Трёхрукий Бородай был тем самым старым хлебником, что жил недалеко от топей чёрного леса. Каждый день у него начинался с формовки замешенного накануне теста. Делал он это ещё до восхода солнца, что бы к полудню уже продать свежие булки в ближайших деревнях. А до деревень путь был не близкий, через чащобу.
Весь день он ездил на своей повозке с запряжённым в неё слобнем по деревням и хуторам, продавал хлеб. Ближе к вечеру, уже на пустой повозке он приезжал к лесной мельне у реки, где кривозубый мукодел с оттопыренными ушами и шрамом на лице продавал ему несколько мешков отборной муки. Возвращался Бородай домой уже глубокой ночью, замешивал тесто и ложился спать.
Так было изо дня в день. Единственной отрадой трёхрукого Бородая была его внучка Руса. Родители девочки умерли от чёрной хвори и девочка осталась совершенно одна. Как не старался Бородай оградить её от печали, всё не выходило. Днём он уезжал, что бы заработать на жизнь и девочка оставалась предоставленной самой себе. В одиночестве она бродила по округе, наблюдая за зверьём и птицами. А когда погода портилась, была вынуждена сидеть в тереме. Это очень огорчала старого хлебника.
Как то ночью он возвращался с лесной мельни. Его тележка была доверху нагружена мешками с мукой и уже не молодой слобень тащил её не спеша. Как вдруг зверь ощетинился, зарычал, но вскоре склонил голову и прижался к тропе. У края тропы сидела нищенка. Уже не молодая, но ещё и не старая женщина, с точеными чертами лица и фигуры. Она сидела на камне и тихо плакала. Бородай поинтересовался о её горе, и та поведала, что много лет назад она потеряла своих детей. С тех пор бродит по миру в надежде их отыскать, но сегодня её поиски закончены. Она узнала, что её дети навсегда останутся в топях этого леса. Ей больше некуда идти и она будет горевать, пока не умрёт.
Бородаю стало жаль нищенку. К тому же, она была не дурна собой, если отмыть, приодеть и причесать. Он пригласил женщину пожить к себе. За проживание и еду ей надо лишь только помогать ему по хозяйству и присматривать за его внучкой, Русой. Девочка растёт и ей предстоит учиться тому, как стать хорошей женой. А кто этому может научить, как не женщина? Нищенка согласилась.
На зоре Бородай проснулся от очень вкусного запаха выпечки. Поспешив в печную он увидал, что гостья уже разделила тесто и выпекла колобки. Колобки эти были столь душистые, румяные, с хрустящей корочкой. Казалось, будто они живые. Вкус их был не менее великолепным и Бородай ел сразу три штуки, удерживая по одному в каждой руке. Внучке колобки тоже понравились, как и сама гостья, которую звали Честа.
Как взошло солнце, Бородай нагрузил телегу колобками и отправился по деревням продавать. Всю дорогу колобки посвистывали горячим воздухом, как будто пели мелодичную песенку, с которой и дорога была веселее. По лесу разносился аромат свежего хлеба. А когда старик прислушался, он действительно услышал песню, которая звучала, как будто, из мягкого хлеба. Песня была о том, как прекрасен мир, когда на столе есть свежий хлеб, а рядом есть те, кто готов помочь в трудную минуту. Бородаю показалось это странным, но он решил, что просто от вкусного аромата и хорошего настроения у него разыгралось воображение.
К полудню старик добрался до первой деревни, он с удивлением обнаружил, что колобки по прежнему были горячими и хрустящими. Весь товар был раскуплен сразу и хлебнику не пришлось делать крюк по всем деревням. Он просто направился на мельню и купил столько муки, сколько смог увезти. Впервые за многие годы он вернулся домой засветло.
Честа и Руса нашли общий язык. Девочка во всём помогала своей новой няньке. Они вместе вели хозяйство, месили тесто и пекли хлеб. Бородаю же оставалось только отвозить его в деревню и продавать. Слава о всегда тёплом и свежем хлебе, который не остынет и не зачерствеет, быстро разнеслась по округе. Даже Барон начал отправлять своих гонцов, что бы те первыми покупали лучшие булки. Дела у Бородая шли хорошо. Правда, пришлось купить ещё две тележки и троих молодых слобней. Зато старый зверь с почестями ушёл на покой. Был забит на зиму, предоставив хозяину свои ценное мясо и жир. О чём ещё может мечтать приручённый слобень?
