе видел?
- Видел, они втроем рессору Чуку ставили.
- Так у Чука коробку заклинило. Знаешь.
- Нет. Как он? Помощь нужна.
- Да нет. Мы тут с Попом сейчас его выручим. Валерка уже там, перецепляет его бочку.
- Понял. У меня тут дела еще. Ну, если что? То на трассе встретимся. К Новому году надо дома быть.
- А где ребята?
- Тракторист с грузчиками в теплушке.
- А что они тебе не помогут?
- Да сам тут разогреюсь.
Я побежал к теплушке. Дверь открываю рывком. Обдало туманом теплого воздуха. Мужики сидели за бутылочкой беленькой, расслаблялись под Новый год.
- Здорово! – я, входя и закрывая за собой дверь.
Стоял треск горевшего каменного угля в железной раскаленной докрасна печке.
- Ты разгружаться?
Да.
Мужики, далее молча, собрались, и мы вышли к технике. С полчаса и «шаланда» пуста.
Я вновь подбегаю к Уралу. Шофер долбит ломом уголь с кузова.
- Вадь, мож помочь?
- Серый, у меня тут еще дела, сам справлюсь, езжай, там нужнее...
Возвращаюсь в диспетчерскую.
- Татьяна, прибыл «налив»?
- Нет. Сереж, термос заварила, на.
Я забрал документы с термосом и …
«Дальний» позади. Подъезжаю к Валерке. Вижу, мужики цепляют 17-кубовую бочку за тягач Попа. Но! Тягач не лезет. Сидят в 375-пятом, спускают колеса подкачкой. Груженый полуприцеп просел на лапах. Сажусь к мужикам в кабину сцепляющегося Урала. Пьем чай.
- Серый, подгоняй свой КамАЗ к бочке, ща заправим. – вспомнил обещанное Валерка.
После чаепития, я продвинул КамАЗ баком к указанному месту слива, Валера достал «хозяйский» шланг, наткнул один конец его где-то там под полуприцепом, вытащил второй конец ко мне, стоящего у бака.
- На, суй в бак, сейчас кран открою, скажешь, как пойдет и когда кран закрыть.
- Ладно! – я откликнулся.
Второй Валера крутился у своего тягача Урала, следил за колесами, насколько Урал присел под полуприцеп.
Свет фар, установленных на задних свесах рам тягачей, под полуприцепы. Легкий ветерок менялся поземкой. Метет…
Я под фонарик контролирую.
- Валер! Пошла!
Что-то белой струей из шланга зашумело в бак. Минута, другая, с пять…
- Хорош! Валер! Закрывай!
Струя стихла.
Урал, стоящий под сцепку с цистерной, пошел назад под полуприцеп, легкий звук удара с щелчком запора. Есть! Сцепились.
Сижу с Валерками в кабине Урала. Качаем колеса.
- Серый, ну, ты давай тут спи, а мы пошли сливаться. Бочку оставим на нефтебазе прииска. Придем тягачом. – объяснили мне дальнейшие планы мои коллеги.
Через минут 20 тески ушли. Я закатил полуприцепом КамАЗ под «зарезанный» Урал, и, выставив под обороты двигатель, залег в спальник под теплый «радикулит». Уснул.

Просыпаюсь от жуткого холода. КамАЗ заглох. Жутко холодно. Тишина. Огляделся кругом в стекла. Пуржит поземкой. Коллег нет. Рукой на радиатор «радикулита» - еще теплый. Облегчение. Выпрыгиваю из спальника к «баранке» ногами в тапочки и давлю одной ногой в полный выжим сцепления и второй на педаль акселератора, взглядом на приборку, датчик температуры где-то там ниже 40, в голове переполох, габариты и зажигание выключил, включил и ключ на «старт». Маслаю стартером двигатель, крутит легко, но не схватывает…
«Что же произошло?» - не могу сообразить: «Все, надо одеваться пока мотор не остыл совсем, искать причину. Продавить помпочкой, может, пойдет?»…
Быстро в ботинки и шубу с шапкой. Все! Уже у бака. Фонарик в горловину. А там? Кисель. Рука потянулась к трубке обратки. Холодная, как лед. Схватил измерительную палку и сунул в бак. Шевелю. «Что за черт? Соляра…? Что я залил?» Еле, еле этот кисель перемешиваю.
