Четверг, друзья мои, а это значит, что я снова немножко воспылаю страстью к изобретательности авторов самиздата. Личные местоимения, казалось бы, очень простая штука, и что можно нового с ними придумать? Однако же господам Творцам Впопыхах удаётся. Местоимения вносят в обыденные сцены пикантную нотку то стороннего наблюдателя за романтическими моментами, а то и лишнего участника. Пример для разминки:
«Она наблюдала, как я приближаюсь к жене, обнимаю её и начинаю целовать». Ну, тройничок, и что такого, скажете вы, двадцать первый век на дворе. Но тут ведь как. В сцене заявлено присутствие в замкнутом пространстве только двух человек – мужа и жены.
«Я вышел с ним по-честному, один на один. Он ударил раз, я выстоял, Ярик ударил с другой стороны, он сразу добавил, я выстоял, но когда он ударил в третий раз, Ярик победил – я упал». Вот вы сколько противников у героя насчитали? Точно ли у них всё по-честному?
«Архип страстно прижал её к себе, начал целовать, но тут возмутилась его невеста». Ну блин, ещё бы она не возмутилась. Они ещё не женаты, а он уже другую при ней обнимает! Так-то, конечно, нет, это опять сцена на двоих, и невеста пять глав подряд настаивает на «только после свадьбы».
Проблема этих примеров в положении и количестве местоимений в предложении. Когда мы говорим «он, она, они», предполагается, что мы уже знаем, о ком идёт речь. И вставляя после местоимения конкретное наименование персонажа (жена, невеста, Алевтина Степановна Лаптева-Савская), мы как бы обозначаем уже новое действующее лицо. Сравните:
«Она пристально смотрела в окно, но Лиза думала о Юлиусе».
«Лиза пристально смотрела в окно, но она думала о Юлиусе».
Меняется количество действующих лиц, верно?
Ещё мощнее, когда персонаж вообще один, повествование от первого лица, но автор не разобрался, как это работает.
«Я смотрю вниз и вижу, как она делает ногой шаг, будто не подчиняясь моему разуму, мои ноги живут своей жизнью, она желает скорей оказаться возле Алексея Степановича». Надеюсь, что Алексей Степанович психиатр…
«Он торопливо заряжает автомат, вешаю его на плечо, бегу через лес, недовольный, что он нашёл в сумке только пять патронов. А союзников у меня на этой планете нет». Отличная команда: я, снова я и, видимо, Тиабалду. Боже, какая я старая, если помню это!
Отдельная песня с указательными местоимениями. Редкому автору удаётся с первого раза указать на нужного персонажа.
«Виктор торопливо собирал сумку, тот положил в неё запасной камень». Никакой диверсии, тот – это сам Виктор.
«Лена, целуя меня, очень не вовремя вспомнила свою мать, но та всё равно продолжила ласкать меня». Воздержусь от комментариев, от сцены и так запрещённым контентом попахивает.
«Лёхой был принят из моих рук старый ботинок, который я выудил вместо ожидаемой рыбы. Тяжёлый поросший илом ботинок без шнурков и с распахнутой «пастью», я увидел на нём какую-то эмблему, и тот раздражённо заговорил об экологии в регионе». Срочно вызывайте охотников за привидениями!
За годы корректуры я делала много попыток объяснить, как работают указательные местоимения, навалить ссылок на учебники и видеоуроки, расписать уровни упоминаний на примерах, и из всего этого действенным оказался только один совет: не умеешь – не берись. Такое ощущение, что автор либо чувствует суть указательных местоимений, либо нет. Он пишет: «Лера взяла розу, и та укололась о шип». Объясняю:
– У тебя роза совершила суицид собственным шипом. Местоимение «та» указывает на новое действующее лицо – розу, создаёт новое подлежащее (тут, обычно, в глазах сверчки или бездонная боль воспоминаний о начальной школе). Нужно написать «Лера взяла розу и укололась о шип» или «Лера взяла розу. Она укололась о шип», что хуже, но тоже сойдёт.
Пациент смеётся, кивает и в следующей же главе пишет: «Сонный Вася надел ботинок, и тот забыл завязать шнурок». Шок, гнев, торг, депрессия, принятие…