— Это же Баба Яга! Твоя бабушка — настоящая Баба Яга! — убеждаю я двоюродную сестру, подпрыгивая от возбуждения.
— Вранье! Обычная бабушка, никакая она не Баба Яга! А будешь обзываться — я всё нашей бабушке расскажу…
Мне лет пять, сестрёнка чуть старше. Мы проводим лето у нашей общей бабушки Тоси в деревенском домике, и иногда ходим в гости к её бабушке - Дусе, которая мне не родная. Вот где раздолье!
Двухэтажный домик на отшибе, у самого леса. В доме — настоящая прялка, нити и веретено. Старинные книги в кожаных обложках с металлическими застежками и уголками, оплывшие причудливыми кружевами свечи в массивных серебряных подсвечниках. Вместо шкафов — диковинные сундуки, на стенах и кроватях — лоскутные самошитые покрывала.
Иконы в широких окладах, травы в пучках. Тут дышится иначе. Будто некая сила циркулирует вокруг. Архаичность, но не музейная, обескровленная, а живучая, зоркая, цепкая.
Для меня, рафинированного городского ребенка, это целый волшебный мир.
Так как ещё назвать его хозяйку — юркую старушку с морщинистыми лицом, носящуюся в свои 80 с гаком, так что мелькают босые ступни под цветастой длинной юбкой? Только Баба Яга!
В этом домике не обязательно скрупулезно соблюдать чистоту — кое-где по углам можно заметить пыль (несказанная вещь по меркам моей бабушки Тоси), зато там разрешается носиться по этажам, а ещё можно забраться на чердак, отодвинуть доску в углу, и, опустив вниз ногу, завыть загробным голосом, знатно напугав старшую сестру!
Я, брезгуша и малоежка, за обе щеки уплетаю бабулин пирог. Нигде раньше мне такой гостинец не перепадал: прямо в тесто вмешивается варенье, мякоть выходит пышная, чуть сыроватая и нежнейшая. Вкуснее любого шоколада!
— У бабы Дуси мухи в варенье! — морщит нос моя бабушка Тося. Но благодарит Дусю за угощение и просит испечь еще: — Леночка так хорошо покушала!
Быт бабушек совершенно различен: бабушка Тося редкостная чистюля, у неё всё добротно, уютно, у каждой вещи своё, раз и навсегда заведённое место. Деревенский дом — но ни одной мухи, пол застелен кристально-чистыми клеенками и половиками, с него даже поесть не страшно.
У бабушки Дуси — пространство живое, там нет скрупулезного порядка, зато нет и скуки. Может, наверно, и муха в варенье попасть: вон они носятся, в окошко бьются.
Но меня это почему-то не напрягает) Я вижу особую силу этого места, а не пыль.
Детей у бабы Дуси было то ли семь, то ли больше. Всех вырастила, каждый пошел колесить по своей судьбе. Пережила двух мужей.
В юности работала в кузнице, помощником кузнеца. Обычно помощник кузнеца — это здоровенный мужик. Кузнец бьёт в нужное место маленьким молоточком — тюк! И тут же помощник ударяет в то же место здоровенным молотом — ТЫДЫЩ! И так целый день. А она — молодая девка, лет восемнадцать, наверно. Тоненькая, легонькая. Война, мужиков в деревне нет…
Оказывается, бабуля невероятно самобытно шила — потом дочку и внучку обучила . Без тонкостей раскроя, буквально — на газетах, обводя прямо по фигуре заказчика. Но вещи, сшитые её дочкой, по баба-Дусиной науке, сидели как влитые — ещё не всякий маститый портной так сошьет. “По-староверски”, — с гордостью сообщила сестра.
Бабушка действительно носила на шее крест, но какой-то закавыристый, не похожий на наши крестики. Хотя крестилась часто, и молилась по-нашему.
Позднее, уже когда ей перевалило за девяносто, она руководила староверской общиной в моем родном городе. Её отец, священник, передал ей какие-то книги на хранение (может, это их я видела в детстве?), научил вести службу. Под ее руководством был построен храм, она распоряжалась финансами общины. И это в такие годы, когда многие уже своих-то не узнают!
Ноль дряхлости, и в глубокой старости — цепкий, быстрый взгляд, бьющая через край энергия, удивительное здоровье, ясный ум.
Вот такой мне и видится Баба Яга)) Если бы она существовала в облике обычной земной старушки, как агент под прикрытием.
Мощный архетипический образ, монолит, стоящий вопреки векам. Вне времени, вне возраста, дикая, первозданная, цельная.Сила, которая чувствовалась в бабе Дусе, выпирала сквозь тонкую, сгорбленную годами фигурку. Она-то меня и зацепила тогда, в детстве. Очаровала больше, чем основательность и добротность уклада кровных родичей.
Когда-нибудь, на склоне лет, отдав земные долги, если Господь даст, очень хочу окончить свою жизнь в таком же домике, на краю леса. С книгами, молитвами, травами и веретеном.
Елена Селифонова, травница и сказочница.