Так прошёл год и Бородай, видя как его внучка ладит с Честой, как Честа справляется с хозяйством, как она похорошела, решил жениться. Та согласилась, но при одном условии. Раз в месяц они не будут делить постель, и старик не будет спрашивать почему, не будет пытаться проследить или выяснить иным способом. Бородай согласился.
Свадьбу сыграли с первым снегом.
Прошла зима быстро и не заметно. Теперь уже женатый трёхрукий Бородай вовсе перестал печь хлеб. Он только отвозил его на продажу, покупал муку и быстро возвращался домой. Не редко люди сами приходили к его дому, что бы купить прославившийся на всю округу хлеб. Старик теперь мог позволить себе поспать подольше, встать уже тогда, когда взойдёт солнце, не спеша позавтракать и только потом отправиться в путь до ближайшей деревне, где его уже ждала толпа со всей округи. Утром, когда он просыпался, свежая выпечка уже была погружена на возы. Он уже даже начал подумывать о том, что бы на скопленные деньги построить новую хлебную, поближе к деревням, а эту продать. Так бы он мог вовсе не возить хлеб, а продавать прямо из печи. К тому же, времена не спокойные настали. В лесах всё чаще стали пропадать люди. В основном бродяги, разбойники, пьяницы. Но, кто знает, какая тварь их утаскивает и как быстро она захочет полакомиться кем-то другим.
Шла вторая зима и торговля всегда горячим хрустящим хлебом была как никогда хороша. Утром, завернувшись в тёплый тулуп из шкуры слобня трёхрукий Бородай сидел в санях, которые тащил молодой зверь, доверху набитых колобками, булками, кренделями. Позади него, по верёвке, брели ещё два таких животных запряжённые в сани с хлебом. Несмотря на трескучий мороз, хлеб оставался тёплым и хрустящим. Из него выходил горячий воздух и казалось, что хлеб поёт. Песни всегда были весёлыми.
Хлеб пел о красоте природы, о радостях жизни, о том, что сытый человек – счастливый человек. Мотивы сменялись один за другим. За всё это время Бородай уже привык к этому пению и даже не задумывался о том, действительно ли поёт хлеб, или его воображение складывает причудливые звуки горячего хлеба и окружающего мира в песню.
Как то, продав свой товар, старик возвращался домой и увидал на дороге мужиков. Они толпились и были чем-то напуганы. На снегу, недалеко от тропы, лежало окровавленное тело женщины. Кожа была содрана, кисти рук и ступни ног были отрублены. Груди были оторваны. Столь ужасное зрелище повергло хлебодела в ужас. Он что есть силы начал хлестать своего слобня, и к тому моменту, как прибыл домой, почти загнал бедное животное. Рассказав, об увиденном в лесу, старик взял обещание с домашних не выходить из дома, пока монстра, который сотворил такое, не изловят охотники.
Ночью Бородаю не спалось. Всё чудилось, что у изгороди прячется то ужасное чудовище, которое убивает людей. К тому же, эта была та единственная ночь в месяце, когда Честа не делила с ним постель. Встав с кровати, старик выглянул в окно и увидал, как его жена спешит в лес с мешком за спиной. Испугавшись за её жизнь Бородай схватил вилы и кинулся следом. Он, было, потерял жену из виду, но волей судьбы случайно заметил следы, ведущие к топям. Именно там, затаившись за упавшим дубом, под корой которого кишмя кишели сороконожки, Бородай принялся наблюдать.
Честа, озираясь, подошла к самому краю болота и выкинула в топь то, что было в мешке. Нечто, похожее на куски мяса. Топь забурлила, и из неё показалось две болотных кики, мужская особь и женская. Они с жадностью кинулись на подачку и вмиг уничтожили всё. Дальше началось невообразимое. Честа присела на берегу болота, и начала петь. Кики вышли на берег, и, положив головы на колени женщине, начали подвывать.
