Дмитрий Меренков
Хороший пример — гладко ложится на бумагу, никого не обижает. Но, бывало, по-другому.
Май 1945-го. В небольшом польском городке группа авиаторов, пятеро технарей, укрылась от дождя в маленьком ресторанчике.
Дождь, конечно, был предлогом, двигала офицерами жажда нового, необычного. Уж больно осточертели аэродромная серость рассветов, жара днём и поиски в ночной мгле отвёрток при ремонтных работах «на технике».
А некоторые в ресторан попали впервые в жизни. Уже с орденами, но ещё без усов. Конечно, у всех было предвкушение радости жизни.
Вывеска над входом «chłopskie jedzenie» предполагала крестьянскую, привычную еду без опасения нарушить застольный этикет.
Дверь открывалась прямо в зал, вошедшие со света не сразу разглядели десяток сидевших за сдвинутыми столиками военных в польской форме. Безусловно пьяные, усатые физиономии уставились на офицеров Красной Армии озадачено, а затем — оценивающе.
Сделав неправильный вывод из численного соотношения сторон, самый смелый и, вероятно, самый глупый, выхватил пистолет. Громкий крик «WYNOCHA- ГЭТЬ» подкрепил выстрелом. Выброшенная его «Люгером» гильза 7,65 × 21 мм Парабеллум описала дугу и стукнулась об стенку одновременно с хлопком ответного выстрела, из ТТ (Тульский Токарева). Поскольку стреляли навстречу пуле Люгера, гильза патрона 7,62×25 ТТ ударилась о противоположную стенку.
Потом гильзы летели одна за другой, стрелял только один авиатор из ТТ Ижевского завода.
Немецкого производства «Люгер» выпал из навсегда обезвреженной руки. Звуки выстрелов слились в громкий треск палкой по штакетнику. Сказывалось отсутствие опыта рукопашных схваток, обе сражающиеся группы не двигались, попросту остолбенели. Если не считать, что польские военные падали, не успевая выстрелить.
Запах гари и сизый пороховой дым сделали воздух ресторанчика почти осязаемым, тишину после выстрелов почти оглушающей. Кто-то крикнул «Атас» и технари выскочили на улицу. Как будто в другой мир, где всё ещё моросил дождик.
Всё было прежним — и другим. Выстрелов никто не слышал. По улице шли люди, стояла привезшая офицеров полуторка с дремлющим сержантом-водителем. Но где-то уже зрело наказание, грузился в машину комендантский взвод, грузилось матерными символами беды начальство всех рангов. Развивались международные отношения.
Одна из участвовавших сторон стонала и шипела «курвами» в полутёмном ресторане, изредка вспоминая «пся крев», пытаясь вернуться в мир «до стрельбы».
Другая сторона конфликта, уже на улице, курила в ладошки, пряча папиросы от дождя. Перед ними также стоял вопрос выживания. Не от ран, как у поймавших пули поляков, от Трибунала. Представляли штрафбат наилучшим выходом из ситуации. Виноватыми себя не считали, понимали, что стрелявший спас их жизни, хоть и за счёт других, но знали о слепоте Фемиды.
Разговор у ресторанной двери свёлся к «Ну ты даёшь! Из ТТ уложить такую банду!». Они были фронтовиками, повидавшими многое, и поэтому немного фаталистами.
— Повезло, я как раз ТТ из кармана в планшет перекладывал, а то бы мы там валялись.
Спасло Стрелка экстренное сообщение из комендатуры полковому начальству. Прибыв на место происшествия до патрульных, командир на своей машине отправил стрелка на аэродром с приказом первым же бортом убыть в Союз.
Жадные до крови челюсти военной Фемиды щёлкнули зря. Выяснилось, что напавшие на советских офицеров военные были из Армии Крайовой, всю войну отсиживавшиеся в Лондоне и прилетевшие «брать власть после германцев». Поэтому искать столь меткого Стрелка не стали. Единственным его прегрешением посчитали ношение пистолета с патроном в патроннике, что категорически запрещалось.
С технической точки зрения это была виртуозная стрельба. Ведь по оценке специалистов: «О нём (ТТ) много сказано, можно добавить совсем немного. Больше подходит для военного применения, когда он приведен в боевую готовность. Для своих, относительно небольших габаритов, один из мощных пистолетов в мире. И на ощупь намного приятнее, например, ПЯ и всяких Глоков. Совершенно непригоден для городских перестрелок и самообороны. Большая пробивная способность пули и отсутствие самовзвода может привести к тюрьме (навылет и в случайного прохожего) или на кладбище (надо успеть взвести курок)».
KardeN. Казалось, кругом виноват Стрелок: перестрелял кучу народа (некоторые выжили); не предупредил, что откроет огонь и так далее.
Городская молва поменяла местами чёрное и белое, пьяными стали советские офицеры, польские военные оказались безоружными, траур по ним объявил Лондон.
Вопреки увещеваниям Матфея и Луки горожане заочно осудили Стрелка, а крайовцев произвели в жертвы. Соратники. Освобождённая Варшава, Free internet
Из отчета ТАСС о судебном процессе по делу об организаторах, руководителях и участниках польского подполья в тылу Красной Армии на территории Польши, Литвы и западных районов Белоруссии и Украины (по газете «Известия» от 21 июня 1945 г.): «Террористические и диверсионные группы «Армии Крайовой» в тылу действующих советских армий на территории западных областей Украины и Белоруссии, в Литве и Польше систематически на протяжении 1944 года и в начале 1945 года совершали террористические акты в отношении бойцов и офицеров Красной Армии и диверсии на коммуникациях действующей Красной Армии. Отряды «АК» производили также вооруженные нападения на советские военные и гражданские учреждения. По неполным данным за период только с 28 июля по 31 декабря 1944 года отрядами «АК» было убито 277 и ранено 94 офицеров и бойцов Красной Армии.»
Писателю-поляку Станиславу Лему приписывают выражение: «Поляки — это великолепный народ и никуда не годное общество».
Из книги "Командир среднего звена": https://ridero.ru/books/widget/komandir_srednego_zvena/