— В последнее время – где-то с весны 2020 года – наблюдается довольно сильная связь экономической динамики и динамики пандемии.
Происходит всплеск заболеваемости – в ответ с небольшим временным интервалом следует введение разных ограничений – за ним идет падение экономической активности и спад экономики. Потом, когда летом в большинстве стран заболеваемость несколько снизилась и власти смягчили ограничительные меры, пошло довольно быстрое восстановление. Причем чем сильнее перед этим экономика падала, тем энергичнее она восстанавливается. Соответственно, с приходом второй волны опять начался рост ограничений – и опять все пошло вниз.
Нынешний коронавирус – явление новое, но, оглядываясь назад, на поведение других вирусов группы респираторных заболеваний (а эта группа изучена неплохо, и известно, что для нее характерны два пика в течение года – весенний и осенний), можно было ожидать его усиления осенью. Так что совершенно неудивительно оказалось, что, когда стартовал осенний пик, он сопровождается падением экономики. А сколько он продлится, с высокой точностью сказать сложно. И как бы ни обстояли дела с вакциной (а есть много обнадеживающих сообщений), даже от самых лучших лабораторных образцов до массовой, в масштабе населения планеты вакцинации, дистанция довольно большая. В любом случае, процесс массовой вакцинации стартует не раньше начала следующего года.
Пока даже трудно предварительно оценить, как быстро развернется производство вакцин. Вакцина – это такая вещь, что вполне возможно, придется столкнуться с какими-то неизвестными проблемами.
Что же заложено в прогноз ЦБ? Что до конца года, скорее всего, спад экономики будет несколько усиливаться – просто потому, что усиливается эпидемия. Прямо или косвенно это ведет к снижению спроса на сырье, снижению экспортной выручки, а это не может не сказаться на российской экономике. Плюс развитие эпидемии внутри России тоже сопровождается ужесточением ограничительных мер, что ведет к падению ВВП. Поэтому что касается части прогноза на конец 2020 года, то тут трудно что-то возразить. Все вполне разумно, логично и хорошо стыкуется со здравым смыслом.
Что же касается последующего восстановления, то, мне кажется, все упрется в вакцину. В зависимость от того, насколько она будет хорошо защищать, и от того, насколько быстро наладят ее производство. Пока здесь вопросов больше, чем ответов. Единственное, что можно уверенно сказать, – это что в лучшем случае процесс вакцинации стартует где-то в начале 2021 года. Ну, и один Бог знает, как быстро будет развиваться.
Так что в дальнейшем развитие ситуации будет сильно зависеть от ситуации с вакцинами. То есть экономика зависит от положения дел в системе здравоохранения – и, прежде всего, во всем, что связано с вакцинацией. Ну, а опыт создания вакцин (ведь это не первая вакцина, которую создают врачи) говорит, что неопределенность и тут велика. Были случаи и неудачных вакцин (в США, например, был довольно громкий случай, когда из-за брака в изготовлении вакцины 40 тысяч человек заразилось полиомиелитом). С коронавирусом это маловероятно, поскольку эта опасность связана только с живыми вакцинами, а для коронавирусов, насколько я слышал, живую вакцину никто не разрабатывает. Вообще вакцин много, но живой среди них пока нет.
Плюс никто еще не знает, как долго будет держаться иммунитет. Есть вирусы, от которых иммунитет пожизненный (например, прививка от оспы дает абсолютную защиту, иммунитет носит пожизненный характер – с момента вакцинации от оспы ни один человек на планете Земля второй раз не заболел), есть те, от которых иммунитет временный. Например, обычный вирус гриппа, с которым все знакомы. Вакцинация идет давно, но надежность этой вакцины не очень большая. И действует она, в принципе, на сезон. Поэтому думаю, что в ближайшее время нас ждет увлекательный эксперимент в масштабе человечества.
Но еще на одну вещь, мне кажется, стоит обратить внимание. Вне зависимости от того, как именно завершится год, по оптимистичному или пессимистичному сценарию, все же падение ВВП получается меньше, чем ожидалось весной, когда пандемия только-только разрасталась. То есть весенние оценки, тогдашний пессимизм в этом вопросе не оправдались. Способность к адаптации у российской экономики оказалась несколько выше, чем это предполагалось.
Правда, важно еще отметить, что адаптация – это, конечно, хорошо. Но один из основных ее инструментов – это такое горькое лекарство, как девальвация. То есть экономика адаптируется, но мы становимся беднее. С другой стороны, и драматизировать тут не стоит: рубль, вообще-то, девальвируется всю свою постоветскую историю. У него были и укрепления – где-то в начале 2000-х и 2008 году, – и укрепился он процентов на 30. А падал-то на принципиально большую долю! Так что девальвация, конечно, никого не радует, но и удивительного в этом тоже ничего не будет.
Сергей Хестанов
доцент кафедры фондовых рынков и финансового инжиниринга факультета финансов и банковского дела (ФФБД) РАНХиГС, советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие брокер», Москва