Женщина пела о том, как её грустно и тяжко ходить по белому свету, когда её родные дети не с ней. Как ей жаль, что болотные кики не могут надолго покинуть топь. Как она рада, что в мире есть люди, которым она нужна и о которых может заботиться. Как рада, что у неё есть крыша над головой, вкусная еда. И о том, как ей жаль, что она не может поделиться всем этим со своими детьми и вынуждена довольствовать их мертвечиной.
На каждое слово кики жалобно подвывали и их вой разносился по морозному лесу. Бородаю от этого воя становилось не по себе. Сердце замирало, а ладони становились потными.
Допев песню, Честа погладила по головам чудищ. Те, будто мурлыкав, направились в топь. Бородай решил, что и ему стоит вернуться до того, как жена начнёт свой путь назад. Старик осторожно начал выбираться из своего укрытия, облокотился на дерево и, сухой сук, звонко щёлкнув, остался в руке. На мгновение заметив, как со стороны топей на него смотрят три пары светящихся жёлтых глаз, Бородай бросив вилы, кинулся бежать.
Старик бежал что есть мочи. Ему казалось, что вот-вот когтистая лапа схватит его за шею и повалит на землю. Он представлял, как клыки впиваются ему в горло, как когти разрывают брюхо. Представлял, как будет рыдать Руса, когда деревенские мужики найдут и привезут ей его обезображенное тело.
Прибежав домой, старик сел у окна своей спальни и начал ждать. Преследования не было. Ночь была тихой и спокойной.
Несколько часов спустя, когда зорька уже начала красить небо, Честа, как ни в чём не бывало, вернулась домой. Она вошла в комнату Бородая, который притворился спящим, нежно погладила его по голове, поцеловала в щёку и как то печально вздохнула. Переоделась и ушла. Старик подождал немного и тоже встал.
В его голове созрел план. Отправиться в деревню до того, как взойдёт солнце, собрать мужиков, привезти их. Вместе они схватят ведьму, а потом выловят и тех двух мерзких тварей из топей. Но, надо всё это сделать до того, как Честа разбудит Русу.
Старик вышел на двор. Честа встретила его с улыбкой, пожелав доброго утра. Казалось, она ни о чём не догадывается. Сани уже были нагружены свежими колобками. Вот, старику показалось, что пахнут они не так, как прежде. Запах был тяжёлый, как у болотных газов. Не подав вида, он направился в деревню.
Свежий хлеб, как и прежде, посвистывал горячим воздухом, и это, как прежде, было похоже на пение. В своих мыслях Бородай осознал, что пение было грустным, тихим. Как будто колобки плакали о чём то. Среди этого печального мотива старик, как будто, услышал голос внучки.
Он остановил сани и прислушался. Где-то в повозке действительно был слышен голос Русы. В поисках источника трёхрукий Бородай раскидал колобки и нашёл тот, что пел. Мягкий хлеб пел человеческим голосом о том, что из-за своего любопытства старик не сдержал данное обещание, погубил себя, погубил жену и погубил внучку. Испугавшись, хлебопёк разломал колобок и на мгновение, в мякише хлеба, увидал лицо внучки. Грустное и мёртвоё.
Бросив сани и оседлав слобня верхом старик, что есть мочи, кинулся назад. Из трубы не шёл дым, ворота были распахнуты. Схватив вилы, он вошёл в терем. Там было пусто. Старик позвал внучку, потом жену. Честа отозвалась из печной. Бородай бросился туда и, распахнув дверь, ощутил сильную боль. Острые когти пронзили его живот. Это была Честа.
Обняв мужа, она прошептала, что сожалеет. Прошептала, что если бы он её послушал, всё было бы совсем иначе. Старик повернул голову и увидал, как над разделочным верстаком висят части тела его внучки. В ужасе он посмотрел на жену, которая уже обратилась в кику. Из её светящихся, жёлтых глаз, текли слёзы. Последнее, что увидали глаза умирающего трёхрукого Бородая, это мужиков, которые выбили дверь и закололи то, что недавно было Честой.
Мужики рассказывали, что случайно наткнулись на разбросанный хлеб и брошенные сани. Подумав, что на хлебника напали разбойники, мужики поспешили на помощь по оставленным следам. Но, не успели. И старика, и его семью убила болотная тварь. Поговаривали, что именно эта тварь и безобразничала по округе, убивая людей. Так как после этого случая, люди в районе топей перестали пропадать.
Конец.