В середине 1990-х будущий историк Татьяна Княжицкая была студенткой ЛГУ и сидела на скучной лекции. Подруга дала ей журнал «Наше наследие» со статьей историка Бориса Кирикова о витражах. Татьяна читала, листала картинки и запомнила фразу: «История петербургского витража еще не написана». Что-то щелкнуло. Татьяна стала ходить по парадным, искать витражи и изучать литературу. Написала курсовую работу о витражах, потом дипломную, а затем и кандидатскую диссертацию.
Текст: Мария Башмакова.
В 1990-е кодовые замки на входных дверях в парадные еще только появлялись. Практически в любой жилой дом можно было свободно зайти и любоваться метлахской плиткой, резными дверями, оконными витражами. Татьяне хотелось запечатлеть каждую деталь, чтобы сохранить хотя бы изображение ускользающей эпохи. Она делала черно-белые фотографии на фотоаппарат-мыльницу – они не передавали и десятой части изящества дореволюционных витражей, зато дали начало большой мечте. Хотелось сделать цветные изображения, издать альбом, показать людям красоту, спрятанную за дверями старых домов Петербурга.
В 2007 году Татьяна организовала сайт «Витражи в России». Он стал средством связи с витражистами, площадкой для публикаций исследователей. А потом наступило время цифровой фотографии и соцсетей. Началось массовое увлечение краеведением.
– Все эти перемены подняли множество проблем с сохранением исторического наследия Петербурга, в котором витражи – самое уязвимое, – говорит Татьяна. – Намеренное и неосознанное уничтожение витражей происходило весь ХХ век, потери есть и сейчас. До сих пор не создана всеобъемлющая база данных по петербургским витражам, и мы даже не ведаем, что храним, а что потеряли.
ПЕРЕСЧИТАТЬ ВИТРАЖИ
В 2019 году Татьяна и коллеги-градозащитники решили сделать переучет петербургских витражей. Подсчитать, сколько их осталось, в каком они состоянии, где находятся аварийные цветные окна, которым нужна срочная помощь. Да и понять: как вообще город и горожане справляются с этой сложнейшей задачей – сохранить обветшавшие витражи? И справляются ли? Так родился проект «Витражи Санкт-Петербурга: инвентаризация». В нем трое организаторов: Татьяна, градозащитник Александра Тесакова и представитель Всероссийского общества по охране памятников истории и культуры Сергей Васильев. Через соцсети находят добровольцев, которые проходят инструктаж и получают анкету для описания витража – это своего рода паспорт на произведение искусства. В нем отмечают виды стекол, сохранность, технику, в которой выполнено витражное окно.
– Бывает, волонтеры ошибаются, делают описание витражей или архитектурного стекла советского и нашего времени, неверно определяют технику создания. Они очень ответственные и присылают массу материалов, – улыбается Татьяна. – Я разбираюсь по фотографиям, при необходимости иду обследовать по конкретному адресу конкретное витражное окно. Но главная сложность не в этом. Попадать в парадные – вот это бывает проблемой. Везде кодовые замки, местами есть охрана. Волонтеры имеют письма от ВООПИиК, где написано, что и зачем они делают и просьба к жителям содействовать нашей работе, но это не всегда помогает. Осенью прошлого года нас было всего человек 20, сейчас – более 60. Состав не постоянный, но есть основное ядро увлеченных людей, и мы очень ценим их помощь. Кто наши волонтеры? Самые разные люди. Это и пенсионеры, и студенты, и молодые мамы. Есть библиотекари, строители, бухгалтеры. Каждый получает определенный участок на карте города, и дальше надо его весь обойти, зайти в каждый дом, в каждую парадную, с пристрастием разглядывая не только окна, но и двери, межлестничные перегородки. Часто витражи, стекла с вытравленными узорами или фацетной кромкой бывают незаметны под толстыми наслоениями краски.
Работу начали с Василеостровского района. Обследовали, зашли в каждый дом, сфотографировали каждый витраж, рассеяли информацию по соцсетям и интернет-сообществам и даже издали книгу с фотографиями и описанием витражей Васильевского острова. На очереди – Петроградский и Центральный районы Петербурга.
– Наша задача – провести порайонное исследование старинных витражей Петербурга, сколько осилим, – рассказывает Татьяна. – На весь город мы не замахиваемся, это очень большой объем работы.
ТРАНСПАРАНТНЫЕ КАРТИНЫ
В XIX веке слова «витраж» в русском языке не было. А называли разноцветные узоры в окнах, ширмах и дверях «транспарантные картины» (от франц. transparent – прозрачный), «живопись на стекле» или просто – «разноцветное стекло». Слово «витраж» появилось перед самой революцией (от лат. vitro– стекло), а окончательно прижилось только в советское время.
