Этот композитор умер в середине ХХ века, но его музыка с годами не только не теряет популярность во всем мире, но, похоже, даже становится все более востребованной.
Великий в полном смысле русский музыкант родился в 1891 году в Екатеринославской губернии в семье ученого-агронома. Еще в детстве проявлял музыкальные способности. Так что его мать, хорошая пианистка, стала его первым учителем музыки.
Кстати, по матери он являлся потомком древнего боярского рода, к которому принадлежал и канонизированный Русской православной церковью Митрополит Филипп — оппонент и жертва Ивана Грозного.
В 1904 году наш герой поступил в Петербургскую консерваторию. И закончил ее дважды: в 1909 году - как композитор, а еще через пять лет - как пианист. Более того: до 1917 года он еще продолжал учиться в ней, но уже по классу органа.
Выступать в качестве солиста и исполнять собственные произведения этот русский гений стал с 1908 года. Cамое известное его произведение - это музыка к балету "Ромео и Джульетта", которую вы наверняка знаете (если вам это напеть или насвистеть), даже если не знаете, кто ее написал.
Имя этого человека, навеки вписанное золотыми буквами в историю мировой культуры и искусства, - Сергей Сергеевич Прокофьев
Его судьба - яркий пример того, как люди совершают серьезные ошибки, польстившись на сладкие речи и большие обещания. Тех, кто игнорирует чутьё, которое подсказывает, что от волков в овечьей шкуре надо бежать со всех ног - чего бы они там не обещали.
В 1918 году у Прокофьева хватило ума уехать из советской России.
Сначала он добрался до Владивостока, затем на пароходе прибыл в Японию. Оттуда через пару месяцев отправился в США.
В последующие десятилетия Прокофьев жил и гастролировал в Америке и Европе и имел большой успех. Там он много концертировал, сочинил две симфонии, оперы "Игрок", "Огненный ангел" и "Любовь к трем апельсинам", балет "Стальной скок".
Казалось бы - чего еще надо? Прокофьев жил свободным человеком в свободном мире. Он мог ездить куда угодно. Он был востребован, состоятелен и даже популярен.
Но в 1926 году Прокофьев решил съездить в СССР с гастролями.
"От А.Г. вернулись в отель, собрали вещи и отправились на вокзал – ехать в Большевизию. Мелькали мысли: а не плюнуть ли на всё это и не остаться ли? Неизвестно, вернёшься ли оттуда или не отпустят" - написал Прокофьев в своем дневнике 18 января 1926 года.
Власть сделала все, чтобы Прокофьев почувствовал, что он дорогой и желанный гость. Его принимали так, чтобы ему это максимально понравилось.
В Москве поселили в одном из самых восхитительных зданий эпохи русского модерна - гостинице "Метрополь" рядом с Кремлем.
"«Метрополь» ещё с самого начала советской революции был захвачен под советские учреждения и под жилища для ответственных работников, но недавно было решено, что выгоднее перевести их в другие места, а это здание вновь превратить в гостиницу.
Выселять, однако, всех сразу в перегруженную Москву было не так легко, и потому сейчас пока очистили и вновь отделали под гостиницу один этаж, который и поступил в аренду немцам, взявшимся вести отельное дело.
В верхних же этажах остались ещё ответственные работники, и потому всюду была ужаснейшая грязь, за исключением, впрочем, нашего коридора", - отметил Прокофьев в своем дневнике по этому поводу.
Потом Прокофьев нанес еще два визита на родину. И начал думать - а не вернуться ли?
На Западе надо было много работать и выступать, времени на сочинения было сравнительно немного.
Россия же сулила все условия для творчества: мол, только пишите, приезжайте и сочиняйте, а мы всё вам обеспечим.
Не могло быть и речи о переносе или отмене постановок опер или балетов в лучших театрах страны, с лучшими дирижёрами, вы только пишите. Пишите.
Это уж потом оказалось, что писать надо было как велено, строго "для народа", по указующим директивам коммунистической партии.
Никаких проблем на Западе у Прокофьева в тот момент не было - он был востребованным пианистом и композитором. Его признание в Америке постоянно росло. Например, в Чикаго действовали целых два студенческих общества, которые пропагандировали его музыку. Перед самым переездом в Россию он получил выгодный контракт в Голливуде. Там ему предлагали работать и раньше. Но он отказывался, запрашивая слишком высокие гонорары. Однако незадолго до его отъезда его партнеры согласились и на эти условия.
Во всем мире к середине 1930-х уже давно стало понятно, в какую жестокую авторитарную страну превратилась Советская Россия после всех демократических обещаний большевиков, оказавшихся циничной и наглой ложью.
