Если спросить кого-либо о том, насколько часто римские легионеры допускали своеволие, пытались совершить подвиг, тем самым нарушая строй, большинство ответит, что это была редкая ситуация, почти невозможная. Но при прочтении источников дать однозначный ответ не так просто.
Воинская доблесть
В большинстве обществ, древних и современных, существовали свои представления о том, каким должен быть идеальный гражданин, патриот. Не являлось исключением и древнеримское общество. О том, какие качества считались важными для гражданина, говорят названия римских добродетелей – auctoritas (духовный авторитет), clementia (милосердие), veritas (честность), pietas (благочестие, патриотизм) и многие другие. Едва ли не самой важной добродетелью было мужество, доблесть (virtus), о чём говорит тот факт, что со временем virtus стало синонимом добродетели вообще. В этом нет ничего удивительно, учитывая, сколько войн вели древние римляне.
Не стоит, впрочем, считать, что речь шла лишь о военном мужестве. Больше того, к I в. до н.э., говоря о virtus, подразумевали скорее гражданскую доблесть. Но в своей статье мы, конечно, обратимся именно к воинской добродетели.
«Ведь доблесть всех лучше наград. Имущество, жизнь, и семью, и свободу, детей и родных, охраняя, спасает. Да, в доблести все, и высокого блага, кто доблестен, может достичь», - пишет Тит Плавт, выдающийся римский драматург, в «Амфитрионе».
Физическая сила, жизненная энергия – всё это вбирало в себя понятие virtus, но, едва ли не самое важное в нём для нас, - римская доблесть требовала публичной демонстрации. И не проявляется ли она лучше всего на поле боя?
Жажда славы
И тут мы вступаем в определённый конфликт с теми знаниями, что у нас есть о римских легионах. Разве сомкнутость строя не являлась главным достоинством римской армии? Вовсе нет. Полибий, древнегреческий историк и военачальник (то есть человек, непосредственно участвовавший в битвах), описывая различая между македонской фалангой и строем римлян, пишет:
«Римский солдат в полной броне также [как и македонский] занимает 3 фута пространства [то есть почти 1 метр]. Но римлянину при одиночной борьбе требуется свобода движения, когда воин прикрывает своё тело щитом, оборачиваясь каждый раз в ту сторону, с какой грозит удар, и меч свой использует как для рубящих, так и колющих ударов. Очевидно, что римскому воину для эффективного выполнения своего долга нужно свободное пространство, и он должен быть отделён от своих товарищей по меньшей мере тремя футами».
Но речь не только о том, что легионерам требовалось определённое количество свободного пространства для реализации своих навыков. Саллюстий Крисп, историк I в. до н.э. в своём сочинении «О заговоре Катилины» делает такую ремарку: «Но между собой они [речь тут, конечно, идёт о римских солдатах] энергично соперничали из-за славы; каждый спешил поразить врага, взойти на городскую стену, совершить такой подвиг на глазах у других; это считали они богатством, добрым именем и великой знатностью». Полибий также упоминает неоднократно желание римских воинов прославиться, когда они вступали с противником в одиночную битву. Притом, как мы можем судить и по другим античным авторам, например, по Титу Ливию или Плутарху, делали это даже римляне высокого статуса.
Марк Клавдий Марцелл, консул и военачальник III в. до н.э., не только участвовал в войнах с галлами и с Ганнибалом, но и неоднократно затевал одиночные схватки, в одной из которых даже убил царя племени гезатов Бритомарта. Отец Сципиона Африканского, победителя Ганнибала, в битве при Тицине, одном из первых сражений Второй Пунической войны, лично руководил римской кавалерией и был тяжело ранен (это означало, что консул активно участвовал в самой гуще сражения). Только помощь сына, которому тогда было 17 лет, и который в тот момент командовал отборным отрядом конницы, спасла полководца от гибели. Сципион Африканский «увидел, что на отца его напали 2 или 3 неприятельских всадника, и вначале решил послать отряд на помощь. Но устрашённые многочисленностью неприятеля воины медлили, и он, говорят, один с изумительной отвагой понёсся на врагов, окружавших его отца. Тогда бросились в битву и другие; неприятели в ужасе бежали, а спасённый Публий тут же сам в присутствии всех назвал своего сына спасителем». Впоследствии, уже будучи опытным полководцем, Сципион Африканский ещё неоднократно подвергал свою жизнь опасности.
Награды достойным
Индивидуальность поощряла и система наград. Так, в позднереспубликанское время был заведён такой обычай: отличившихся солдат после боя консул ставил рядом с собой и вначале произносил похвальное слово, а затем дарил каждому, кто ранил неприятеля, копьё; убившему врага и снявшему с него доспехи – чашу либо конскую сбрую; тому, кто первый забрался на неприятельскую стену – золотой венок. Стоит отметить, что награды полагались лишь в том случае, если воин «отважился на опасность» в тех обстоятельствах, когда ничто его не вынуждало на это, то есть делал он всё лишь по своей воле.
Цезарь точно так же в своих сочинениях выделяет храбрых и выделяющихся легионеров, из которых наиболее известны, конечно, Луций Ворен и Тит Пуллон. Этим центурионам XI легиона он посвящает отрывок «Записок о Галльской войне»:
«В том легионе были два очень храбрых человека, центуриона, которые должны были получить повышения до первого ранга, их звали Тит Пуллон и Луций Ворен. Между собой они постоянно спорили, кто из них должен быть предпочтён при назначении на командную должность, и каждый год они продолжали соперничество за продвижение по службе со всё большей враждебностью».
Тит Пуллон, задирая Ворена, намекает на его трусость, и первый «ринулся за линии фортификаций, и обрушился на ту часть войск противника, где врагов было больше. Но и Ворен не остался под прикрытием укреплений: подтверждая свою хорошую репутацию, он сразу последовал за Пуллоном». Заметим, что именно провокация со стороны Пуллона послужила хорошим поводом Ворену последовать за своим боевым товарищем. Впрочем, центурионы, судя по всему, часто участвовали в самой гуще битвы, - перечисляя потери, понесённые в битвах, Цезарь неизменно упоминает множество павших центурионов. Так, из 700 римлян, погибших в Герговии, 46 (!) были центурионами.
Интересно, что даже таким военачальникам, как Цезарь и Помпей, приходилось участвовать в одиночных битвах и на переднем фланге. В 57-м г. Цезарь описывал битву, в которой участвовал в первых рядах и даже захватил щит у одного из своих солдат. Точно так же античные источники изобилуют упоминаниями (правда, чаще всего недостоверными) о том, как Помпей сражался на передовой.
Выводы
Итак:
- Мужество и воинская доблесть высоко ценились в римской армии и поощрялись.
- Римляне, выходящие из строя и сражающиеся в одиночных схватках с противником, были не таким уж редким явлением (пусть всё же и не таким частым, как показывают во многих фильмах).
- Это касалось не только рядовых легионеров, но и центурионов и даже главнокомандующих.
(с) Zeist
Понравилась статья? Тогда, чтобы поддержать нас, можете поставить лайк и подписаться на наш Дзен и Telegram: https://t.me/vestnikistorii
Мы будем очень признательны любой поддержке!