Всю жизнь я мечтал о питомце. О таком, чтоб как друг, чтоб смотрел на меня умными глазами и понимал с полуслова, чтоб обнимать его и гладить. В общем, о собаке мечтал или хотя бы кошке.
— Бабушка, а давай у Ленки котёнка возьмём, — спросил я.
Бабушка, сидевшая у окна с томиком Чехова, посмотрела на меня поверх очков.
— Что значит «возьмём»? У меня Мурка есть.
— Ну, пускай Барсик поживет здесь до конца лета, а потом я его с собой увезу, в город.
— Так у мамы твоей аллергия на кошек, — сказала бабушка и вернулась к Чехову.
Спокойно так сказала и продолжила читать. У меня может, мечта рушится, а она сидит как ни в чем не бывало! Я с досадой проворчал:
— А когда мама сюда приезжает, почему-то никакой аллергии у неё нет.
— Ну, во-первых, Мурка моя — дама деловая, — сказала бабушка, не отрываясь от книги. — Она в избе не сидит, шерсть не разносит, целыми днями, вон, на огороде мышкует. Во-вторых, мама в каждый приезд пьёт лекарство от аллергии. Для профилактики, так сказать.
— А в-третьих? — недовольно спросил я.
— А в-третьих, у тебя рыбки есть, — отрезала бабушка.
Я вздохнул. Рыбки... А что рыбки? Какой от них прок? Кормишь их, аквариум чистишь, любуешься время от времени. Но ведь не поиграть с ними, не погулять... С котом, правда, тоже не погуляешь — он сам по себе, зато с собакой хоть с утра до вечера бегай. Я опять протяжно вздохнул. Про собаку мы с родителями уже говорили, и они сказали: «Собаке не место в квартире!»
— Бабушка, а может щеночка? — спросил я с надеждой. — Щеночка-то у тебя нет. Он бы у тебя жил, а летом бы я с ним играл.
— Его кормить надо, — сказала бабушка. — Это кошке я молока налью, каши дам, да мышей она себе наловит. А собаке мясо подавай. Нет... И не игрушка ведь. Живое существо! Нельзя так: где удобно, там оставлю. Тосковать будет... Да и вообще, помру, так куда животину денете? В приют? Нет, нет и нет! Все, Вовка, вопрос закрыт, и не вздыхай мне тут.
Но я всё равно вздохнул. Длинно так, грустно. Но бабушка не обратила внимания, и я поплелся в комнату.
Вдруг во дворе скрипнула калитка, а секунду спустя в дверь затарабанили. Я бросился открывать.
На крыльце стоял взъерошенный Артём. От нетерпения он приплясывал на месте, и увидев меня, даже не поздоровался, сразу закричал:
— Вовка, мы с дедушкой за щенком едем! Хочешь с нами?
Я окаменел. В опустевшей голове стукнуло: как же так?
Вчера мы играли с Ленкиным котёнком, и я рассказал о своей мечте Артёму. А сегодня он берёт щенка...
Как же так?
— Ну что, ты с нами? — поторопил меня Артём.
— С вами, — сказал я, все так же стоя столбом.
— Быстрей тогда! Через пять минут выезжаем! — последние слова Артём выкрикнул уже на бегу. Снова скрипнула калитка и легкий топот стих в отдалении.
Всю дорогу Артём тарахтел без остановки, как трактор в посевную. Он вертелся на сиденье рядом со мной и говорил:
— Я спаниэльку хочу. Спаниэльки, знаешь, какие умные! А ещё они самые настоящие охотничьи собаки. И ушки у них такие забавные, с волнистой шёрсткой... Или овчарку... Дедушка, может, тебе лучше овчарку? Она дом сторожить будет.
— Можно и овчарку, — согласился дед Семён.
С водительского места он поглядывал на нас в зеркало заднего вида и хитро щурился. А я прятал глаза от его взгляда. Мне все казалось, что он поймёт про мою украденную мечту.