– Сегодня «витраж» – это условное название, – объясняет Татьяна. – Мы говорим о любом архитектурном стекле начала XX века: сюда входят и стеклянные кирпичи Фальконье, и гравировка, и травление, и разные виды цветного и фактурного стекла. Все они использовались для создания витражей в разных техниках.
Считается, что цветные стекла в оконных проемах появились в VI веке. Они известны по раскопкам на территории древнего Рима и Византии. Обычно витраж ассоциируется с эпохой Средневековья, когда витражное искусство достигло расцвета в Западной Европе. На витражах изображали сцены из Священного Писания, они стали «Библией для бедных», не умеющих читать. В пространстве храма витражу было отведено важное место, ведь именно сочетание цветных картин и света – проходящего сквозь них днем и отраженного от свечей в сумерках – создавало особенную атмосферу, настраивающую прихожан на возвышенный лад. Философы, литераторы, богословы разрабатывали символику разноцветных окон.Алхимики пытались сварить стекла необыкновенных цветов. За эффектность, сияние и блеск витражи называли большими драгоценностями, и это на самом деле были весьма дорогостоящие и трудоемкие в исполнении произведения.
А в эпоху Просвещения произошел упадок искусства витража: научная революция и рациональная философия подорвали основы религиозного мировоззрения, а вместе с ним померкла и ценность витражных окон для общественного сознания. Лозунг «Больше света!», выдвинутый в защиту научного знания, многие воспринимали прямолинейно: тогда многие витражи были выставлены из окон и заменены обычным бесцветным стеклом.
– У нас после революции произошла похожая ситуация, – замечает Татьяна, – все повторяется на новом витке истории.
В России первая волна моды на витражи возникла в эпоху романтизма, тогда в русском обществе был высок интерес к эпохе европейского Средневековья, поэзии немецких романтиков, к изучению древностей. Именно тогда появились первые попытки изготовления витражей в России на базе собственных стекольных заводов. Ведь у нас не было собственной традиции витражного искусства.
В православной культуре витраж долгое время воспринимался как икона на стекле. Стекло – материал хрупкий, а значит, образ, на нем запечатленный, может пострадать. В XVIвеке существовал запрет писать иконы на стекле, и долгое время он негласно сохранялся как традиция. В древнерусском храмовом зодчестве были попытки использования цветных стекол в окнах, но они единичны. В России холодно, окна маленькие, да и уровень развития стеклоделия не позволял делать цветные оконные стекла.
Мода на транспарантные картины в начале XIX века захватила образованное общество. Витражи начали привозить из-за рубежа: они стали предметами коллекционирования, ими оформляли интерьеры – подлинные старинные расписные стекла из Европы вставляли в окна дворянских особняков и императорских дворцов. Витражные стекла были модной новинкой, и цену им добавлял дефицит.
На волне бешеного спроса некоторые частные заводы пытались делать транспарантные стекла, но удачных экспериментов было мало. Технологии изготовления разноцветного плоского стекла не были развиты, и первые витражи представляли собой своего рода калейдоскопическую мозаику, когда красные, желтые, синие или зеленые стекла вставляли в рамы вместо обычного оконного стекла. Деревянные дачные домики до сих пор так украшают – нарядно и недорого.
ПО МОНАРШЕЙ ВОЛЕ
– В российских храмах витражи появились только в XIX веке, и произошло это по воле императора Николая I, – объясняет Татьяна Княжицкая.
С эпохи Петра Iначался процесс обмирщения в русской культуре, и икона постепенно сближалась со светской живописью. К 1830-м годам, когда мода на транспаранты была в разгаре, религиозная живопись в храмах перестала зависеть от носителя изображения. Были иконы мозаичные, на фарфоровых пластах и так далее, запрет на стеклянные иконы сам себя изжил.
И в этот момент в Петербурге велись грандиозные работы по строительству Исаакиевского собора – главного храма страны. Император Николай I был инициатором установки в нем запрестольного стеклянного образа, как тогда называли витраж в алтарном окне. В России не было завода, который бы мог справиться с такой сложной и ответственной задачей, исполнителей нашли в Германии. Выбор пал на мюнхенское «Заведение живописи на стекле» при Королевской фарфоровой мануфактуре. Площадь витража – огромной стеклянной картины с изображением Воскресшего Спасителя – для того момента была грандиозной не только для России, но и для Европы: 28,5 квадратного метра. Государственной казне он обошелся в колоссальную сумму – 24 400 рублей ассигнациями. Сам факт установки в кафедральном храме Петербурга стеклянного образа с изображением Христа стал разрешением для появления в интерьерах православных храмов витражей.