А метет!? Мама не горюй!!! Тут, куда подставил машину баком под бровку зимника, поземка поднимается по бровке и кружит под бак, прометая под машину весь снег, только у колес затишье и наметы.
«Ноги в коленках и по икрам пробивает ветром. Надо ватники доставать. Нет! Сейчас еще помпой попробую продавить. Остынет же…»
На КамАЗе за фильтром грубой очистке мой напарник, отец, еще с опыта с первых рейсов на нем поставил помпу. Кабинку то если что не в радость кидать туда-сюда. Хотя, гидравлику так же с первых рейсов убрал, в мороз масло застыло и все не поднять и не опустить, жестче выставив торсионы под кабиной.
Я качаю помпой вхолостую, набиваю в надежде, что подхватит. Жестче пошла. «Ха! Закачал!» Еще жестче. «Идет!» Чую трубки «зазвенели» под давлением. Бросаю! В кабину. Отжимаю педали. Кручу мотор.
Дыр.. Дыр… Дыр, дыр… - начал схватывать. Перекур стартера в две минуты. По новой. Дыр, дыр, дыр – Ваю!!! Есть!
На моей голове от радости волосы зашевелились!
Дык… Дык… И потух…
« Бл…!!!»
Еще попытка. Еще. Завел. Но обороты не развивает. Не глушу. Ручной газ навытяжку под набор оборотов, а сам к машине, схватив ветошь в кармане двери. Снимаю с кронштейна верхнего бака кусок вязальной проволоки, одним концом перепутываю проволоку с тряпкой с «шар», и, взявшись за второй конец, открываю бак и вталкиваю в него, окунаю, обмакивая тряпку солярой. Или наматываю кисель на тряпку. В общем, проволока вьется из стороны в сторону, а результат в лучах фонаря не заметен. Вытащил, обежал КамАЗ и с подветренной стороны за колесом пытаюсь зажечь этот «факел». Сопли соляры сползают с тряпки каплями на белый снег, спичка тухнет. Вторая. Третья. А КамАЗ все еще «трындит», не глохнет, но и мотор обороты не набирает. «Слава Богу, не глохнет». Хоть это радует. Разжег я свой факел, а он сперва, как бенгальский огонь давай в разные стороны постреливать. «Вот тебе новогодний фейерверк». Выждал до устойчивого пламени. Бегу к фильтру грубой очистки. Одной рукой грею фильтр, второй качаю помпочкой солярку. КамАЗ начал оживать. Факел под бак, где стояк заборника. Ветер сбивает огонь. Я пытаюсь его уберечь, прикрывая пламя своим телом. Грею. Слышу мотор выходит плавно в обороты. Рукой за трубку обратки – холодная. Факел тухнет. Я замерз. Мочи уже нет! Руки уже не терпят. Ныряю в кабину! Руками к «радикулиту». «Теплый!» Грею руки и отхожу сам. В кабине явно выше нуля. Взгляд на приборку. Температуру КамАЗ не набирает, все там же, где-то у 40 градусов. Обороты поднялись к 1500. Ткнул «ручной» сбавил к 900. Сижу и греюсь руками о еле теплый «радикулит».
- Вот сэкономил!? – прозвучало в раздумьях с уст с постоянным взглядом на прибор температуры.
Стрелка вздрогнула и отошла чуть выше 40.
А на сердце облегчение. Мыслями: «Да… На зажигалке (Урал-375) я не испытывал такого, даже попадая в -52, был уверен, что топливо не подведет, вырабатывал бак почти в ноль, и переключался на другой, или вливал в него без опасения холодное топливо». А на дизеле я в первый зимник, и первый раз в мороз. Сразу вспомнил все слова своего напарника наставника по переключению с бака на бак. А у отца тут была настроена своя система между баками, основной ураловский на 300 и два сверху вертикально по 300 ураловские, не в перелив с дополнительных в основной, как зачастую у многих, а под заводскую с постоянным подключением через краны. «Что бы перейти на второй бак», учил меня наставник: «Сначала открой обратку, что бы прогреть стояк, а потом и забор переключай, поэтому при заправке баки не доливай по горловину, а оставляй место немного для горячей обратки. В морозы опустевший бак не заливай при работе из него двигателя, переключись на другой, а попом все по той же схеме. Иначе стояк перехватит и мотор встанет». Забыл. Залил.
