(Девятая история из моей книги "Друзья-питомцы")
Когда мы вернулись из деревни в Петербург, то вновь обрели своих друзей. О моей подруге я хочу рассказать особо.
Если я всегда любила животных, то Оля любила их и любит теперь действенно и самоотверженно. Поэтому историй у нас приключалось множество.
Как-то сразу мы стали природоспасателями, придумали свой гимн:
Природоспасатели смело идут
И каждую душу живую спасут:
Хоть мошку, хоть кошку,
Хоть смелого кита.
Не очень, правда, понятно, чем мы могли помочь смелому киту, но это было совершенно не важно. Кстати, с мошкой тоже возникают вопросы. Но вот львов мы действительно спасали.
Однажды Олина бабушка повела нас в цирк.
Перед цирковым представлением меня всегда охватывает волнение: настраивается оркестр, в зал сыплются как дождь случайные звуки, свет вот-вот погаснет, один звонок, второй, третий…
Пока выступали клоуны и собачки, всё шло гладко. Первым номером после антракта на арену вывели львов, и тут всё началось! Дрессировщик размахивал и щёлкал бичом… Огромные, гордые кошки лениво огрызались, и так им не хотелось выполнять глупые трюки, что мы с Олей чуть не плакали от жалости! Зачем так унижать царей среди животных?! Это так низко!
Зрители как будто не понимали этого, хлопали, свистели, улюлюкали… Позор просто!
— Они сначала пичкают львов всякими снотворными, чтобы они ответить как следует не смогли, а потом бьют! — с горечью сказала Оля.
Ну мы и решили вступиться за них. Как только второе отделение окончилось и загорелся свет, мы выскользнули в коридор, нашли проход за кулисы и пошли разбираться с дрессировщиком. Мы готовились сказать ему всё, что про него думаем, посмотреть с укором в его глаза!
— Девочки, а что вы тут делаете? — довольно безразлично спросил рабочий, ехавший на визглявой тележке. — Шли бы вы лучше отсюда. Всякое бывает: медведь может из клетки выскочить или лев…
Уходили мы очень-очень быстро — вдруг, и правда, выскочит…
***
Как-то мы спасали с Олей щенков…
Дело было на даче, наши дома находились совсем недалеко друг от друга, летнего времени всегда много, да к тому же почти никаких ограничений — раздолье одним словом.
Мы узнали, что у нашей знакомой Чайки — большой рыжей собаки, похожей на моего Пупсика, а значит, на гончую — родились щенки, а её хозяин решил их утопить.
Неслыханная жестокость! Чайка прятала своих детей сколько могла, но они подросли, глазки раскрылись, уши стали слышать, а щенячье любопытство и азарт выгоняли их всё чаще из убежища.
Мы, конечно, сразу кинулись искать щенкам хозяев. Щенки как на подбор были все толстенькие, гладенькие, весёлые — не налюбоваться.
— Возьмите, пожалуйста, щенка! Настоящая гончая собака у вас будет! Вы охотиться с ней сможете! Бесплатно отдаём!
Первым делом мы подбежали к главному деревенскому охотнику.
— А чьи щенки-то? — спросил он.
— Чайки! — радостно говорим мы.
— Чайка у нас теперь гончая? — ухмыльнулся недобро охотник.
Мы помчались к леснику.
— Нам надо срочно найти хозяина для гончих щенков, иначе их утопят! А они такие хорошие!
— Гончие, правда? А какого цвета щенки? — спросил лесник и задумчиво закурил папиросу.
— Ой, да разные они: есть рыжий, чёрный, серый. Можете выбрать, какой понравится!
— И чёрный, и серый говорите? Дворняги ваши щенки, вот что. Не бывает серых гончих.
В отчаянии мы начали обращаться уже к каждому встречному. И чем дальше, тем печальнее становилась история про щенков, потому что с каждым новым отказом приближалась их страшная участь.
— Дяденька! Возьмите, пожалуйста, щенка! Чайка родила прекрасных щенков, а её хозяин, совершенно безжалостный, злой человек, собирается их всех утопить! А они уже бегают, играют, жизни радуются!