– Появление в кафедральном храме столицы стеклянной картины с изображением Иисуса Христа стало результатом взаимодействия западной и восточной христианских традиций, своеобразным синтезом фигуративного католического витража и запрестольной православной иконы, – отмечает Татьяна. Финальным аккордом в теме религиозного витража стали иконостасы, целиком выполненные из цветного стекла. Такой иконостас был установлен в церкви Иулиана Тарсийского в Царском Селе. К сожалению, сохранилось только черно-белое его изображение.
– Витражей из петербургских храмов до наших дней дошло совсем немного. Эпоха атеизма освятила разрушение храмов, а булыжник пролетариата добил витражи. Кое-что сохранилось в музеях. Буквально несколько витражей сберегли в церквях. Один из самых замечательных находится в церкви на Смоленском кладбище. Он создан в одной из самых известных петербургских витражных мастерских в начале ХХ века по мотивам фрески Василия Васнецова. Это образ Богоматери с младенцем, – говорит Татьяна.
РОБКИЕ ШАГИ ПО СТЕКЛЫШКУ
Витраж в Исаакиевском соборе – ключевой памятник в истории витражного искусства в нашей стране. Он был привезен из Германии, но, будучи «пересажен» на русскую почву, потребовал особенной заботы. В первые же годы после установки витраж стал «болеть» – от сильных сквозняков, гулявших в соборе, несколько стекол выпало и разбилось. Чтобы сохранить ценные расписные пластинки, под окно установили помост, обитый тканью. Утраты надо было чем-то компенсировать: темные дыры, появившиеся в венце вокруг лика Христа, для начала прикрыли тканью с росписью. Стало ясно, что для содержания дорогого окна нужны собственные художники, владеющие витражным ремеслом. Так в штате мастеров Императорского стеклянного завода появились люди, в приказном порядке приступившие к освоению нового дела. К середине XIXвека здесь появилась группа художников, которые писали картины на больших стеклянных пластах и освоили технику сборки витража на свинцовый профиль.
– Работы Александра Перница, однофамильцев Павла и Григория Васильевых, Ивана Муринова, написанные на больших стеклах как на холсте, предназначались в первую очередь для императорских дворцов и церквей. На стекле воспроизводились копии произведений художников-академистов XIX века или мастеров итальянского Возрождения. В таких расписных витражах ценилась точность передачи оригинала. А к концу XIX – началу XX века, когда в Европе завоевал популярность стиль ар-нуво с его любовью к изящным линиям, природным формам, лаконичному цветовому решению в декоративном искусстве, в витражах стали цениться другие качества: красота цветного стекла, необычные стилизованные узоры, цветочные мотивы, свободно располагающиеся в поле окна. И тогда витраж пережил новое рождение, а эпоха модерна стала для этого искусства новым ярким этапом, – рассказывает Татьяна Княжицкая.
ЦВЕТЫ И ВЕНКИ
В начале XXвеке в России появился символизм, а с ним и интерес к мистическим переживаниям. Расцвет витражного искусства в эпоху модерна в России переплелся с поэзией, живописью, философией.
– Появились эксперименты по созданию синестетических произведений искусства, цветомузыки. Когда в едином стилистическом ключе оформлялось все, что в быту окружает человека. Идея превратить жизненную обстановку в произведение искусства реализовывалась через проектирование архитектурного объекта и всего, что его наполняет, вплоть до одежды хозяев и переплетов книг, в едином стиле. И это мы сегодня можем наблюдать даже в петербургских доходных домах начала ХХ века, где элементы оформления фасадов повторяются в отделке интерьеров, где художественная отделка применялась даже для самых утилитарных предметов. И витражи идеально вписались в Серебряный век русской культуры как своей материальной составляющей – стекло и металл были на пике востребованности, так и нематериальной – духовной, – говорит Татьяна.
Она объясняет: современник далек от Средневековья, но близок к модерну. Наверное, поэтому красота готического витража завораживает, но не так понятна большинству, как окна ар-нуво.
– В петербургских витражах начала ХХ века много цветов и листьев – это было характерно для модерна. Особенность именно Петербурга – обилие классицистических мотивов, венков и гирлянд в лепнине, художественном металле и в витражах, – рассказывает исследователь.
Большинство из сохранившихся витражей в петербургских зданиях относится ко второй половине XIX – началу XX века. На протяжении всего XIX столетия русская стекольная промышленность не обеспечивала спрос на произведения художественного стеклоделия. Древние и современные витражи импортировали из Западной Европы. Европейский модерн задавал тон. Так в Петербурге появились гербы и аллегорические фигуры из цветных стекол. Геральдика должна была напомнить о знатности рода.
Корпус петербургских витражей того времени очень обширен. Это были сотни разноцветных окон: на лестницах доходных домов – поскромнее, в основном орнаментального характера, в особняках и общественных сооружениях – с сюжетами, фигурами, сложными композициями. Татьяна Княжицкая считает, что к началу ХХ века Россия в области искусства витража догнала Европу.