Руки обдало жаром и следом лицо. Достал ватники из-под матраца спальника. «Пусть тут ближе лежат». А затем: термос и горячего чайку с сахарком. Под кружечку чая пришла мысль: «Так, надо бы убрать машину из-под бровки, а то поземкой прямо в бак и холодный ветер студит солярку. Давай-ка за бочку Попа встану на той стороне зимника, и там КамАЗ можно выставить «головой» на ветер». Термос на место. Первую передачу в коробке, сцепление отпускаю с прибавлением газа, а он, «газ», не прибавляется, обороты мотор не развивает, выжимаю сцепление, и дохнет…
Пока не заглох, ручку газа на себя, выскакиваю из кабины и по новой: факел с новой ветошью из кармана двери в бак, розжиг за колесом, грею, качаю помпой, обороты поднимаю. Ох! Как глушить не охота и лезть под кабину…
Наконец-то дизель пошел в обороты! Все бросаю. Сам в кабину. Ручной газ сбрасываю, работаю педалью в надежде «разогнать» мотор. В один момент подтыкаю передачу. КамАЗ сдвинулся. Заскрипел снег под колесами. С метров 10 и мотор глохнет, но передачу выключаю, обороты помалу набираю. «Бл…! Главное с ветра бак убрать». Помалу двигаюсь к полуприцепу Попа у другой обочины, и за него. Все! Выставил грузовик, как задумал. Самого в жар кинуло. Сбрасываю ботинки, натягиваю штаны ватники, и вновь в ботинки. «Так. Надо погреть бак и фильтра. Может и пробьет обратку». Выскакиваю к машине, достаю из ящика еще ветошь, и по третьему кругу, только уже основательнее и без суеты. С 20-30 минут работы у отстойника, фильтров, и под стояком бака с нормальным таким факелом. Рука постоянно тянется к трубке обратки. «Бл… Холодная. Мотор выровнялся в оборотах. Я замерз. В кабину. «Что? Хапнул? Вот так». Взгляд на приборку. «Температурка поднялась у двигателя выше к 60 градусам». Радует. Успокаивает. Пью горячий чай с сахарком и жую шаники. И мысли полетели к дому и семье…

Не помню, сколько я проспал прямо за «баранкой», вытянувшись ногами на пассажирские сиденья, а голову закинув поверх угла спинки водительского сиденья и упершись в обивку кабины. Проснулся от перегрева в теплой одежде. Ватники то не снял. Да и шуба с шапкой и ботинками были на мне. Жарко. Сразу взглядом на приборку. Температура замерла у 60. КамАЗ ровно урчал в 900 оборотов. Обрадовало и успокоило. Расстегнул шубу, но снимать не стал. Скинул с головы шапку. Огляделся. Вокруг темно. За окнами кабины только снег, подсвеченный габаритными огнями тягача, и поземка. Глянул на градусник за окном. Там чуть выше – 40. «Вроде потеплело?» - пролетело мыслями. И задремал.
Сквозь сон слышу хруст снега, что-то при этом снится мне про новогодний праздник. Открыл глаза. Яркий свет в окно двери и в зеркало заднего вида. Светом ослепило глаза. Невольно прикрываюсь рукой. И жарко. Хруст снега в накате колес грузовика и…
- Ребята вернулись! – тут проснулся я.
Выскакиваю из кабины на снег, прихватив шапку и накинув ее на лету. Зимник весь замело. Ботинки тонут неглубоко в снегу по лодыжку. Вижу прибывший тягач Урал-375, который встал у замороженной машины. Бегу к нему. Из кабины тягача выскочили с одной двери один за другим тески.
- Как ты, Серый? – один из них.
- Да нормально.
