Галимзян Шараф – общественно-политический деятель, крупный языковед, статистик и краевед, был выдающимся человеком своего времени. Однако нельзя сказать, что в последнее время гуманитарная общественность уделяла ему пристальное внимание. Сейчас о нем лишь изредка выходят небольшие научные статьи. Между тем в год столетия образования Татарской АССР, хочется еще раз напомнить об этом замечательном татарском деятеле.
Галимзян Шараф родился в 1896 г. в деревне Аксу Тетюшского уезда Казанской губернии в крестьянской семье. Он был четвертым из братьев Шараф, ставших впоследствии знаменитыми издателями, основателями журнала «Магариф». Способности к обучению проявились у Галимзяна рано, недаром его имя означало «ученая душа». Несмотря на скромное происхождение, Галимзян получил разностороннее образование. Сначала он закончил известное медресе «Мухаммадия», а затем поступил в Казанское реальное училище, где давались основы технического образования.
Но уже в этот период Шараф почувствовал тягу к гуманитарным наукам. Удивительно, будучи совсем юным «реалистом», он начал подготовку первой хрестоматии по татарской литературе «Уроки литературы в школе», которая была издана в 1912 г. По свидетельству известного татарстанского историка Р.К. Валеева, в это же время Г.Шараф вместе с казанским поэтом П.А. Радимовым опубликовал первые переводы на русский язык произведений Габдуллы Тукая в сборнике «Шурале».
После окончания реального училища перед Г. Шарафом открылась возможность поступить в технические институты и построить престижную карьеру инженера. В Российской империи такие вузы были только в Петрограде, Москве и в западных губерниях, поэтому в 1915 г. Шараф уехал из Казани в Петроград. Там он поступил в Институт инженеров путей сообщения. Но интерес к истории и лингвистике никак не отпускал будущего инженера-путейца, и Шараф стал вольнослушателем историко-филологического факультета Петроградского университета, где преподавали такие известные ученые, как С.Ф. Платонов, Н.И. Кареев, А.Н. Самойлович. Тогда же он сблизился с лучшими представителями татарской студенческой молодежи - Ильясом и Джигангиром Алкиными, Султанбеком Мамлиевым и другими.
Однако революционный вихрь 1917 года вырвал Шарафа из учебных аудиторий, и он целиком окунулся в общественно-политическую деятельность. В этот период он стал участником двух Всероссийских съездов мусульман, на которых решались судьбы тюркских народов страны, был выбран депутатом Миллэт Меджлиси, вместе с Ильясом Алкиным отстаивал идею территориально-национальной автономии для тюрко-татар, являлся заместителем в коллегии по осуществлению Урало-Волжского штата в январе 1918 г., в период создания ТАССР участвовал в комиссии по определению границ республики со смежными областями, подготовил статистические материалы по экономике, социальному и национальному составу населения края.
После окончания гражданской войны и стабилизации политической жизни в республики Г. Шараф весь свой дух экспериментаторства направил на исследовательскую и преподавательскую деятельность. В 1921 г. он стал одним из организаторов Восточной академии, начал тесное научное сотрудничество с известным казанским филологом В.А. Богородицким – основателем экспериментальной фонетики. После объединения Восточной академии и педагогического института Шараф преподавал на восточном отделении последнего, а также руководил отделом востоковедения Академического цента Народного комиссариата просвещения ТАССР.
Середина 1920-х гг. стала началом взлета научной карьеры Г. Шарафа, когда ряд его новаторских работ в области татарского языкознания появился в Вестнике научного общества татароведения, а также журнале «Магариф». Однако в это же время в судьбе ученого начались и непростые испытания. От представителей гуманитарной интеллигенции, почти всегда наиболее уязвимых перед органами власти, в этот период требовались особые проявления лояльности. Но Г. Шараф не стал приспосабливаться к «текущему моменту». В 1927 г. он направил письмо И.В. Сталину, в котором высказался против перевода татарской письменности с арабской на латинскую графику и после этого подвергся преследованиям, хотя вскоре и был отпущен.
Конец 1920-х гг. принес Шарафу известность и заслуженный авторитет в научных кругах. Он стал действительный членом Международной ассоциации экспериментальной фонетики.
Академик А.Н. Самойлович, тот самый, лекции которого юный Галимзян слушал еще в Петроградском университете, писал, что «работы Г. Шарафа должны быть высоко оценены советскими лингвистами. Он – большой специалист в области татарского языкознания».
Но 1930-е оборвали его творческий взлет на самом пике. С начала 1930-х гг. Шараф, как и многие другие его коллеги, сначала стал подвергаться нападкам в коммунистической прессе как «буржуазный ученый», а в 1937 г. был арестован и приговорен к исправительно-трудовым лагерям. После освобождения вернуться в Казань ему не разрешили, и Г. Шараф в последние годы жизни работал простым учителем в Апастовском районе. Умер он в 1950 г. будучи тяжело больным человеком. Реабилитировали замечательного татарского ученого лишь посмертно, в 1991 г.
