Николай Иванович Бей родился в Казахстане. Самой интернациональной республике Советского Союза – казахи, немцы, украинцы, чеченцы, калмыки ... Первые уроки жизни получил там же. Он много раз себе задавал вопрос «что делать?» и успешно на него отвечал. Был, правда еще один – «за что семью отца раскулачили во время Голодомора и сослали в далекий степной край?» На него до сих пор не получены ответы. Но это личное. В жизни были и потери. Жестокие потери. Но Николай Иванович не сломался. Он умеет выживать в самые трудные минуты.
В 1964 году Николай Бей по комсомольской путевке направлен военкоматом в Тюменское военно-инженерное училище.
– Несмотря на инженерно-саперную специальность, знания давались гораздо шире. Вскоре все это пригодилось на практике, – отмечает Николай Иванович.
Кровавый остров
После военного училища молодого офицера направили на Дальний Восток.
– Отгулял отпуск и отправился к месту назначения – станция Лазо, что в Приморском крае. И вот я командир разведывательно-водолазного взвода 225-го инженерно-саперного батальона 135-й мотострелковой дивизии 45-го армейского корпуса. Через год новая должность – командир инженерно-саперного взвода, – говорит подполковник органов госбезопасности.
2-го марта 1969 года вспыхнул вооруженный конфликт на острове Даманский, граница с Китаем. Река Уссури в то время разделялась границей по фарватеру, который порой сдвигался. Поэтому небольшой, наносной остров Даманский во время паводка 1969 года оказался на китайской стороне. Начальник 57-го погранотряда попытался нанести фланговый удар четырьмя танками.
– Официально боевые действия вели только пограничники, реально же к границе с Китаем были выдвинуты войска от Владивостока до Красноярска, – отмечает воин-интернационалист.
В первом бою на Даманском острове танки попали под сильный огонь противотанковых средств.
– Первый танк был подбит, экипаж погиб. Она осталась на протоке – примерно в 500 метрах от нашего берега и в 100-150 м от китайского. Говорили, что подбил его опытный гранатометчик участник Корейской войны, которого охраняла рота из более чем сотни бойцов, – вспоминает Николай Бей. – Новый, секретный танк Т-62 китайцам хотелось заполучить. Они подползали к танку и пытались снять оборудование, начали бетонировать мощные лебедки, чтобы утянуть его на свою сторону. Перед нашим саперным батальоном была поставлена задача: танк взорвать. Когда группа приблизились к танку, китайцы находились внутри и возле танка. В ходе боя между сторонами расстояние – на бросок гранаты. Иной раз мы хватали китайские гранаты и бросали назад. При одном из таких бросков граната взорвалась в руках у бойца. Из нашего батальона никто не погиб, хотя раненые были.
Стоит отметить, что кое-что китайцы успели стащить с новой машины. В последующем его взорвали. После подрыва танк ушел под лед на дно протоки. Его останки позднее были вытянуты китайцами на свой берег. К середине апреля бои за остров Даманский утихли.
В страну с жарким климатом
Постепенно жизнь вошла в привычное русло. Осенью 1969 года старшего лейтенанта Николая Бея направили в Лесозаводск, потом в Хабаровск.
– Это был хороший опыт штабной работы, – отмечает ветеран органов госбезопасности. – В 1978 году, будучи уже майором, поступил на командный факультет Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева в Москве. По окончании был направлен в Ереван, затем Тбилиси.
В апреле 1984 года на стрельбище прибыл посыльный: «Товарищ подполковник, вас срочно вызывают в штаб!» По прибытию офицеру показали телеграмму: «Через три дня быть в Москве. Направляется в ДРА советником 15-й пехотной дивизии». Стоит отметить, что в то время при направлении в ДРА это не скрывали, позже стали писать: «Направляется в страну с жарким климатом».
Кандагарские будни
В столице советников переодели в штатское, провели инструктаж и гражданским рейсом отправили в Кабул, а потом в Кандагар.
– Здесь мне было сказано: «Забудьте о том, что вы советник. Вы – начальник инженерной службы. Основной принцип работы – «Делай как я», – говорит Николай Иванович. – По городу ходили в гражданкой одежде, на работе в афганской форме без знаков различия. Образцы мин, после разминирования на операциях, оставлял у себя – снимал взрыватели, а мины складывал в своей комнате в кладовке, использовал их для учебных занятий. Афганцы в гостях не задерживались – только увидят мины, разворачиваются и назад.
Вскоре подполковника Николая Бея отправили в район боевых действий. Он обучал бойцов афганской армии прокладке колонных путей, обеспечению продвижения, разминирования, проверке участков на наличие мин и их уничтожение, как ровнять дорогу после взрывов, обеспечивать подразделения водой и электричеством.
– На работу в штаб дивизии ездили на БТРе, под броней. Через город проезжали на большой скорости, чтобы затруднить прицельный обстрел. Меня как самого молодого сразу же посадили за пулемет в БТРе. Это место считалось наиболее опасным, потому что во время подрыва те, кто на броне, отделывались контузией, а внутри все коробки и ящики срывались с места, да и ударная волна била по ногам, стоявшим на полу, – вспоминает Николай Иванович. – Это сейчас делают специальные кресла, где ноги пола не касаются, а тогда вся сила взрыва приходилась на того, кто внутри. Так до конца афганской командировки был нештатным пулеметчиком.
В штабе большую часть времени советник Николай Бей обучал афганских солдат и офицеров основам инженерного дела, работе с инженерной техникой, приемам минирования и разминирования. Спокойных дней становилось все меньше и меньше.
Во время операций в пустыне воинам-интернационалистам приходилось возить с собой водув разных емкостях, закрепленных на технике.