- А чего в ватниках? – замечает второй.
- Да я тут за жизнь боролся.
- Что случилось? – в два голоса.
- Заглох мой КамАЗ после левой заправки.
- Как? – удивился Чук.
- Да не бери, Валер, в голову, я сам виноват.
- Сейчас нормально? – он же мне вопрос.
- Вроде отошел.
И мы занялись сцепкой. Валерки полезли снимать жесткую сцепку с бочки Попа. Я их страховал. Скинули аккуратно сцепку, втроем притащили к буферу замороженной машины, одели на клыки. Поп развернул свой тягач и подогнал его задом к серьге сцепки, мы ее с первой попытки накинули на фаркоп.
- Ну, что, Серый, еще чуток побудешь тут один? – обратился ко мне Чук:
- Мы тут к «Дальнему», там на расчищенной площадке крутанемся, что бы тут в снегу не барахтаться, и сразу вернемся.
- Да, все нормально, Валер. – успокоил я его:
- Давай. Езжайте.
Мы, улыбаясь, переглянулись.
- Не скучай! – он мне уже в оглядку и удалился к кабине тягача.
Там открылась дверь кабины, выскочил водитель, Чук заскочил в кабину, и за ним, махнув приветственно мне рукой, вернулся водитель. Ведь почти все шофера на Уралах блокировали дверь пассажира на время зимников – на двери пассажира надпись «Перевозка пассажиров запрещена!».
Этим временем я вернулся в свой КамАЗ. И уже наблюдал в зеркало, как сцепка тягачей Уралов ушла в темень тундры.
Не прошло и часа, как я услышал вновь от наката колес скрип снега. Уралы вернулись. Я вскочил и пробежался вдоль стоящего за моим автопоездом полуприцепа к пришедшим машинам. Валерки подтянули замороженного вдоль бровки зимника ровно за полуприцеп бочку и уже расцеплялись.
- Серег, отгони свой КамАЗ. – услышал я от стоящего у машин.
Быстро вернулся. И вытянул свой автопоезд чуть подальше.
Ребята тем временем сцепили тягач с полуприцепом. Я подскочил в помощь.
Мы даже не стали пить чая. Сцепив автопоезд Попа с «зарезанным» тягачом Чука, Валерки уселись в кабину «головы» сцепки. Мы двинулись в путь к дому, договорившись, что на стоянке у «Тополевки» встанем проверить сцепку, и на чай. Я пропустил ребят вперед, а сам пошел за ними.
И тут вот история с солярой повторилась. Только я набрал обороты двигателя за 1500, разгоняя автопоезд по заснеженному зимнику, КамАЗ вдруг затрындел…
«Это что?» - рассудок мой помутнел от злости. Выжимаю сцепление в надежде прогазовать мотор в накате автопоезда, а двигатель дохнет…
Взгляд в след уходящей сцепки. «Вот. Поторопился. Не разделся. Поехал в ватниках. И накликал на себя беду» - серчал я: « И, причем тут ватники? Надо было сразу фильтра проверить. Что там с обраткой?»
Я уже у бака. Кисть руки на трубке обратки. «Холодная. Бл…» Заглядываю, подсвечивая фонариком в бак. «Все тот же кисель». Качаю помпочкой. Все тщетно. Солярку помпа не берет. Все в холостую. «Как быть?»
Достаю ключи из ящика. Выкручиваю пробку на фильтре грубой очистки. Дизтопливо не течет. «Вода в стакане?» Меняю ключ и выкручиваю четыре болта. Стакан фильтра в руке. Бегу на свет к габариту. «Бл… Он забит плотно поверх парафином! Что делать?» Пытаюсь палкой «измерителем уровня топлива» выковыривать все, что могу. Но!
Достаю ветошь, быстро черпаю стаканом сеткой (!) соляру из бака, сливаю на ветошь тут же под горловиной, поджигаю, грею корпус стакана фильтра, что бы вытопить и удалить из него все.
Благо тут вдоль дороги кусты и поземки почти нет.
Но сильно мерзнут руки. Бегу к кабине, достаю рукавицы. Кисти рук прячу в мех рукавиц от мороза. Греюсь, зажав их между ног присев у пламени «фитиля» из ветоши. Руки отходят.