Большевики обещали "землю - крестьянам, заводы - рабочим" и свободу - всем. По факту же всю землю, заводы и вообще любую собственность у всех людей в советской России отобрали. Все имущество было сделано государственной собственностью. Так что абсолютно все граждане СССР стали наемными работниками государства, которым ничего толком не принадлежало, кроме их одежды и элементарного набора вещей. Все остальное по факту было госсобственностью, даже жилье. Не говоря уже про фабрики, заводы, магазины, больницы и так далее.
К середине 1930-х уже были высланы, расстреляны и репрессированы десятки тысяч выдающихся людей, уничтожен класс частных собственников, из-за бездарной политики властей (а может, и в целях осознанного геноцида своего же населения) по стране прокатились две волны голода.
И несмотря на все это одурманенный обещаниями власти и сладкими речами Прокофьев поверил Сталину и его кодле и сделал огромную жизненную ошибку: он решил переехать в Россию насовсем.
"В своем творчестве Прокофьев демонстрировал блестящие формы рационально-аналитической работы с музыкальным материалом, но он не был склонен к анализу практических жизненных ситуаций, тем более, к прогнозу их развития", указано в одной из статей про биографию композитора.
В 1936 году, через 18 (!) лет после отъезда на Запад, Прокофьев вместе с женой-испанкой Линой Кодина и сыновьями вернулся в Россию.
Наверняка он был уверен, что всё будет так, как он привык и дальше. Он будет творить как хочет. Писать музыку так, как считает нужным. Вероятно, он был уверен, что будет и дальше ездить на гастроли по миру. Только возвращаться домой он будет не в Париж, а в Москву.
Но эти планы были наивными.
В конце 30-х Прокофьева дважды выпустили в заграничные туры. И уже тогда это было совершенно исключительным явлением.
А когда он вернулся из второго тура, наступила суровая советская действительность, в которой перед железным сапогом власти были равны все, - клетка захлопнулась.
Больше Прокофьев уже никогда никуда не выезжал.
В первые годы после возвращения все было еще показательно уважительно и красиво.
Прокофьева зачислили в "знатные люди страны" - ему предоставили жилье в одном доме с главным летчиком-героем Валерием Чкаловым. И даже доставили в новую квартиру мебель из парижской квартиры.
Прокофьев предпочитал делать вид, что не замечает уже начавшихся гонений на другого гения советской музыки - Дмитрия Шостаковича.
Он много работал - написал для Центрального детского театра знаменитую симфоническую сказку "Петя и волк", сочинил музыку к балету "Ромео и Джульетта", а также "верно-подданническую" кантату к 20-летию Октябрьской революции - на слова Маркса, Ленина и Сталина. Во время Великой Отечественной Прокофьев написал оперу "Война и мир".
После окончания войны, в 1946 году, ему присудили сразу три Сталинские премии первой степени - за музыку к фильму "Иван Грозный", за 5-ю симфонию и 8-ю сонату и за балет "Золушка". В 1947-м дали еще одну сталинскую премию.
Но уже на следующий год, как это бывало в СССР, везение Прокофьева закончилось
Деспот и психопат Сталин обожал держать своих граждан в постоянном страхе и напряжении, так что после ласки и признания кнут и ссылка могли последовать в любой момент.
Так произошло и с Прокофьевым.
В 1948 году его бывшую жену Лину Кодину арестовали, обвинили в шпионаже и отправили на 8 лет в трудовой лагерь. Ну еще бы - она же была иностранкой. Прекрасно образованная, говорила на четырех языках, знала лично весь цвет мировой культуры тех лет. Конечно, она дико раздражала весь советский "колхоз" самим фактом своего существования.
Кодину-Прокофьеву освободили в 1956 году, уже после смерти ее бывшего мужа. И у нее, к счастью, хватило ума покинуть СССР, как только нарисовалась возможность.
Ну, а о самого Прокофьева власть тогда же, в 1948-м, начала просто впрямую "вытирать ноги". Очередное разгромное постановление ЦК ВКП(б) объявило о разделении симфонической и оперной музыки на "реалистическую народную" и "формалистическую антинародную".
Чуждыми "формалистами" и были как раз объявлены крупнейшие советские композиторы во главе с Дмитрием Шостаковичем и Сергеем Прокофьевым.
Неудивительно, что летом 1949 года композитор перенес первый инсульт.
А еще через 4 года умер от гипертонического криза. Ему был всего 61 год.
Сталин умудрился "подгадить" великому русскому композитору даже, так сказать, в этот момент и "с того света": дело в том, что он и Прокофьев умерли в один день.
Из-за смерти тирана вся страна стояла на ушах, а Москва была перекрыта милицией. Так что у близких великого композитора были огромные проблемы с тем, чтобы просто вывезти гроб из квартиры покойного и купить цветы на могилу.
Печальная, но поучительная история.
