Есть в истории нашей поистине священные страницы, которые не в силах очернить или перечеркнуть ни перемена общественных формаций, ни смена идеологий, ни блажь политических лидеров. Одна из них – Отечественная война 1812 года.
К этому событию мы всегда относились с каким-то особым благоговением. Не случайно, оно так вдохновляло поэтов и художников России. Тем не менее белые пятна в истории еще существуют. А привычная со школьной скамьи интерпретация событий войны 1812 года – при всем нашем восхищении героизмом предков – все-таки умаляет полководческий талант Наполеона и как следствие – саму победу русских..
Обычно поход Наполеона в Россию рассматривают в основном как его поход на Москву. При этом историки и писатели почему-то не считают его стратегически продуманным. Вот что писал Лев Толстой в романе “Война и мир”: “Ежели скажут, что, заняв Москву, он (Бонапарт) думал, как занятием Вены кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще до Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения и знал, что занятием Москвы не будет конца кампании…”. Действительно, создается впечатление, что полководческий гений изменил Бонапарту сразу, как только он перешел границу России. Существовало даже гипотетическое мнение о том, что Наполеону просто хотелось увидеть Москву, но не туристом и не дипломатом, а победителем.
Император, если верить его биографам и историкам, и впрямь, мечтал о Москве с юных лет, подобно тому, как наши соотечественники мечтают о Париже. Однако мечты – вещь очень сокровенная, а “чужая душа – потемки”, поэтому истины в этом вопросе мы никогда не узнаем. С другой стороны, готовясь к российскому походу, Наполеон долго не мог выбрать, куда именно направить свои основные силы. “Если я возьму Петербург, я ухвачу Россию за голову, если займу Киев – ухвачу Россию за ноги, если возьму Москву, то поражу Россию в самое сердце”, - рассуждал он. Образный анализ России с прекрасным понимаем “физиологических” функций трех её великих столиц оказался вовсе не пустыми словами мечтательного императора. Из этой “анатомической карты” впоследствии созрел довольно умный стратегический план захвата России.
Что такое “Ухватить Россию за ноги”? Вспомните выражение “ног не будешь таскать”. Мы так говорим, когда недостаточно хорошо питаемся. Так вот, ухватить Россию за ноги означало отрезать Москву и Петербург от хлебных районов, от основных продовольственных баз. И Наполеон пытается это сделать, направляя часть войск на Украину. Историки об этом знают, хотя и не придают этому большого значения. Возможно, они считают, что если бы план, о котором идет речь, был действительно серьезным, то Наполеон двинул бы на юг России гораздо больше сил, нежели чем два корпуса численностью менее 40 тысяч каждый. Это были даже не французские корпуса. Корпус генерала Ренье, базировавшийся в Люблине, был саксонским, корпус же генерала Шварценберга, базировавшийся во Львове, – австрийским.
Почему же именно союзников-вассалов Наполеон решил использовать на юге России? И почему он рассчитывал, что сил вполне достаточно, чтобы овладеть хлебными районами и взять Киев. На первую половину вопроса ответить довольно просто. Покоренные Австрия и Пруссия снабжали французскую армию продовольствием и наряду со своими кавалерийскими частями имели хорошо отлаженный интендантский механизм. На Украине он был Наполеону необходим. Вторая часть вопроса требует более подробного объяснения. Еще задолго до похода в Россию Бонапарт собирал подробные сведения о ней. Его интересовало все: настроение дворянства в различных районах страны, настроение народа, обремененного крепостным правом, и, конечно же, дислокация войск. А поскольку дворянство России прекрасно владело французским языком и общалось на нем даже чаще, чем на русском, то шпионам Бонапарта работалось в России довольно легко. Даже русский язык изучать было необязательно, ведь, говоря по-французски, было нетрудно сойти за “своего”. Именно об этом сообщает нам V том изданного И..Д.Сытиным в 1912 году к 100-летнему юбилею войны восьмитомника под редакцией А.К.Дживелегова, который назывался “Отечественная война 1812 года и русское общество”.
