Эти времена никогда не вернутся, страшные времена. Но среди событий тех лет сейчас вспоминаются почему-то исключительно курьёзы. Вот один из них.
В конце 90-х – начале «нулевых» на улицах маленького Смоленска стреляли едва ли не каждый день. Я, криминальный журналист, всё время была как бы «внутри» событий – тогда всё было бесконечно проще в плане получения информации. Я запросто могла прийти без предупреждения к кому угодно – людям в погонах или представителям ОПГ.
Тогда в каждом кабинете и «подполье» поголовно пили. Не пить было нельзя – окружающие не поймут, доверять не будут. И вот за рюмочками и стаканами вырисовывались ТАКИЕ истории! Однако своими глазами посмотреть на «живой детектив» куда интереснее.
Летним воскресным вечером я скучала дома, находясь в заслуженном отпуске. И вот по улице под окнами моего дома с диким воем пронеслась «скорая». Ага! Чую! Что-то этакое! Набираю «03». Отвечает знакомый молоденький диспетчер, голос у него почему-то смеющийся, радостный – мол, на улице Черняховского молодого мужчину завалили в собственном подъезде. Был и контрольный выстрел в голову.
Беру такси и мчусь на место происшествия. Уже позже подъехали прокурор и начальство из УВД, как-то обиженно кивнув мне.
Обшарпанная жёлтая двухэтажка. Покойный лежал в большой луже крови возле ступенек, ведущих на первый этаж жилого дома. То есть, чтобы зайти в подъезд, нужно сильно постараться, дабы обойти распластанное тело и не споткнуться об оное. Вскоре во дворе стояли человек двадцать разных оперов, следователей, криминалистов. Плюс кучка любопытных соседей. И тут полил дождь.
Зонтиков ни у кого не было, и многие ринулись с улицы в подъезд. Потом дождь закончился, и народ повалил обратно во двор. Но дождь опять пошёл... Толпа бегала туда-сюда, остановить её было невозможно. Следователь умолял: «Да не наступайте же вы на покойника!»
Так продолжалось часа три. За это время соседи успели чисто по-русски помянуть усопшего и уже практически перестали замечать его тело, то и дело спотыкаясь о него. Наиболее активные пытались помогать следствию в стиле: «А вон там не гильзочка ли лежит?» Все это напоминало немыслимый балаган.
Прокурор разрешил мне присутствовать при самом первом допросе вдовы погибшего. Никто из обитателей квартиры не спросил, кто я такая. Красивая вдова, отвечая на вопросы, даже для приличия не прослезилась.
Наконец, уже глубокой ночью, приехала «труповозка». И трое парней в облаке перегара. Включая водителя. Я напросилась с ними. По дороге в морг мы то и дело останавливались, чтобы помянуть покойного и выпить за наше неожиданное знакомство. «Буханка» так виляла, что труп в прицепе то и дело подпрыгивал. И как мы его вообще не потеряли…
Абсурд продолжился и дальше. Во всем морговском здании и во всей округе был вырублен свет, тьма непроглядная. Такое тогда было часто – главный энергетик воевал с губернатором. И вдруг на порог выходит какой-то пузатенький, лысоватый сотрудник морга – в домашних тапочках, махровом халате в полоску, со свечкой в одной руке и шашлыком в другой. От этой картины, с учётом увиденного за вечер, я начала терять ощущение реальности.
Про труп мы благополучно забыли и уселись за стол. При свечах пили водку, ели шашлыки. Под утро дали свет, и мы затянули: «Здесь птицы не поют…» От приглашения посетить морговскую сауну (!) я скромно отказалась.
Солнце поднималось над Смоленском, и пора было ехать домой, чтобы, не свалившись в сон, быстро, на листках бумаги, написать статью для свежего номера газеты, добежать до редакции, сдать исписанные бумажки машинисткам, сходить с коллегами в соседнюю забегаловку похмелиться и отправиться в прокуратуру за комментариями о первых версиях убийства. О своём отпуске я тогда просто забыла.
Оксана СОЙКО
THE END