Холодно. В старых домах всегда холодно, но сегодня — в канун Нового года — было особенно морозно.
Закутавшись в плед, девушка сидела на диване и, не отрываясь, смотрела в темноту за окном. Точнее, на само стекло, которое запотевало от чужого дыхания с той стороны.
Странности начались еще днем. Мороз пробирался в квартиру, несмотря на горячие батареи и поставленную печку. Затем поползла по стеклам изморозь. Тонкая, можно было бы сказать, изящная, не расти она острыми пиками в сторону девушки.
Затем во всем доме вырубило свет. Махом. Словно кто-то опустил рубильник. Без искусственного, но света, темнота за окном стала ближе. Ближе и еще страшнее.
Словно там, за окном, кто-то был.
Махнув рукой, девушка засела за телефон, привычно отвлекаясь. Мало ли что покажется в пустой квартире?
Затем завыл кот. Глухо, отчаянно, он не отрывал взгляда от окна и хлестал себя хвостом по бокам. Именно тогда-то она и увидела, как под чьим-то дыханием тает изморозь. На восьмом этаже. Кто-то смотрел на нее с той стороны.
Схватив кота, она попыталась успокоить его, но тот лишь шипел и вырывался. Маленькое тельце дрожало, уши были прижаты к голове. Он дернулся и ужом выскользнул из рук, прячась под диван.
Плюнув на кота, девушка ушла в другую комнату, но ощущение чужого взгляда не пропало, лишь усилилось.
Пиликнув, разрядился телефон. Слишком быстро, но на морозе вся техника ведь разряжается быстрее.
Быстро подхватив с кухни чайник с горячей водой и иконы из красного уголка, девушка вновь вернулась в зал. Тут хотя бы был кот.
Было тихо. Настолько тихо, что она слышала хриплые выдохи за окном. Ужас потихоньку накрывал с головой, заставляя сердце биться чаще, а саму девушку вздрагивать от любого шороха.
— Котя, иди ко мне, пожалуйста, — выдохнула она, пытаясь выудить кота из-под дивана. Тот, шипел, но потом сдался, наверное понимая, что бояться проще вместе.
Цепляясь пальцами за густую шерсть, девушка читала молитву, прижав крестик к губам:
Отче наш, иже если на небесех!
Да святится имя твое,
Да приидет царствие твое,
Да будет воля твоя,
Яко на небеси и на земли,
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукаваго.
Ибо Твое есть Царство и сила, и слава во веки.
Аминь
Это была единственная молитва, что она помнила, и она раз за разом повторяла ее. Тишина за окном сменилась неистовой вьюгой, она то билась в окна, хлестала по стеклам ветвями деревьев, то проникала в жилище волнами холода и голосами.
"Глупая, все равно ничего не выйдет..."
"Жертва, нам нужна жертва... Только свежая, горячая кровь..."
"Иди к нам... У нас хорошо..."
"Не бойся... "
Голоса дурманили, звали наружу, просили открыть дверь, окно. Хоть что-нибудь, лишь бы пустить внутрь. Они плакали, кричали, пугали, умоляли.
"Ты всё равно умрешь"
Вскочив и не переставая читать молитву, девушка, прижимая к себя мелко дрожащего кота, добежала до кухни. Где-то здесь были свечи. Церковные свечи...
Огонек никак не хотел зажигаться, кот боялся огня, вцепился когтями в футболку и кожу, а вьюга за окном бушевала все яростней.
Наконец теплый, мягкий огонек заплясал на тонком фитиле, и девушка чуть не расплакалась от облегчения. Мороз за окном взвыл еще пронзительней, понимая, что не имеет над ней власти, и отступил, затаившись.
***
Всю ночь до рассвета девушка просидела на диване под пледом, читая молитву и держа в руках свечу. И лишь когда первый луч солнца коснулся ее окна, она почувствовала, как чужой взгляд исчез.
Все еще опасаясь, она подошла чуть ближе к окну, выглядывая. Ледяная ладонь стукнула по стеклу со всей силы. Вскрикнув, девушка отшатнулась назад, обжигая руки и не сводя взгляда со скребущей по стеклу руки. Вслед за ней проявился и сам ее обладатель.
Синий, с белыми, слепыми глазами, дед. Он скалился, пытаясь разбить стекло, но стоило девушке вновь зашептать молитву, как отпрянул, недовольно взвыв.
"Не в этот, так в следующий раз", — прошептал ветер, и старик растворился в лучах солнца, напоследок махнув рукой во двор.
Не выпуская из рук свечи, девушка вновь выглянула. Снег вокруг новогодней ели был пропитан кровью. А на ней самой, словно игрушки, висели ее соседи.
Девушку вырвало на пол. Тихонько скуля, она вернулась в комнату и вновь вцепились в свечу, шепча молитву. Она понимала, что лишь свеча спасла ее в эту ночь. Карачун собрал свою жатву. И лишь чудом она осталась жива.
