Начало очерка здесь
Жалел ли он, что уехал? Во всех его эмигрантских писаниях можно встретить настойчивую идею – нет, ни в коей мере. Он обрел свободу, объехал множество стран, его материальные дела тоже, в общем-то, устроились, хотя за границей пенсионеру Некрасову пришлось работать – в журнале «Континент», на радио «Свобода». Жил он в пригороде Парижа. В съемной квартире попытался воссоздать киевскую обстановку – с помощью фотографий, картин, мебели…
Да, Некрасов писал, что ни о чем не жалеет, но между строк мне читается другое – не надо было ему уезжать!.. В его советских книгах, искореженных цензурой, как ни странно, больше правды, поэтичности, очарования, чем в зарубежных, написанных в условиях вожделенной свободы. Потому что раньше его волновало чувство, а теперь – «тенденция», «ориентация». Он должен был оправдать, хотя бы перед самим собой, сделанный выбор. Но, как замечает Виктор Кондырев, «Вика далеко не сразу понял, что свобода слова не имеет ничего общего с правдой».
К началу 1980-х писатель уже слегка разочарован Францией, демократией и забастовками. Свобода передвижения? Но три четверти французов никогда не покидают родину – у одних нет желания, у других – возможностей. Свобода совести? Некрасов – атеист, к религии он равнодушен.
Перед ним открыт весь мир, «кроме СССР и его сателлитов». Но теперь он хотел бы побывать в Киеве, на Байковом кладбище, где похоронены мать, бабушка, тетка. Некрасов пишет советскому послу. Ему даже не отвечают.
«Одним словом, жизни ему не хватало! Той жизни, в Союзе!» – восклицает Виктор Кондырев. Но родина потеряна для Некрасова навсегда. Раньше его читали миллионы, теперь тысячи. Прежде он принадлежал всему народу, теперь – слушателям «Свободы». Встретившись в Париже с писателем Виктором Конецким, Некрасов признается в беседе с ним, что, да, за этим радио стоят деньги ЦРУ.
В сущности, внятного ответа на вопрос, хорошо ли желать родине крушения, если лично тебе – плохо, русская эмиграция всех четырех «волн» так и не дала. Одно можно сказать определенно: народ – творец истории, из своей среды он выдвигает правителей и полководцев, писателей и художников. Творческая и научная интеллигенция в такой же мере, как и управленческая бюрократия, несет ответственность и за наши победы, и за поражения. Бесславная гибель СССР – результат взаимного малоумия: власть защищала догматические «основы», интеллигенция боролась за «свободу». А народ провалился в яму между этими двумя сущностями. И не выбрался оттуда до сих пор…
Виктор Некрасов умер от рака лёгких. Его похоронили на русском кладбище под Парижем в чужой могиле – не было мест. Потом перезахоронили: и после смерти он оказался «путешественником». На надгробии его – осколок снаряда, подобранный на Мамаевом кургане.
***
В июне 2005-го года отряд «Стальное пламя», состоящий из старшеклассников, студентов и казаков, вел раскопки недалеко от станции Абганерово, где в августе 1942 года шли жестокие бои, описанные в повести «В окопах Сталинграда». В степи, в одной из балок, поисковики обнаружили страшную картину: вокруг блиндажей – ручки от немецких гранат, доски нашпигованы осколками, множество стреляных гильз, пустые ящики от пулемётных лент.
Работа в архивах, тщательное сопоставление документов и найденных вещей (в сумке офицера НКВД отлично сохранились войсковые печати), позволили поисковикам сделать вывод – обнаружен разгромленный штаб 126-й стрелковой дивизии. Она прикрывала отход 64-й армии на двенадцатикилометровом участке фронта, в голой, без единого кустика, степи. Одна, изрядно обескровленная в предыдущих боях, советская дивизия держала оборону против пяти немецких – двух танковых, двух пехотных и одной моторизованной.
Жаркий, полынный, кровавый день 29 августа. Три мощных атаки с авиабомбежками и артподготовкой выдержали защитники Сталинграда. Погибли командиры полков, подошли к концу боеприпасы. В 14.30 немцы ударили в четвертый раз… Сражался даже штаб дивизии, и на поле боя остался почти весь личный состав. Часы у офицеров остановились примерно в одно время – в 15.20. Один из лейтенантов так и погиб – с гранатой в руках.
В расположении штаба были найдены останки более сорока человек. Здесь, как выяснили поисковики, и погиб мой родной дядя – техник-интендант, младший лейтенант Иосиф Харламов.
Его прах и останки других бойцов и офицеров, защитников Сталинграда, похоронили с воинскими почестями на хуторе Верхне-Кумский в мемориальном комплексе «Стальное пламя».
Начало очерка здесь
Автор Лидия Сычёва
