Начало тут.
«Не женитесь на курсистках
Они толсты, как сосиски,
А женитесь на медичках
Они тонкие как спички.»
Старый куплет, да и правда, медички очень сексуальны в своей униформе, беленькие, чистенькие, а работа-то самая грязная, самая нервная. А инъекции в нашей работе дело десятое. Жил в нашем селе глухонемой парень, на два года старше меня, он проучился в городе один год, научился писать и немного разговаривать. Увидев, кого-нибудь, он громко кричал, причём в нос, рассказывая деревенские новости, которые он удивительным образом узнавал первым. Я приехала на первые каникулы, завидев меня, он наклонился и гаркнул:
-Клизма!
Удивительно! Этот человек, далёкий от медицины, прокричал мне суть моей профессии.
Ко мне идут люди с жалобами, жалуются, жалуются, на боль, рвоту, тоску, жизнь проклятую. Постоянно дело имеешь с блевотиной, кровью, мочой, гноем, каловыми массами, выделениями из влагалища, «умываешься» околоплодными водами, слушаешь ругательства, и иногда, слова благодарности. Какой характер и человеческий потенциал надобно иметь, чтобы всё это выдержать? А мне 19 лет. Но ко мне идут со всем: болезни, печали, семейные и сексуальные проблемы, требуют их решения. А как решать? Сама жизни не знаю, но приходилось учиться и быстро: принимать решения, учить уму разуму взрослых людей, проводить проверки, общаться с чиновниками и т.д.
Именно тогда, исполняя свой долг, я начала верить в бога. Помню, Бабушка молилась, Мама иногда, а Папка в бога не верил. Он закончил ЦПШ (церковно-приходская школа), мальчишка был шустрый, а батюшка строгий, наказывал хворостиной, с именем бога на устах. Больно бил и систематически. Папка свою нелюбовь к священнослужителям пронёс через всю жизнь и в доброго боженьку не верил.
А я везу ночью роженицу на грузовике, трясёмся по ухабам, луна большая в небе, заприметила, что чаще в новолуние рожали, и молюсь, некрещёная:
-Господи, миленький, помоги довезти до роддома, не надо ей на дороге рожать, страшно мне, помоги!
И помогал, довозила благополучно, и машина не ломалась, как было в самый первый раз.
Главный врач, убеждённый холостяк, давая мне напутствие, с удовольствием лаская глазами мою тоненькую высокую фигуру, среди прочего, говорил:
-Роды на дому - это позор, их не должно быть, это инфекция, это опасно. За такое голову снимут.
Я проработала месяц, вызов ночью, на роды. Схватила сумку, муж роженицы побежал за машиной, я к ним домой. С машиной тоже своя эпопея. На отделении было всего три грузовика, два водителя домой приезжали на автопилоте, пьяные вываливались из кабины, начинали храпеть, их затаскивали домой в бессознательном состоянии, выполнять роль водителя скорой помощи они физически не могли.
Оставался один непьющий Гриша, он закодировался и не пил уже полгода, «наломается» за день, а тут медички со своими с… больными. Он был страшно брезгливый и говорил только матом, причём, «красиво» говорил. Его отец фронтовик научил. Гриша посылал всех подальше и слушался только управляющего, который утром поспать давал.
В доме было тихо, женщина лежала спокойно, я робела, потому что первый ночной вызов на роды. Помыла руки водой, потом спиртом, провела осмотр, открытие шейки два пальца, а полное открытие четыре, ещё время есть, отвезу, дома рожать нельзя!
Женщине 42 года:
-Доченька, я скоро рожу, у меня восьмые роды, уж бабушка я, не хотела, да так вышло.
-Как вышло-то?
-Да мужик такой, завалит, где ни попадя, и не спросит. Уж больно «горячий» он у меня до этого дела.
-Нельзя, нельзя дома, поедем, сейчас Гриша приедет, и поедем, до участковой довезу, это 12 км, а там роддом есть, акушерка опытная, там надо рожать.
-Не доеду я, в дороге рожу, схватки сильные.
Мне бы послушать, а я:
-Нет, нельзя дома, потерпите!
Пришёл мужик, маленький, щуплый, а баба высокая, груди, как графины, он ей точно по колено. Откуда мужская мощь берётся? Недаром говорят:
-«Кривое дерево в сучок растёт».