У оранжевого костра сидели трое. Редкие волны прожженных радиацией и сетями СВЧ трав накрывали ландшафт. Все казалось равным себе, но какая-нибудь травинка выбивалась на два метра в серые облака.
- Утерянное счастье нас всех собирается по затерянным местам, - заметил человек с резной трубкой из кости мамонта, - да, и только тоскливое счастье приходит по расписанию. Мы разбили последний изолятор последней ЛЭП и только это остановило эпидемию. Хитрецы изобрели квантовый вирус, подобный волне, и запихали в него вибрации всех болезней. Он буквально вываливался из пространства, но добивал многих.
- Дурная кровь. И ведь не счастье мы и потеряли с тем миром, - ответил седой старик, - каждый молол чепуху и думал, что в этом хламе житейских проблем заключена какая-то духовность. Эгоизм и страх.
- Вы так думаете? - молчавший все это время толстяк причмокнул.
- А что же мне думать, если у вашего счастья существуют исключения? Иные от такого счастья даже вешаются.
- Дурная кровь. Им не хватало свободы.
Потолочная известка упала на пол, словно мёртвый снег. Почти как мертвая вода, что стирает болезни для обновления в великой магии разделения вкусов: терпкость и горечь не выпускают вовне свет и сладость.
- Подарок миру до проявления?
- Да, цветы образов не пахнут радостью. И жить тут невозможно, дорогая Зара.
- Но вы же тут живете?
- Мы умерли, чтобы так жить. Туман утреннего холода не возвращает мертвецов в их могилы жизни. Квартиры многоэтажек существуют лишь для идиотов, прозревшие стремятся к земле. Дурная кровь!
- Дурная кровь людей...вы слышите?
- Глупая птица. Таких тут много осталось.
- Говорящих птиц?
- Да, а что в этом странного? Квантовые потоки вируса пробудили не только болезни, но и странные глубинные вспышки интеллекта даже у здешних лягушек. Они до сих пор обсуждают электронные пары и закон близкодействия. Знаете, такой магической способ воздействия на материю: разбив электронную пару и воздействуя на один электрон, вы получите тот же эффект на его паре. В каждый вирус можно засунуть по электрону, разбить его на кванты и на отдавленном расстоянии их пары будут близкодействовать, например, в клинической картине пневмонии. Да чего угодно.
Почему вы забрались в этот полуразрушенный подвал и коротаете тут собственное время?
- Выйти или остаться из этого мира? Нас не волнует этот вопрос, дорогая странница. Впрочем, остаться тут невозможно, даже если умереть. Ваше тело сожрут черви, которые питают птиц. Мир обнимает себя и в смерти. И питает собственное нутро остатками геномных фрагментов видов, обитающих на планете Вечнотинных болот непонятно для чего.
- Почему же нам иногда везёт?
- В чем, дорогая Зара?
- В жизни.
- В жизни...ну, кидайте вы жребий или железки, завязывайте узелки на счастье, но каждый узелок - это лишь мгновенье. Множество не влияет на сто лет одиночества.
- Мы все в этой суете ищем подлинного проявления. Субъектности. Мир устал от бесконечного бессилия и несправедливости.
- А что случилось с рыжим?
- Он повесился. Радовались даже крысы, которых он прикормил. Как и все, кто стоял у истоков либеральной революции. Глобальная система конфисковала все состояния и и покрыла Землю нитями ограничения. Но природа и время, а ещё человеческая глуупость взяли своё . Оборудование глючило, а люди глупели. Мир завершил очередной цикл.
- Говорят, рыжего не пустились даже в ад, а просто аннигилировали.
- Ничего удивительного, он был абсолютно утробен. Никакой души и духа. Такие генетические копии способны разрушить любой мир, даже срединный. Абсолютно умная утроба - это особый феномен бытия.
- Согласен, - заметил человек с трубкой, - утробы не способны к изощренной мыслительной деятельности. Они несутся по времени на конях жажды, голода и неведомой жадности.
- Почитай как до сотворения мира. Это - материя, клокочущая сама в себе жадностью собственной молекулярной решетки. Терпкость в алхимии подобна гравитации. Эти люди тянут мир в состояние жадности и горечи.