– Воду набирали в реках, ручьях или кяризах. Ее всегда кипятили, поскольку в тех же кяризах могли находиться трупы скота и людей. Военнослужащие, особенно в советской 40-й армии, часто заболевали желтухой, – отмечает подполковник запаса.
Советские советники жили на окраине Кандагара. Городок был обнесен трехметровым глинобитным забором, поверх которого тянулась колючая проволока.
– Время от времени на территорию проникали шакалы. Они взрывались на минном поле и мне приходилось его восстанавливать. Шел со щупом (схемы, конечно, были, но в жизни все могло оказаться по-другому), проверял и ставил новые мины, – вспоминает ветеран органов госбезопасности. – Душманы «поздравляли» наш городок обстрелами на все советские и афганские праздники. Периодически переходили в атаку, пытаясь захватить его, тогда мы отстреливались из автоматов, пулеметов и минометов. В мае 1986 года, перед моим возвращением в Союз, обстрелы шли почти непрерывно – через каждые 15-30 минут. Духи пускали ракеты «земля – земля».
Стоит отметить, что работы у местного населения не было и многие зарабатывали на войне. Были четко установленные таксы на все – подрыв машин, БТР, танка, убийство солдата, офицера, советника (советники дороже офицеров оценивались). В боевые действия вовлекались дети и старики, в том числе совсем маленькие – шести-восьми лет. Малыша сажали у дороги, давали ему в руки два провода от управляемого фугаса. Кроме того, моджахеды использовали итальянские мины, которые миноискателем не найдешь.
В лобовые столкновения с регулярными частями моджахеды старались не вступать. У них хоть и было немного танков, БМП и БТРов, арт систем, но преобладало легкое вооружение, да и поддержки с воздуха не было.
– Типичная атака «духов» – это подбить на узкой дороге, в ущелье первую и последнюю машину, чтобы потом расстрелять всю колонну. Боевые операции длились от трех-четырех дней до двух недель. Местное население еще до операции уходило из кишлаков, оставались старики, которые за всем наблюдали и докладывали своим, – отмечает подполковник Николай Бей.
Найти генерала Власова
В ноябре 1985 года под Кандагаром пропал генерал-майор Николай Власов. Он был советником командующего ВВС Афганистана и отправился на боевой вылет. Самолет сбили. Началась поисковая операция. В это время были приостановлены все полеты вертолетов, а это – эвакуация раненых, доставка провианта, воды, дров, которые ценились на вес золота.
– Первой отправилась в ущелье 40-я армия, но пройти его не смогла. Выдвинулась наша дивизия. Ущелье прошли, хотя дорога горная – проезжали только афганские джипы-пикапы с пулеметами в кузове, – вспоминает подполковник Николай Бей. – Я прошел по этой дороге, обозначил площадки, которые в последующем укрепили и расширили саперы. Сначала пропустили БТРы, потом БМП.
Следом двинулась 40-я армия и части 70-й бригады, что стояла в 25 км от Кандагара, возле аэродрома. Поехали «Уралы» с боеприпасами и одна машина слетела в обрыв – метров сто! Водитель успел выскочить (все ехали с приоткрытыми дверцами), тягачи вытянули грузовик, срезали кабину и машина поехала своим ходом, а боеприпасы остались в ущелье. Бросать их было нельзя.
– Днем я спускался туда в сопровождении охраны, собирал 120 мм снаряды арт систем и выносил их наверх, а вечером, когда поблизости не было войск, взрывал, чтобы расширить проезжую часть дороги, площадки для разворота. В воронке выбирали грунт и сооружали защитную стенку из земли и камней. От падения техники она не очень спасла, но психологически играла большую роль.
И вот осталось несколько не подорванных зарядов на ночь. Провода протянул, детонаторы соединил, осталось вставить в заряды и подорвать, – продолжает ветеран органов госбезопасности. Советникам на боевых действиях запрещено было передвигаться в одиночку – только в сопровождении не менее трех человек. Мы знали, что «духи» неподалеку – находили оставленные ими костры и вещи.
И вот наступила ночь. Солдаты спят – кто в палатках, кто под открытым небом, прикрывшись каре из БТР. В Афганистане темнеет быстро – солнце село и сразу все погружается в темноту, ничего не видно.
– Вечером попробовал провести подрыв – взрыва нет, – вспоминает ветеран органов госбезопасности. – Обнаружил, что в трех местах кабель перерезан и завязан узлами, чтобы невозможно было понять, что он поврежден, просто потянув за кабель. Кто это сделал – то ли «духи», то ли солдаты-афганцы – не угадаешь. Боеприпасы всем нужны. В общем, концы проводов зачистил, соединил поврежденные места, взорвал. А генерала потом нашли афганские подразделения 15-й дивизии – в кресле, на реке. Он катапультировался, но духи его расстреляли во время спуска на парашюте. Скорее всего, они же его к реке и подкинули.
Провинция Гильменд
Одной из самых опасных была операция в данной провинции. Проводила ее афганская армия, без поддержки с воздуха. Местность пустынная, по ней проходит канал в земляной насыпи высотой четыре-пять метров.
– По одну сторону мы, по другую – духи. Наш БТР находился на расстоянии километра от них. В бинокль видел как моджахед с гранатометом вышел. Но первыми нам стрелять не рекомендовалось, тем более что впереди меня был танк, из которого могли видеть этого духа, – вспоминает подполковник. – И тут получаем команду «передвинуть наш пункт управления ближе к насыпи». Так мы оказались в ста метрах от «духов». Вскоре граната РПГ взорвалась между мной и ГАЗ-66, стоявшим неподалеку. На мне ни царапины, но головная боль страшная – контузия.
За два года в Афганистане полковник Николай Бей принял участие в более 50 боевых операциях. За мужество и героизм награжден орденом Красной Звезды, афганским орденом «За храбрость».