(подробности по тегу "закреп")
- Эй, - это был второй, Донни, его эта стычка, кажется, никак не задела, и поэтому он довольно-таки шустро — для этой ситуации, разумеется - вскочил на ноги и направился к своему распростёртому на полу приятелю, попутно через каждую секунду опасливо оглядываясь назад, на то место, где стояли, пусть в тот момент и довольно разрозненно, мы — Сэм? Сэм, ты меня слышишь?
Сэм и не думал отвечать ему - судя по всему, тогда он был, по крайней мере, оглушён тем ударом тока, который испустил из себя Тадеуш, и навряд ли мог слышать своего приятеля, точно так же, как навряд ли мог вообще ощущать весь остальной, окружающий его мир — и просто продолжал валяться на засыпанном осколками и прочим мусором полу, точно мешок с ватой, сшитый в форме человека. Донни, в очередной раз, посмотрев на нас (мы все, кажется, в это самый момент находились в почти в тех же самых позах, и на тех самых местах, в каких находились тогда, когда Тадеуш решил ответить Сэму на его атаку своей), склонился над ним, и взял его за руку в районе запястья, слегка приподнял её, а потом подержал на весу пару секунд.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он с каким-то растерянно-удивлённым видом — Не то он жив, не то вы его убили... Пульса нет... Ничего не чувствую.
- Послушай, дай я проверю, - послышался от нашей стороны голос Нэнси, но тот, испуганно дёрнувшись, тут же приподнялся, вытянув свою руку вперёд в упреждающем жесте.
- Нет, - произнёс он, и тут я впервые заметил, как сильно побледнел он от испуга — Нет. И не думайте ничего делать, никто из вас... Я тоже смогу доставить вам проблемы, слышите?
- Слушай, ну ты же сам сейчас видел — он, фактически, первый напал на нас, - сказал вдруг Тадеуш громко, но нерешительно, срывающимся голосом.
- Тихо, - оборвал его Донни с какой-то детской серьёзностью на лице, а потом, склонившись над телом приятеля, приложил ухо в его груди — Нет... Нет, вроде бы ещё дышит. Его надо бы откачать или... Ты, кстати, мог бы, наверное, привести его в чувство, Перпюсны... Я, правда, не знаю, хочешь ли ты этого сейчас, - он опять повернулся к бесчувственному Сэму, схватил его за обе руки, поднял их... А затем внезапно бросил, и вскочил на ноги. Лицо его было серым, цвета речной глины, глаза выпучены, а рот искривлён вниз, в гримасе ужаса и горя, как на трагической маске в древнегреческом театре. Я думал, что он в припадке чувства мести и желания отмстить нам за своего искалеченного Тадеушем друга, кинется на нас сам, или попытается атаковать нас зарядом чего-нибудь, что стал вырабатывать его организм в процессе всех произошедших с ним внезапных и противоестественных перестроек, и, решив, что нам с Жанной не стоило бы находится при этом на всё тех же местах, и в том же положении, в каких мы находились в этот самый момент, я попытался помочь ей подняться, и поскорее отскочить в сторону от входа в кухню... Но сразу же после того, как я начал это делать, (то есть, положил руку Жанне на плечо и торопливо прошептал ей: «Давай-ка попробуем сделать ноги отсюда»), мы оба услышали, как кто-то заорал... Но не впереди, а сзади, на кухне, и не от гнева, а от дикого ужаса...