***
Он лишь на следующий день
Пришел в себя немного.
Закатная решетки тень
С окна тянулась строго.
**
Димитрий долго вверх смотрел
На лестницу под люком.
И вдруг он едко заскрипел,
Открывшись с громким звуком.
**
И что-то круглое вдруг дол –
На мяч похоже было –
Мелькнувши, шваркнулось об пол,
И там, у ног, застыло.
**
Димитрий равнодушно свой
Взгляд опустил на это…
И вскрикнул в ужасе, рукой
Лицо закрыв от света.
**
Застряли звуки и слова,
Все ужасом сковало, -
У ног Николы голова
Лицом к нему лежала…
**
Димитрий изогнулся весь,
Застыл, окаменелый.
Не в силах взгляд куда отвесть
От головы дебелой,
**
С проваленною кожей щек,
Забрызганною кровью,
Где правый глаз из ямы стек
Под содранною бровью…
**
И тут Димитрий ощутил,
Как мысли вдруг забились.
Сознание, где сон царил,
До боли прояснилось.
**
«Ну, как же так, Господь, скажи!
Как это вынесть можно?
Яви пример мне, покажи!
Ведь это невозможно!..
**
Как не сойти мне здесь с ума
От этого невольно?
Как жить, как быть, где сатана?!!
Дай умереть!.. Довольно!..»
**
Вопросы ширились, росли
Где в ропот, где мольбою,
Встречались, бились по пути
Над мертвой головою.
**
«Ты Сам страдал, но разве так?!..
Да, били!.. Да, распяли!..
Но горло не рубал тесак!
Но там не отрезали!..
**
Ты нашей мукой не страдал –
На жуткой злобы вымес!..
Ты под кинжалом не стоял –
Ты этого не вынес!..»
**
И ропот жуткий злобно рос
Бесовским наважденьем…
Хрипел Димитрий тяжко в нос
С отчаянным мученьем.
**
«Ты как повел Себя бы здесь,
В чеченской мясорубке?..
Когда как скот обрезан весь,
И горла рвут как трубки!..»
**
В подвале стало уж темней, -
Решетка тьмой покрылась,
И мертвая глава на дне
Во мраке растворилась.
**
Но не ушли вопросы те, -
Хрипел Димитрий, бился…
Уже в глубокой темноте
Он за полночь забылся.
**
И снится сон…. Иль нет, не сон,
А словно бы виденье:
Опять на месте казни он,
Но будто в отдаленьи.
**
Три тела: Леха рядом с ним,
Никола, как и прежде,
И он напротив, недвижим…
Но как в другой одежде?
**
И лиц у всех не разобрать –
Расплылись в мутном свете,
И палачей там не видать,
Чеченов, братьев этих.
**
И вдруг как див – отец-старик
С кинжалом появился.
И не кинжал, - то меч иль блик
В руке его искрился.
**
Вот он шагнул и Лехе меч
Приставил шеи выше.
Тот, выпучив глаза навстречь
Кричит…. А что – не слышно…
**
Но, видно, что и раньше, и…
Где был Димитрий телом,
Туда упер глаза свои
И сдал словами следом.
**
И вдруг замолк он под мечем, -
Осталось жить до вдоха…
Димитрий замер, поражен…
Он ясно видел: это – ОН!..
Хотя по виду – Леха…
**
Да, Он!.. Христос!.. Глаза нежны
И перед смертью злою
Они спокойны, но полны
Внутрь скорбью неземною…
**
И все расплылось…. Вот старик
Уже пред Николаем.
Тот рвется весь в беззвучный крик.
Опять?.. Да, проклинает.
**
Какой-то миг…. И снова – да!
Он в Николае – точно!..
И крик уходит без следа,
Проклятья сняв воочью.
**
И этот нежно-жгучий взгляд
Единственного глаза, -
Невыразимой скорби клад,
Не найденный ни разу.
**
Опять расплылось все…. И вот
Себя Димитрий видит.
Но руки не под потолок –
По сторонам раскрыты.
**
Как будто хочет он обнять
Кого-то, но не в силах, -
Руки как будто каждой пять
Гвоздем прошита с тыла.
**
И голова, что вниз была
Опущена, застывши,
Вдруг подниматься начала,
Подрагивая, выше…
**
И вот глаза глядят наверх…
В себя он смотрит – внемлет…
И видит: вновь Христос!.. И всех
В Себя от мук приемлет…
**
И вдруг старик!.. Он по щеке
Его (Христа!!!) ударил…
И боль в палящей темноте -
Щеку как кто ошпарил…
**
Димитрий тут глаза открыл –
Видение прервали…
И замер вновь… Старик тот был
Теперь пред ним в подвале.
