Работа в клубах - это всегда встреча с огромным количеством людей, стоящих за организацией всего процесса. Публика, приходящая на концерты видит лишь вершину айсберга. Ей кажется, что все происходит само собой, лишь с небольшими очевидными усилиями со стороны ограниченного количества персонала.
На самом деле внутри всего процесса находится большое количество тех, кто делает все для того, чтобы механизм работал бесперебойно. Это и артисты, и менеджеры, и техники, и бармены, и охранники и еще с десяток разного рода профессионалов.
По большей части все эти люди весьма интересны, по статусу своему находятся уже где-то за чертой обычного уклада жизни и привычек. Ведь сама специфика процесса во многом маргинальна. Не так много желающих проводить большое количество времени не в привычном дневном графике, а м повышенной активностью в вечерние и ночные часы. И люди эти по большей части работают не только для заработка, а получая от всего происходящего искреннее удовольствие.
Поэтому в основном даже самый незначительный участник процесса чем-то отличается от большинства людей, и как минимум этим уже интересен.
В конце концов, отклонение от нормы - это и есть основа нашей профессии. Чтобы стать артистом, в чем-то надо быть полным идиотом. Чтобы всю ночь с улыбкой на лице наливать за барной стойкой напитки, здоровый идиотизм тоже большое подспорье.
Как правило, атмосфера клуба держится на общем благожелательном настрое и эмоциональном подъеме. Люди здесь, хоть часто неуравновешенны, но открыты, позитивны и радостны. Однако не обходится и без исключений из правил. И в коллективе могут оказаться люди странные, со скелетами в шкафу, кошками на душе, тараканами в голове.
Один из таких персонажей появился у нас в клубе "Сочи", спустя неделю после открытия. Назовем его Лёня. Этот скромный и слегка запуганный мальчик с дурацкой прической "под горшок" пришел к нам с улицы и попросился на работу официантом. В клубе "Сочи" это была самая неблагодарная профессия. Почти всегда зал был набит битком, люди были изрядно пьяны, часто забывали про свои заказы. А донести им тарелку супа среди бушующей и разгоряченной танцами толпы подчас становилось практически невозможно. Эта простая в обычном кафе процедура превращалась в сложнейший квест, как правило завершающийся несчастливым концом. Поэтому официантов у нас вечно не хватало, и брали мы на эту должность любого желающего.
Так Леня автоматически оказался в штате клуба. Бегал, суетился, старался. Но нас в нем очень раздражало его желание все время прогнуться и услужить. Это вызывало неловкость, все время хотелось попросить его выпрямить наконец спину и перестать прикрывать рот при разговоре. В общем, Леня производил впечатление маленького человека, за которого почему-то стыдно было всем, кроме него самого.
Но он очень старался, и формальных причин его уволить у нас не было. Мы в какой-то момент плюнули и понадеялись, что время и обстановка сделают свое дело. И парень либо уволится сам, либо оботрется и приспособится к общему боевому духу.
И Леня старался приспособиться изо всех сил. При любом удобном случае он старался поговорить с диджеями, чтобы быть в курсе модной музыки. Изучал привычки и повадки своих коллег по цеху, стал подумывать о первой татуировке и даже иногда после смены с деланной храбростью выпивал некоторое количество крепких напитков. При этом, никогда не забывал о том, что у него есть служебные обязанности. Первый бежал выполнять заказ. Особенно рьяно старался выслужиться перед начальством, набирая дополнительной работы сверх ему положенной. И вытягиваясь в струнку по любому подходящему и неподходящему поводу.
В общем, мы с ним смирились. Перестали замечать. Он стал некоторого рода данностью в нашем клубе. Как морось осенью и прочие погодные явления.
И все бы так и продолжалось дальше, если бы однажды мы случайно не зашли в офисный компьютер, которым иногда персонал пользовался для личных целей. Незакрытую переписку Лёни ВКонтакте обнаружила наш администратор. И наверное многие бы на ее месте не стали смотреть чужие письма и закрыли бы компьютер. Но наша администратор была очень любопытна. И она прочла несколько строк. А дальше уже не могла остановиться. Прочтя длинное письмо официанта своей далекой подруге, она позвала нас и настоятельно попросила с ним ознакомиться.
И в этом послании мы увидели совершенно другого человека. Писал он примерно следующее: "Я тут устроился на отличную работу к полным лохам. Они уверены, что я очень всего боюсь и стараюсь изо всех сил, чтобы понравиться. Ну, это совсем не сложно. Главное подать и принести все вовремя. Зато они вообще не секут, что я могу делать тут все, что хочу. Я легко зарабатываю за смену десятку или больше - и не только на чаевых. Схем, как не донести денег до кассы тысячи. А эти дурни даже не догадываются о том, что я этим схемы знаю и пользую. Они только прикалываются надо мной, а мне это как раз на руку. Зато каждый день я обуваю их на нормальные бабки. И кто после этого тут выглядит идиотом? Ну, а вообще я тут понемногу вникаю в процесс. Думаю, если правильно все организовать, я смогу тут занять места своего начальника, а дальше есть еще всякие перспективки. В общем, место мясное. И смогу урвать тут по максимуму".
Текст, разумеется примерный, но очень близкий к реальному.
Когда мы его прочитали и осмыслили, мой коллега по клубу молча вызвал Лёню в кабинет и говорил с ним около часа. Так как коллега мой в те времена основательно выпивал, и в эти моменты был полон тихой, но мрачной агрессии, я думаю, что он предлагал Лёне выбрать, какую из ног ему сломать.
Другое дело, что коллега мой в целом был человек добрый, и обошлось без травм. Но после разговора Лёня молча и стремительно вылетел из подсобки и ушел из клуба, даже не забрав личные вещи. Навсегда.
Мы даже обсуждать это не стали. Невыносимо было разговаривать о чужих тараканах. Тем более таких крупных и мерзких.
Мы были уверены, что не увидим этого тихого мальчика с его секретами уже никогда. Мы ошибались. Еще несколько лет он появлялся издалека на нашем горизонте. Он стал диджеем и играл время от времени в маленьких хипстерских барах. А потом, кажется, даже стал арт-директором одного из них.
Правда, говорят, однажды все-таки огреб от более конкретных коллег. И уехал в свою Самару. Теперь уже окончательно.