Санек.
Он был слепой. Глаза открывать мог, но мир ими увидеть нет. А еще у него были очень сильные жилистые руки и торс крепкого молодого человека. Совершенной противоположностью были его ноги: маленькие, усохшие, сильно деформированные; и то, что есть он мог только из младенческого рожка. В рожке делали большую дырку, еду взбивали в однородное пюре и Санька высасывал все это в считанные минуты. Потом он отдыхал минут 10, переворачивался в кровати на живот и…доказывал природе, что он мужик. Почти после каждого приема пищи. Некоторые санитарки и воспитатель ругали его за это, стыдили, поворачивали на спину, но как только отходили от него, он вновь поворачивал свое тело на живот и доказывал природе, что он мужик. Была только одна санитарка, которая не мешала ему во время этого процесса, а наоборот – создавала для него условия – накрывала кровать сверху пеленкой, приговаривая, что ну вот одна радость у мужика, чего уж там.
Санек гулять любил. В своей коляске. Когда его вывозили на улицу, он, чаще всего, замирал, затихал и, кажется, дышал всем своим телом. Но бывало и так, что он разворачивался лицом к солнцу и старался пошире открыть свои белые глаза.
Санек был не из шумных. Кричать мог, но строго по поводу: на живот не дают лечь, например; или кастрюлями гремят, едой пахнет, а не кормят. Его кормили не первым, потому что сначала еду взбивали в пюре, потом его уложить нужно было – торсом повыше, потом уж, как самого старшего, кормить. Почти всегда последним.
Я пришла в группу, ему почти 18. Потом 18 исполнилось и он еще немного в группе жил. А потом его увезли в ПНИ (психоневрологический интернат). Там он и умер очень быстро после перевода.
Кровать его так же быстро занял другой человек.