Сонечка!

- ПЕРЕД СПУСКОМ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ НЕОБХОДИМО НАДЕТЬ ЭТИ ВАТНИКИИ. - Сказал Дмитрий Антонович, наш инструктор в сегодняшнем мероприятии, и махнул нам рукой на стену, где висели ватные штаны и телогрейки. - Там внизу холодно и небезопасно, можно пораниться, зацепившись за арматуру.

Он был высокого роста, крепко сложенный. Коротко стриженные темно-русые волосы были уже подернуты сединой. Несмотря на военную форму и гладко выбритые щеки, Дмитрий Антонович отращивал усы, что делало его образ еще более оригинальным.

Мы с девочками надели на свои джинсы и футболки спецкостюмы и улыбнулись друг другу. Вид был забавный.

• Я взяла с собой мармеладок, хотите угощу?, - заговорчески шепнула я двум своим подругам. - Какой же музей без мармеладок?

Мы двинулись за нашим инструктором. Это был первый этаж Кремлевского дворца, но мы не пошли по знакомым широким лестницам наверх, а спустились в гардероб и повернули в закуток, где оказался лифт. Внизу в подвалах были туннели, секретные ветки правительственного метро, которое прокладывали заключенные.  Историческая экспозиция посвящалась СССР и репрессиям, которым подвергались советские граждане. На одной из табличек в бетонном туннеле было написано, что заключенные здесь содержались и работали  вплоть до 70-х годов.

• В этом туннеле часто исполняли смертный приговор, - Дмитрий Антонович в своем советском кителе очень аутентично смотрелся в этих подземельях.

Я свернула в темный проход, заваленный обломками бетонных плит. Вдруг на меня нахлынула волна страха и я бросилась бежать по проходу, надеясь найти в конце выход. Очень быстро я уперлась в металлическую решетку, за которой была темнота. А сзади раздавался громкий звук приближающихся шагов…

Сейчас меня схватят и начнут бить - метались в моей голове панические мысли. Фигура за спиной уже нависла своей тенью надо мной. Раздался щелчок пистолетного затвора. Сейчас будет выстрел. Скорее всего в голову. Скорей бы в голову, чтоб сразу умереть и не мучиться! Нет! Это всего лишь сон. Я открою глаза, проснусь и я не почувствую боли. Это всего лишь сон. Я должна проснуться!

• Соня! Идемте! - голос инструктора вытащил меня из панического бреда.

Он стоял у меня за спиной, в опущенной руке у него и вправду был пистолет. Но смотрел он не на меня, а в темноту за решеткой.

• Не стоит отдаляться от группы. Мало ли, что может случиться в темных коридорах. Крысы - наиболее приятный из вариантов.

Я пристально вгляделась в его лицо, пытаясь понять, что происходит. Он был серьезен, но спокоен. Неужели мне все это померещилось?

Мы вышли в широкий проход и поднялись по просторной лестнице в залы музея, где располагалась экспозиция, посвященная работе промышленных предприятий. Предметы быта, фотографии и мемуары рабочих открывали мир полный бедности, непосильного труда и горестей. Часто на тяжелых работах оказывались люди из благополучных семей, даже бывшие синекуры, не угодившие партии и сосланные на каторжные работы. Во время прочтения одной истории у меня навернулись слезы, я с каждым годом становилась все сентиментальнее.

• Вам лучше покинуть зал и подождать снаружи. - сказал Дмитрий Антонович. Он, оказывается все это время пристально наблюдал за мной. - Перед входом в зал висело предупреждение, что особо впечатлительным лучше остаться снаружи. А у Вас уже глаз дергается.

Глаз мой если и дергался, то от происшествия внизу, но я не стала спорить и вышла с нашим инструктором в коридор. Он сказал, что временно покинет нас, мы пройдем по этому этажу под руководством другого сотрудника музея, а он встретит нас уже наверху на улице.

Когда мои подруги вышли в коридор, к нам подошла экскурсовод и провела нас по коридору с советскими плакатами.

• Я покажу вам кабинет, где работал известный шифровальщик. Изначально он не хотел работать на Советский Союз и пытался скрыться в дружественных республиках, но был пойман при пересечении границы и помещен для работы сюда.