— Да я не против, можете щенков раздавать… Найдёте, кому пристроить — пожалуйста, не буду топить.
…И только в этот момент мы поняли, что нарвались как раз на того самого безжалостного утопителя!
— Хорошо, найдём! — пискнул кто-то из нас, и мы мгновенно исчезли с его глаз.
Больше идти нам было некуда. Мы опросили всех, кого могли. Что делать?
***
Ненадолго отступая от этого рассказа, хочу поделиться с вами одной историей.
За нашим огородом начиналось поле, а за ним на пригорке стояли дома. С краешку, в отдалении от всех, ютился крохотный, некрашеный домишко. В нём жила баба Люда. Каждое утро она выходила на пригорок и громко, на всю округу пела старые песни: «С чего начинается Родина? С картинки в твоём букваре», «Выходила на берег Катюша» и многие другие. Песенный репертуар у бабы Люды был замечательный, а вот голос — пронзительный и малоприятный — больше походил на вопль.
Надо заметить, что мой музыкальный слух страдал от таких ежедневных концертов смертельно, а спину сводила судорога.
Кому, мне или Оле, пришло в голову пойти к бабе Люде и поиздеваться над ней, я не помню. Но стыдно за этот поступок до сих пор! Честно!
Мы подошли к её домику, от смеха нас уже буквально распирало, он клокотал и булькал внутри. Мы постучали…
Баба Люда вышла на крылечко.
— Здравствуйте, мы приехали из Питера, летом живём здесь.
— Нам очень нравится, как вы поёте!
— Спойте, пожалуйста, для нас что-нибудь!
— Например, «С чего начинается Родина» или…
Тараторили мы, перебивая друг дружку.
— Правда?! Вам нравится, как я пою?
У бабы Люды был такой взгляд в этот момент, что всякая весёлость пропала напрочь и стало мучительно стыдно за себя. Потому что мы соврали, потому что на самом деле не нравилось, да ещё как!
Глаза её сверкали детским счастьем, что её кто-то похвалил, и совершенно необыкновенной добротой! Пела она нам долго и громко. Начала с «Родины…» и пошло, пошло, одну песню за другой… Потом она пригласила нас пить чай.
Жила она в крайней бедности и простоте. Я не увидела ни одного «лишнего» предмета, только стол, стул, тумбочка, железная кровать — всё старенькое и до чрезвычайности скромное. Даже чай был не покупной, а самодельный, сделанный из высушенных листьев смородины и других полезных и ароматных трав.
У бабы Люды было молодое лицо и яркие, живые глаза. Если примеривать к ней общепринятую человеческую мерку, то она явно ей не соответствовала. Поэтому о таких людях и говорят, что они ненормальные, отличаются чем-то от нормы. Баба Люда отличалась абсолютной добротой, детской простотой и непосредственностью. Хотелось петь, вот она и выходила, и пела. Мы очень быстро подружились с ней — такой взрослой и такой детской одновременно. Всё время бегали к ней, носили из дома что-нибудь вкусненькое, жалели её и дружили с ней.
…Прибежали мы к бабе Люде и тогда, когда оказались совершенно в безвыходном положении — четыре весёлых щенка неуклюже, вразвалочку бегают друг за другом, кусаются и повизгивают от радости жизни и не догадываются, что их скоро утопят, а мы ничем не можем им помочь!
— Да конечно, несите их сюда! Одна живу как-то и со щенками жить буду! За что же их топить-то?.. — сказала баба Люда, едва мы рассказали о щенках.
Через некоторое время мы, вдобавок к собакам, принесли ей ведро ничейных котят…
У неё был очень маленький и бедный дом, притулившийся на краю деревни, но он вмещал в себя всех бездомных как волшебный теремок, потому что там были всем рады.
***
Потом мы с Олей спасали голубя, чайку, кролика, кузнечика, но об этом я расскажу в главе «Лаборатория», потому что мы немного повзрослели, забыли гимн природоспасателей и начали серьёзно и с интересом изучать жизнь животных. А это, надо сказать, потрясающее приключение!