— Мы с дедушкой договорились, — продолжал болтать Артём, — что собака у него останется, а я летом к ней приезжать буду. Собаке вообще в деревне лучше будет. Тут свобода, свой дом и двор, и бабушка с дедушкой её любить будут. Здорово, правда?
— Здорово, — тихо сказал я.
Видеть Артёмкино счастье я не мог и, отвернувшись к окну, принялся считать мелькающие мимо столбы.
Я был, конечно, рад за Артёма, но радовался бы ещё больше, если б сам не хотел щенка. А я ведь хотел! Я очень хотел щенка! И очень хотел быть сейчас на месте Артёма и так же решать, кого взять — спаниэльку или овчарку?
Наконец мы подъехали к соседнему поселку. Рядом с ним был небольшой приют для собак и кошек.
Артём замолчал, и с предвкушением уставился на длинное одноэтажное строение, откуда доносился многоголосый лай. Лаяли и глухо, солидно, и тонко повизгивали, и просто обычно звонко гавкали. Всё сливалось в один невообразимый концерт. Как говорится, кто в лес, кто по дрова.
Я вдруг передумал идти.
Дед Семён с Артёмом вышли из машины, а я вжался в сиденье и сказал:
— Вы сходите... Я здесь подожду.
— Вовка, ты чего? — заглянул ко мне Артём. Улыбка впервые покинула его лицо, и он нахмурился: — Я думал, ты поможешь выбрать. Даже сочинил про нас. Вот, слушай:
Нас ждут щенки, собаки, псы,
И выбор очень труден:
Кругом — глаза, кругом — носы...
Мы с Вовкой ищем друга.
Я выдавил улыбку и замотал головой:
— Нет, Артём, не пойду. Ты и сам узнаешь своего пса. Взглянешь ему в глаза и узнаешь. — Артём все также хмуро смотрел на меня, и я признался: — Боюсь я... Вдруг тоже... взгляну и узнаю.
Артём помедлил ещё секунду, потом молча кивнул и выпрямился. Шагая к дверям приюта, он два раза оглянулся, но я всё равно сидел.
Когда они зашли, лай усилился. В носу у меня отчего-то защипало, и я отвернулся.
В приюте Артём с дедушкой пробыли совсем недолго, а когда появились, рядом с Артёмом, на узеньком поводке, выбежал некрупный чёрный песик. Лапки у него были с белыми носочками, и на животе и груди виднелись белые же подпалины. Песик то и дело вскидывал голову и смотрел на Артёма так, будто не верил собственному счастью, а хвост его, не переставая, мотался влево-вправо, влево-вправо.
Артём тоже смотрел на пса и улыбался...
На обратном пути Артём обнимал Дружка — так он его назвал — и взахлёб рассказывал:
— Представляешь, Вовка, я там чуть не оглох! Они лают все разом, и кто на клетку лезет, кто в угол забивается... И все смотрят. Представляешь? Прям все-все. На меня одного. Я сначала чуть не сбежал. Но потом ничего, привык... И вот прав ты оказался. Я как глянул, так и узнал. Вот он, мой Дружок...
Артём погладил пса по голове. Тот подался всем телом под руку, радостно вывалил розовый язык и задышал нам в лица.
— И пускай не спаниэль и не овчарка, — продолжил говорить Артём. — Зато у него лайки в роду. Похож на лайку, да? Только хвост колечком не загибается. Прямой, как полено. Это у него от овчарок. И вообще, дворняжки поумнее породистых будут. Так ведь, дедушка?
— Так, — улыбнулся дед Семён.
Дружок жмурил влажные глаза и шумно дышал. Он поворачивал голову то к Артёму, то ко мне, и я подумал, что на меня он смотрит с таким же обожанием, как на Артёма. Я протянул руку и почесал Дружка за ухом. А он в ответ ткнулся мордой мне в щеку и облизал своим мягким языком.
— Хорошего я нам друга нашёл, да ведь, Вовка? — спросил Артём.
И я сказал:
— Самого лучшего.