Начало повествования - здесь. Продолжение - здесь.
Мы расстались с Зиновием Гржебиным и Максимом Горьким в 1921 году, когда два приятеля, «скованные одной цепью» издательского дела, решили переждать тяжелые времена заграницей.
Надо сказать, что предварительная работа была проведена в России. И работа немалая. Гржебин открыл частное издательство имени себя, любимого, поскольку «Всемирная литература» все-таки была несколько ограничена в выборе материала.
Будучи максималистом, Зиновий Исаевич хотел объять необъятное – издавать и современных авторов, и классику, и мемуары, и поэзию, и детские книжки и учебную литературу. Даже глобусы готов был выпускать, чтобы гвардейцы-ленинцы могли тыкать в шарик красные флажки по мере того как перманентная революция с дьявольской физиономией Троцкого постепенно охватывает планету.
Да вот незадача, не раздувался мировой пожар никак. Не хотели нормальные люди свои царства-государства бандитам-безбожникам отдавать на поругание. Те же немцы быстро образумились, и своих революционеров ярых Розу Люксембург и Карла Либкнехта прикончили, чтобы не устраивать всегерманскую гражданскую бойню, аналогичную той, которую в Россию устроили самозваные "хозяева жизни".
Советские чиновники, не способные сами раскрутить книгоиздание в России, весьма ревностно относились к успехам Гржебина. Доносы сменялись контрольными проверками, кляузы оборачивались постоянными совещаниями и заседаниями на высшем уровне, где решался практически один вопрос «Как нам получить книги, не заплатив за них ничего, или заплатить сущий мизер?».
В плане обмана и коварства молодая советская власть могла дать сто очков вперед любому прожженному капиталисту. Если уж весь народ кинули с популистскими лозунгами «Земля-крестьянам» и «Фабрики-рабочим», не дав ничего, а, только отбирая, налогооблагая и продразверстуя, то с книгами это было просто элементарно.
Заказы делались, печати на договорах ставились, а потом под разными предлогами деньги не выплачивались совсем или частично. Но Зиновия на мякине было не провести. Под прикрытием мастодонта пролетарской прозы Максима Горького он брал авансы на «Всемирку», и авансы очень приличные. Другое дело, что вложив их параллельно и в другие издания под честное слово большевистских заказчиков, Гржебин обычно выступал «в ноль» или с небольшой прибылью.
Поэтому его план - снизить издательские и типографские расходы за счет германской дешевизны - был действительно хорош. Но, разгулявшаяся чиновничья номенклатура молодой да ранней Советской республики, нанесла удар откуда не ждали.
Коварство плана большевистского чиновничества было в том, чтобы вообще вытеснить с книгоиздательского рынка империю Гржебина, перенеся весь процесс производства книг в Россию. Благо, Зиновий показал, как можно качественно и недорого издавать книги, а многочисленные западные фирмы и фирмочки завалили Госиздат предложениями об организации «бизнеса под ключ» на территории Советской России.
Включив зеленый свет наиболее интересным предложениям, советские партийные чиновники к весне 1923 года привели свой коварный замысел в исполнение: появился специальный циркуляр Главлита, требовавший принять срочные меры «к недопущению» в дальнейшем ввоза из-за границы и распространения в РСФСР книг издательства Гржебина.
Это было начало конца. Причем, прибивали не только Гржебина, хотя он был основным игроком на издательском рынке, ориентированном на Россию. Прибивали и другие зарубежные издательства, которым также было обещано о допуске их продукции на российский рынок, если она (внимание!) будет отпечатана по правилам новой российской орфографии.
И это предложение с указанным условием было уже контрольным выстрелом в голову. Зная, что никто не пройдет со своим товаром в Россию, Главлит гарантированно разорял зарубежных издателей, поскольку эмигрантский книжный рынок, весьма широкий и емкий категорически отказывался от книг без «ять», «фиты», «и десятиричного», плюс напичканными всевозможными «бесами» в приставках, которые просто вызывали гнев русской эмиграции.
Попытки Зиновия «передернуть» и что-то поменять только отсрочили приговор. Он устраивал громкие и масштабные выставки продукции своего издательства в Берлине и Париже, куда перебрался из Германии. Его дом был открыт для писательского люда из России, облюбовавшего Париж и сделавшего его самым русским городом Европы.
Но удар, нанесенный большевиками, был слишком тяжел. Плюс далеко не все эмигранты, как, например, блестящий поэт и критик Владислав Ходасевич, искренно сочувствовали Гржебину. Многие считали его агентом красных, которого следует обходить стороной. Зиновию, привыкшему жить на широкую ногу, приходилось все больше экономить и нервничать, думая как содержать семью. А все болезни, как мы помним, от нервов.
В 1929 году разрыв сердца подвел итог яркой жизни и карьере Зиновия Гржебина. Правда, перед этим он успел даже поругаться со своим «милым другом» и приятелем по жизни Максимом Горьким. Дело в том, что тот однажды в порыве нежных чувств подарил издателю права на сборник своих рассказов, что Зиновий воспринял как заслуженный ответный дар за многолетнее сотрудничество.
И предъявил претензии писателю, узнав, что тот широко издает эти самые рассказы в новых российских собраниях сочинений. Усатый Буревестник не ответил своему закадычному приятелю, пока Гржебин был жив. Но, надо отдать должное, после смерти издателя перечислил его семье приличную сумму. Все-таки сердце у Алексея Максимовича было большое. И было с чего переводик денежный соорудить - гонорары на Капри шли регулярно. Такая вот история...