- Так… Как быть дальше? – невольно пролетает из моих уст: «Двигатель остывает», и осенило меня:
- Ну-ка! Гляну, что там в верхних баках?
Выхватываю из огня корпус фильтра не снимая рукавиц, сливаю с него остатки жидкости, скидываю с правой руки рукавицу на бак, проверяю наличие резинового кольца на корпусе. «На месте!» Подтыкаю стакан, и наживляю болты, затягиваю ключом. Рукавица вновь на правой руке.
Затем заскакиваю на площадку за верхними баками на тягач. Заглядываю в один из баков, подсвечивая фонариком. «Ага! Тут то она потемнее будет!» Приседаю и беру с основного бака палку «измерялку», под свет фонаря болтаю ей соляру. Свободно ей, палкой, болтаю! «Что ж я раньше-то не сообразил?» Незамедлительно переключаю краны на верхний бак. Качаю помпой топливо. Ан-н-н… Нет. Топливо не идет. Топливоподкачивающий насос работает впустую.
- Что за черт!!! – воскликнул я, чуть не промочив глаза от обиды на себя, на всю тундру, выпустив горечь:
- Все! Отъездился. Экономист… Забило трубки парафином?

«Так. Не паниковать. Надо запустить как-то мотор». Полез за шлангом подкачки, достал, накрутил на клапан ресивера. Воздух пошел, я его, переломив шланг, на время заглушил. Скрутил трубку от корпуса фильтра, подающую топливо с баков. Концом шланга подкачки в нее. Кран обратно на основной. Ухом к открытой горловине бака. И слушаю: «Бурлит в нем солярка или нет?» Тишина в баке. Только воздух шипит у трубки…
«Где-то у меня был короткий обрезок шланга подкачки?» Бросаю эту неудачную затею, сняв с клапана ресивера шланг. Нашел обрезок в ящике, сунул его через горловину верхнего бака до середины бака в солярку, и, открутив вторую трубку от корпуса фильтра, идущую к помпочке, наткнул на нее этот шланг. Качаю. Помпа быстро подхватывает солярку с верхнего бака. «Звенят» трубки!
- Есть!!!
В кабину. Ключом на «старт». Мотор работает с первой попытки.
- Что же ты сразу-то не сообразил? – ругал я себя на всю кабину.
КамАЗ поднимал температуру мотора к 60 градусам.
- Так! Надо парней догонять, а то они меня заждались и уже потеряли. – пролетело вслух.
Я выскочил к машине, вытащил тряпку из ящика, накрутил трубку от бака к корпусу фильтра, не затягивая ее ключом, обвязал весь фильтр грубой очистки тряпкой, что бы его не забило снегом. Все остальное сложил в ящик. Придавил шланг крышкой горловины бака, что бы он, шланг, из бака не выскочил на ходу. Все! Еду!
Уже светает…
«Тополевка». Стоянка, на которой стоят Уралы «связанные» сцепкой через полуприцеп цистерну. Белый дым из выхлопной трубы головной машины тянется кверху.
Тут среди высоких тополей, лиственниц и кустарников ивы затишье.
Подтягиваюсь к Уралам.
Кругом сцепки на снегу натоптано шоферами в проверке надежности технического состояния.
Вглядываюсь в стекла кабины Урала, где боковое на пассажирской стороне заледенело. Протягиваю КамАЗ вперед побольше. Вижу в лобовое стекло «головы техпомощи» спящих сидя по сторонам кабины двух тесок.
- Фа-а-а!!! – горном с кабины КамАЗа.
Мужики в два тела разом поднялись и головами вытаращились в стекло на меня, протирая глаза рукавами, и следом один из них мне машет рукой: «Мол, давай сюда к нам».
Я все так же одетый, ведь не раздевался, не терял времени, что бы их догнать, выскочил из КамАЗа и оббежав «морду» Урала, заскочил в кабину в уже приоткрытую мне в приглашение дверь, захлопнув ее за собой.
- Что? Опять солярка? – взволнованным голосом произнес Чук.
Я кивнул головой.