Я со знающим видом закивала. Последнее время я увлеклась чтением книг данного периода, поэтому некоторые имена и собственно обстановка были знакомы и понятны. Мы оказались в небольшом узком кабинете, посредине которого стоял стол, заваленный картами и таблицами. Вдоль стены стояли шкафы с папками. По углам стояли стопки бумаг.

Показав экспозицию, экскурсовод провела нас к маленькой дверце между шкафами.

• Прошу. Лифт наверх. Приятного вечера.

Мы втиснулись в маленькую кабинку лифта и понеслись вверх. Было темно, лишь изредка загорался и мигал голубой свет.  Нас прижимало к полу от сильного ускорения. Мы так долго ехали вверх, что мне уже начало казаться, что стены у лифта из толстого стекла, и, когда гаснет свет, я вижу деревья и стены домов, как будто мы поднимается высоко-высоко над городом по стеклянной башне.

Наконец лифт остановился и мы вышли на улицу. Это был какой-то незнакомый двор, полный людей. Справа и слева были административные желтые здания с колоннами, впереди был выезд на улицу за чугунной решеткой.

Мы опирались по сторонам в поисках Дмитрия Антоновича. Но, несмотря на полный двор людей в форме, мы не могли его найти. В недоумении мы оглядели друг друга. Каким-то образом на нас сменилась одежда. Мы были одеты в гимнастерки.

• Давайте выйдем на улицу.

Какое-то беспокойство гнало меня вперед. Я отделилась от подруг и побежала по проулку. Справа тянутся бетонный забор с колючей проволокой. Там, где забор упирался в здание, я увидела фигуру человека, пытавшегося перелезть через ограждение. Он запнулся и повалился вперед, падая плашмя на асфальт. Каким-то чувством я поняла, что этот жалкого вида заключенный в рваной одежде и есть наш инструктор.

Я бросилась к нему. Он лежал без сознания. Подхватив под руки, я подняла его с земли, успевая удивиться то ли его легкости, то ли своим силам. Но нужно было как можно быстрее уйти с улицы, найти укрытие, где бы нас не могли заметить люди в форме. Впереди слева начиналась ограда собора. Подойдя ближе, я увидела, что крайние прутья от старости заржавели и разболтались в своих гнездах. Это было наше спасение. Я отогнула прутья так, чтобы мы могли протиснуться на другую сторону. Еще немного и мы будем в относительной безопасности. Только бы собор был открыт. Это был не православный храм, скорее всего лютеранский, но тем не менее и в нем могли найтись люди, сочувствовавшие тем, кто попал в беду.

Почему я спасала чужого для себя человека? Или не чужого? Я прижимала его к себе и несла как кого-то родного, близкого. Для меня крайне важно было добраться до безопасного места и привести его в чувства.

Обогнув собор, я мысленно застонала. Вход был заперт на замок. На двери висела табличка:

“Билеты приобретайте в кассе

Понедельник - выходной”

Это был музей! Здесь не было сердобольных верующих. Я в изнеможении опустила Дмитрия Антоновича на лавку, рядом с кассой. И сама села у него в изголовье, только сейчас ощутив как болит и трясется тело от непосильного напряжения. И все-таки я его дотащила  хотя бы сюда.

Из кассы выбежала старушка в белой косынке.  Она сельском посмотрела на меня и установилась на нашего инструктора недобрыми глазами. Ой, не нужно было сюда приходить!

• Дайте, пожалуйста, воды. - попросила я.

Пока старушка ходила в свою кассу-сторожку за водой, прибежали мои подруги. Они обогнули ограду и вошли в чугунные ворота. Выглядели они испуганными и запыхавшимися.

Тем временем старушка наклонилась над Дмитрием Антоновичем, пытаясь привести его в чувства. Он зашевелился и открыл глаза. Увидев нас, он с трудом хрипло прошептал:

• Вам надо уходить, скорей…
• Что происходит? Как мы вас оставим тут в таком виде? Мы не уйдем. - возразила я, хотя в душе уже понимала, что не мне решать.