Наполеон знал о настроениях южнорусского дворянства, среди которого были и обрусевшая шляхта, и дворяне Волыни, которые вопреки указу российского правительства, отказались формировать на Волыни народное ополчение, заявляя, что встретят французского императора хлебом-солью. Юг России охраняла 3-я армия генерала А.П.Тормасова, базировавшаяся в районе Луцка и насчитывающая всего 46 тыс. человек. Вот и рассчитывал император, и вроде бы не без оснований, что корпуса Ренье и Шварценберга превосходят армию Тормасова почти вдвое, что часть южнорусского дворянства перейдет на сторону австро-прусских войск, что крепостной крестьянин увидит в завоевателях своих освободителей. Но предательства, на которое рассчитывал Наполеон, не было: крепостные мужики и на Украине стали партизанами, а “невоеннообязанное” дворянство пошло в Украинское ополчение. Но при всех просчётах Бонапарта главная заслуга в разрушении его планов остается всё-таки за Тормасовым. Именно он не пустил неприятеля на юг России. К сожалению, история не всегда бывает справедливой. Среди героев войны 1812 года имя А.П.Тормасова упоминается крайне редко. Правда, “палата”, находившаяся “в чертогах у русского царя” (сейчас “Зал 1812 года” в Государственном Эрмитаже), поместила его портрет среди всех остальных генералов – героев этой войны.
C портрета на нас сморит красивое, благородное и умное лицо с добрым, одухотворенным взглядом. Александр Петрович Тормасов (1752-1819) – личность историческая. Участвовал в русско-турецкой войне (1787-1791 гг.), был военным губернатором Киева и Риги; при контрнаступлении в 1812 году отличился под Красным, позже в 1813 году во время болезни Кутузова исполнял обязанности главнокомандующего. С 1814 г. Тормасов является главнокомандующим Москвы и прилагает много сил для восстановления ее после пожара. Даже этих заслуг достаточно, чтобы имя Тормасова стояло рядом с Раевским и Ермоловым, Милорадовичем и Коновнициным, Дохтуровым и Денисом Давыдовым…
Деяния Тормасова на юге России под стать подвигу. Но история почему-то очень мало отражает эти события. Между тем, армия Тормасова, проявляя чудеса мобильности, успевала воевать на двух фронтах: против корпуса генерала Ренье и против корпуса Шварценберга, между которыми было довольно большое расстояние (равное расстоянию между Львовом и Брестом), хотя позже эти корпуса соединились. В первые же дни наступления врага батарея Тормасова нанесла тяжелое поражение коннице Шварценберга у крепости Дубно (современная Ровненская область). 13 июля его армия освободила от захватчиков Брест, 15 июля разбила саксонский корпус генерала Ренье у Кобрина и нанесла тяжелое поражение противнику у Городечно. После этого, соединившись с воевавшими на суше подразделениями адмирала П.В.Чичагова (имя этого человека тоже редко упоминается в нашей истории), армия Тормасова возвращается на исходные позиции, ибо австрийцы, получив подкрепление, собираются продолжить наступление на киевском направлении. В сентябре Тормасов и Чичагов осуществляют контрнаступление на Волынь, освободив её западную часть от австрийцев.
Казалось бы, Тормасов выполнил свою миссию, но неугомонный генерал и его армия появляются после этого под Тарутиным, где Тормасов даже становится заместителем Кутузова по объединенному управлению русскими армиями во время контрнаступления.
Неужели такой человек не заслуживает памяти только потому, что не участвовал в Бородинском сражении? Но ведь он выполнил куда более важную задачу, чем ослабление армии Бонапарта в 112 верстах от Москвы! Именно благодаря Тормасову, французская армия терпела голод в Москве и оказалась удалённой от своих тылов. Русское контрнаступление против голодных, раздетых и оборванных французов было похоже на избиение, и по-человечески французы вызывали сожаление и даже сострадание. Но в этом надо винить уже Бонапарта.