**
И бил рукою по щекам:
- Эй, просыпайся, русский!..
И свет ударил по глазам
От керосинки узкой.
**
И что-то длинное под люк
Еще загрохотало,
Глухой издав древесный звук,
Что пламя задрожало.
**
Старик немного помолчал,
От лампы – в желтом свете.
Потом Димитрию сказал:
- Теперь готовься к смерти!..
**
Ты тоже, значит, убивал
По вере братьев наших.
Потом мулла-священник стал,
Испив кровавой чаши.
**
Согласен с сыновьями я –
За все, что ты устроил,
Смерть будет лютая твоя –
Распятым быть достоин!..
**
В подвале, здесь, распнут тебя
Сыны мои с рассветом.
За всех умрешь и за себя –
За зло одним ответом.
**
Старик поднялся и со дна
Вверх вылез из подвала.
И снова без просвета тьма
На Дмитрия упала.
**
«Ну, все – конец!.. Теперь уж все…» -
Всплыла мысль истеченьем,
Но, странно, что принял ее
Он будто с облегченьем.
**
Похоже, пройден был предел
И страха, и мученья.
И ум одним остался цел –
От жизни отреченьем.
**
«Ты прав, старик, что так судил, -
Орудие возмездья!
На нашу смерть ты послан был
За всех грехов созвездья…»
**
Да, страха не было уже –
Ужасная усталость
В последнем жизни рубеже
В душе лишь ощущалась.
**
И тут мелькнуло в память вдруг:
«Распятым быть достоин!..»
Прорвалось, застучало вдруг
Из мозговых пробоин.
**
«Достоин!?.. Неужели?.. Я!?..» –
Он на полу вздыбился, -
«Такая честь!.. Мне – смерть Христа?!..» -
Димитрий поразился.
**
«За все безумия мои,
Чем я сквернил священство!?..» -
И задрожало все внутри
Мучительным блаженством…
**
Меж тем, решетка на окне
Чуть проступила светом,
И вскоре блики по стене
Вниз поползли с рассветом.
**
И осветились бруса два,
Там, у стены, лежащих…
«На что они?..» - то мысль едва
Сцепилась с настоящим.
**
«Да, это ж крест!.. Мой будет крест!..» -
Димитрий вверх подался.
Рванулся и в один присест
До пояса поднялся.
**
Николы так же голова
У ног чуть вбок лежала.
Но ужаса, что рвал слова
Уже не вызывала.
**
- Колян, братан, чуть погоди! –
С тобой я скоро буду!..
Ты ждал меня?.. Не уходи, -
Грехов отмолим груды!..
**
Никол, представь!.. Достоин я!..
Ты понял? Я – достоин!..
А кто?.. Да, грязная свинья!
А как Христовый воин!..
**
Димитрий даже к голове
Привстал еще отвесней…
И хлестко вдруг – там, где-то вне,
Услышал: выстрел треснул.
**
Потом еще… Очередя -
Огонь из автомата.
И крики рвутся, пол пройдя…
И маты, наши маты!..
**
Минута – стихло наверху…
Сыпь начала шуршаться.
И топот вдруг по потолку, -
И люк стал открываться.
**
И вот сначала автомат
Просунулся, а следом –
Бронежилет на маскхалат –
Солдат залез всем телом.
**
- Эй, есть здесь кто-нибудь живой? –
Спросил он, щурясь узко.
Димитрий смог лишь чуть рукой
Махнуть…. Да, то был русский!..
**
Он сам не мог уже идти –
Его наверх подняли.
Пока несли, он по пути
Увидел, как лежали
**
Старик и кто-то с сыновей…
И по смерти упрямо
Старик от сомкнутых бровей
Смотрел, не видя, прямо…
***
Димитрия везли назад
Спецназовцы в машине.
Один ему: - Стерпел все, брат? –
Сочувствующе кинул.
**
А тот безумно замотал
Вдруг головой, вздыбившись.
И глухо, с дрожью зашептал:
- Не все!.. Не все мне вышло!..
**
И дальше, будто бы прозрев, -
Не просто был расстроен –
С отчаяньем прохрипел:
- Я, братцы, не достоин!..
**
И слезы хлынули из глаз,
Тряся рыданьем тело, -
Димитрий плакал в первый раз,
Прикрывшись неумело.
**
На дне машины он лежал –
Итог спецопераций.
И бесконечно повторял:
- Я не достоин, братцы!..
начало поэмы - здесь