Тут заговорили старушка:

• Что, Дмитрий Антонович, или точнее, Антон Дмитриевич, Вас ведь так на самом деле зовут? Решили переспать с девчонкой и поэтому нажмите ей мозги?

Я почувствовала как вся заливаюсь краской, щеки засыпали огнем:

• Да что Вы такое говорите! Как можно?!

Инструктор, не обращая внимания на слова язвительной старухи, повернул к нам голову и строго сказал:

• Делайте, как я говорю. Идите! Со мной все будет в порядке.

Мы развернулись и вышли со двора на улицу. Меня переполняли стыд, возмущение и недоумение. Хотелось поскорее уйти отсюда и все забыть, как дурной сон. Нас подхватил людской поток и повлек по улице вдоль плотной четырехэтажной застройки. В центре улицы тянулся сквер, а впереди виднелась ограда набережной. Свежий крепкий ветер доносил запах большой воды. Где-то звучал набат. Нева повернула вспять…

Все-таки старушка позвонила в НКВД, иначе почему вдруг к собору подъехал виллис. Но Антон Дмитриевич был к этому готов. Он затаился за оградой, сжимая в руке самодельную взрывчатку. Как только люди в форме прошли во двор и направились к кассе, Антон Дмитриевич выскочил в ворота, бросил взрывчатку в машину и как мог поспешил по улице в сторону набережной.

За спиной раздались взрыв и выстрелы. Но дымовая завеса помогла Антону Дмитриевичу беспрепятственно достигнуть набережной. Там он понял, что силы его покидают. Испытания, выпавшие на его долю, вымотали его морально и физически. Хотелось куда-нибудь лечь и ни о чем не думать…

Резкий ветер с залива ударил в лицо. Вода в реке сильно поднялась и захлестывала на тротуар. У спуска к воде Антон Дмитриевич поскользнулся и упал. На мгновение он погрузился в ледяную воду с головой. Но инстинктивно заработал руками и всплыл на поверхность, судорожно глотая воздух. Раз уж он оказался в реке, то не было смысла тут же выбираться на набережную. Там наверняка уже ищут его. Тем более его сносило течением все дальше и дальше от лестницы. А грести против ветра не было сил.

Что-то толкнуло его в спину. Антон Дмитриевич ухватился за деревянный щит. То ли дверь, то ли какая-то столешница, смытая с катера или речного кафе во время непогоды. Он из последних сил вполз на нее и лег на спину, предоставив реке нести его вперед.

Он смотрел в голубое небо, по которому стремительно неслись белые облака, которые то закрывали солнце, то снова давали лучам плясать бликами на воде и окнах домов. Вдруг он, сам того не ожидая от себя, закричал:

• СОНЯ! СОНЕЧКА!

И ответ пришел. Откуда-то с неба или с воды.

• Я здесь, Антон Дмитриевич!
• Что с тобой случилось, где ты?
• Когда мы ушли, то нашли приют в одной семье. К нам хорошо отнеслись, не стали ни о чем расспрашивать. Но мне не давала покоя Ваша история. Ночами мне снились кошмары, и я просыпалась  с криками: “Отпустите его, отпустите!”. Конечно, это не могло остаться незамеченным как домашними, так и соседями за тонкой стеной коммунальной квартиры. Они позвонили, куда следует в таких случаях. Я не стала дожидаться, когда за мной приедут. Я выбежала на улицу и  поспешила прочь. Не знаю, почему, но ноги меня вынесли на ту самую набережную, недалеко от которой мы покинули Вас. Было очень мокро и скользко. Дул сильный ветер, шел дождь. В темноте я оступилась и упала в воду...

Небо было синее, облака собирались большими белыми кучами, толкались и разбегались в разные стороны. Антон Дмитриевич плыл все дальше и дальше. Гранитные берега исчезли, и по сторонам замелькали деревья на зеленых склонах. Звонкий Сонин голос постепенно стихал вдалеке. И Антон Дмитриевич крикнул на прощание:

• Сонечка! Мы еще встретимся?
• Да, Антон Дмитриевич, встретимся, обязательно встретимся...