- Хреново. – пробурчал он:
- Я тут понял одну беду. Прошлым рейсом под теплую погоду мой отец (напарник) на прииск «Весенний» масло возил.
Он прикурил папиросу «Беломор» и продолжил:
- Так там уже попал под морозец. Эх. Долго они выпаривали масло из бочки. Вот видать, и осталось на дне бочки, а этим рейсом все с соляркой перемешалось видать.
- Возможно, Валер. – подхватил я его рассказ:
- Тут парафином забило все трубки с бака до фильтра грубой очистки, и сам фильтр.
- Вот ты, наверное, сейчас по…ся?
- Я на прямую кинул шланг.
- Ну, парни, давай перекусим, да посмотрим что делать дальше. – предложил нам сидящий между нами и уже там что-то под ногами ковыряя и вытаскивая.
Перекусив мы вышли на морозный воздух.
Уже совсем рассвело.
Чук удалился к своему Уралу. Мы с Попом подошли к КамАЗу. Я сразу обратил внимание на верхний бак, который покрылся белым инеем от теплой в нем солярки.
- Смотри, Валер, пробило обратку! – воскликнул я.
- Сейчас Валера паяльную лампу принесет и мы пройдемся ей по трубкам. – пояснил мне действия Чука стоящий рядом коллега.
Разогрели лампу, отогрели трубку, которая выпустила из себя сопли парафина, все установили, прокачали, и, хлебнув напоследок горячего чайку, собрались дальше к дому. Я, вернувшись в КамАЗ, разделся и переобулся, уже воспрянув духом, что машина к дому довезет без проблем. Двинулись. Меня в этот раз пустили вперед, договорившись, что я буду следить в зеркала за дистанцией, и не убегать.
Не успев выйти с «Тополевки» навстречу нам вышли «углевозы». Да, те, что я оставил на стоянке прогрева перед выходом в рейс. Колонну замыкал Урал Чирана. Сближением со мной встречная моргнула фарами. Остановились в разъезд кабинами напротив. Каждый опустил свое стекло двери.
- А ты чего, молодой, не спишь ночами? – прозвучало в мой адрес от Чирана:
- А если бы этих машин не было бы? С кем я бы пошел?
Я смутился.
- Ладно. Молодые вы еще. Не евши пуда соли. Как там с дорогой?
- За «Тополевкой» до «Дальнего» метет, но так пока не сильно, поземкой. – я в ответ.
- А на автобазе говорят пурга.
- Может дальше на перевале? Блин. Там же наши машины еще? – озаботился я.
- А за ними вроде Техпомощь отправили.
- Это хорошо. Но мы ее не встречали. А как до дома?
- Все гладко.
Меня подперли сзади Валерки. И мы с Чираном разъехались.
Перед Анюйском встретили Урал-4320 «Техпомощь». Он, оказалось, вышел за тягачом Чука, и заодно вывести все оставшиеся на трассе грузовики обратно домой к Новому году.
- Ну, что, Валер, дотащишь сам?
- Дотащу. Если что, Серега поможет.
Пожелав друг другу удачи, разъехались.
Переправа через речку Анюй, поселок стороной, и по горкам я пропустил Уралы вперед, чтобы если что, обойти их и взять на буксир в помощь. Но Валера аккуратно прошел все подъемы по горкам. Мы вышли на реку Пантелеиха и прошли по ней до Колымы и поселка Черский. Колымой по льду, минуя Аэропорт, административный микрорайон Черского, дошли до «Зеленого Мыса» - домой.
Уже давно стемнело. Поселок встретил нас светом лампочек на столбах и гирляндами меж ними через дорогу и вдоль ее, новогодними украшенными на улицах и предновогодней суетой его жителей.
Машины оставлены до следующего года на стоянке прогрева. Уже второго января нам отправлять своих напарников в рейсы, только Чукам на ремонт. Но это уже неважно нам. Сдаем путевые. И расходимся по домам к семьям. Закончен этот последний в старом году рейс.
Мы под Новый год дома! С Новым годом!!!

Если вам нравится, не забывайте ставить лайки и подписывайтесь на мой канал.