Дверь распахнулась и в комнату влетела смеющаяся Сашка, за ней Никита с объемными пакетами. Они увидели меня и замерли. А я наоборот отмерла и опустилась в земной поклон. Молитву прерывать нельзя. Поэтому, совершив суджуд, я поднялась и, склонив голову с горящими щеками, продолжила молиться. А они стояли и смотрели. Не отрываясь. Наконец-то я прочла необходимое число ракаатов (порядок слов и действий, составляющих мусульманскую молитву), дала «салават» (слова, завершающие намаз) и, посмотрела на Сашку. Она молчала. Я тоже. Встала, сняла трясущимися руками простынь и посмотрела на подругу, остро понимая, что уже бывшую. Первой в себя пришла Сашка:
— Я не поняла, это что было?
— Намаз. — больше не видела смысла скрывать.
— Что? — не поняла Сашка.
— Ийка башкой тронулась окончательно. — пояснил ей Никитос. — Это она молилась, как мусульманка.
— Как кто? — продолжала тупить Сашка, неверяще переводя взгляд с парня на меня.
— Да. Я приняла ислам. — сказала я и отвернулась. Мне не понравилось выражение брезгливого шока на лице подруги.
— Нафига? — выдохнула она, — Это же… Да бред какой-то! Ты что в секту попала? Это все твои дружки, да? Заставили? Одурачли? Или ты того? — Сашка попятилась к двери, — Тоже хочешь этот, как его… Джихад творить?
— Сань, не мели чушь, — неожиданно вступился Никита. Но обрадовалась я рано, он добавил: — Тут явно все добровольно. Она давно с кавказцами трется, вполне ожидаемый результат. Вот только я бы не хотел, чтобы она и тебя за собой потянула. — после этих слов Никита твердо взял Сашку за руку и вытянул из комнаты, хлопнув дверью.
А я осталась. И вдруг расплакалась. Меня обокрали! Лишили чувства сладости первой молитвы. Дружеской поддержки. Толики понимания и приятия. Я же никого не трогала! Какое дело людям до веры в моем сердце? Тошнило от надобности оправдания, защиты выбора. Проплакавшись успокоилась. Зря. Тогда я еще не знала, что меня ждет.