Конец эпохи петербургского витража обозначил 1917 год. Витражные мастерские прекратили свое существование. Мозаики, изразцовые печи и камины, лепнина, зеркала и витражи – изящное убранство бывших доходных домов – остались без хозяина. И стремительно уничтожались как приметы ненавистного «старого мира», не имеющие художественной ценности.
ХРУПКИЕ ГИГАНТЫ
– Мы можем составить только некоторое представление о количестве витражей в дореволюционной архитектуре по тому, что сохранилось сейчас, – говорит Татьяна. – Например, в Василеостровском районе мы говорим о 41 адресе, где сохранились витражи или другие варианты декоративного остекления, в Петроградском – более 100 адресов. Я думаю, в общем и целом мы потеряли свыше 70 процентов витражного наследия города. Подсчитать утраты невозможно. Ведь никто не знает, сколько витражей было создано до революции. Чтобы по-настоящему оценить то, чем владеешь, надо отойти на расстояние от момента «сейчас», а это можно сделать, только прожив этот момент и оглянувшись на него уже из будущего. Мы глядим на прошлое и уже оцениваем все то, что нам дала эпоха модерна. А от советской эпохи мы отошли еще на недостаточное расстояние, еще не растождествились с нею окончательно и пока мало ценим ее достижения.
Первые советские витражи появились перед Великой Отечественной войной. Это было молодое искусство, которое еще не выработало своего собственного изобразительного языка. Сюжеты были новые – про власть рабочих и крестьян и новую жизнь при этой власти, а техника исполнения – старая.
– Только после войны, в 1950-е, в искусстве советского витража произошли кардинальные изменения – появились новые материалы, а с ними и другие масштабы, иная мощь звучания. Витражи обрели монументальность – уже не просто окна, а целые стеклянные стены из толстых литых стекол на цементной связке появились в архитектуре. Вместо изящества витражей в частных особняках и на лестницах жилых домов появились огромные, будто собранные гигантами из стеклянных камней, панно и картины. Они предназначались для крупных общественных сооружений и громко говорили не с отдельным человеком – со всем народом о светлом будущем и почитании героев, которые это будущее приближают. Витражное искусство той поры транслировало идею счастливой, почти райской жизни при коммунизме в обществе будущего, – объясняет Татьяна.
В жилое пространство витражи возвращаются ближе к эпохе перестройки. В 1970–1980-е наряду с монументальными работами появились камерные, наблюдается возврат к дореволюционной свинцово-паечной технике.
А с 1990-х, с распадом СССР, когда появился частный заказчик, судьба витража в нашей стране снова переменилась. Частное жилое строительство требовало разнообразия в отделке интерьеров.
– В Россию пришли новые материалы и технологии производства декоративных работ, в том числе изящная техника Тиффани, способы создать картину на окне из дешевых материалов. Многие советские мастера, привыкшие работать по государственным заказам, не смогли пережить этот сложный момент и нашли себе другую работу. Те, кто перестроился, как и молодежь, работают сегодня в основном в технике Тиффани и спекания стекла, создают работы для частных квартир и особняков. В общественных зданиях встречаются сложные экспериментальные работы. Сегодня искусство витража снова на пике востребованности, – рассказывает Татьяна.
СБЕРЕЧЬ УЗОРНОЕ ОКНО
Еще во время учебы друзья над Татьяной шутили: «Ну что ты уперлась в свои стеклышки, ничего, кроме них, не видишь. Это же просто декоративное искусство!» Но для нее за витражом стоит нечто большее, чем узоры.
По ее мнению, если воссоздать историю российского витража, мы получим собственную опору, появится традиция, которую можно будет дальше развивать и обогащать на основе того, что уже было создано в России.
Для Татьяны витраж не только объект материальной культуры, но и «точка входа в иное, духовное измерение».
– В Средневековье витражную розу воспринимали как «глаз Божий», именно готические окна трансформировали восприятие реальности человеком: с «я» на «мир земной и мир божественный». На рубеже XVIIIи XIX, XIX и XX веков тоже происходили перемены в умонастроениях, тогда усиливались мистические настроения, связанные со стремлением постичь запредельное. Сейчас, наверное, такой переломный момент в мировоззрении эпохи. Если рассматривать наш проект как инструмент взаимодействия с обществом, мы решаем комплекс задач. Защита, сохранение и воссоздание утраченного. А еще воспитание внимательного отношения к среде проживания и сохранение «духа места», а это влечет за собой уважительное отношение к каждому человеку. Именно об этом говорят мне витражи, собранные из множества разноцветных стекол в прекрасное целое. Марк Шагал сказал замечательные слова: «Витраж – это прозрачная перегородка между моим сердцем и сердцевиной мироздания». И я чувствую так же, – объясняет свою миссию Татьяна Княжицкая.
