Вы помните, кто на этой картинке? Русский мальчик Петя, мысленно слушающий музыку в последнюю ночь своей жизни. Такого Пети не было, его сочинил Лев Толстой. Но были тысячи таких же: Петеньки, Сашеньки, Сережиньки, Николеньки, чья ранняя гибель принесла лютое горе в русские семьи. Помните, как бьется в приступе страдания графиня?
Мы же на этом росли.
Но задаюсь иногда вопросом: неужели только меня так лично задевает смердяковское явление российского бонапартизма?
Наша элита своей кровью оплатила спасение всей Европы от диктатуры. Наш народ, такой весь из себя "крепостной и несчастный" отчего-то не пожелал принимать "свобод" от завоевателя и безбожника, а поднял его на вилы.
Наш Монарх, встав во главе войска, прошел до Парижа и установил Священный Союз, лучшее из учреждений истории нового времени.
И вот, наблюдая дело Соколова, я всё пытаюсь понять: а почему преклонение перед побежденным века полтора, как вошло в моду в победившей стране? Откуда взялись все эти портретики Бонапарта на божнице в девичьей комнатке Марины Цветаевой - откуда взялся доцент Соколов, заваливавший студентов на экзаменах за невосторженную оценку корсиканского монстра, залившего христианскую ойкумену кровью и кончившего свои дни в убогой ссылке?
До тысяч убиенных монахов в Испании никому здесь, кроме меня, дела нет, я даже не прошу о невозможном. Но неужто нет дела и до того, что только мужество жителей Москвы спасло от взрыва наш Кремль? Что усыпальницы русских патриархов и русских царей были осквернены так, что вокруг, по возвращении в Москву, было выставлено оцепление: верующие души не должны видеть т а к о г о. Нечистоты безбожников разгребали монашествующие - они народ крепкий к ужасному, не нам чета.
Почему восхищенных историков нацизма мы, мягко говоря, не приветствуем, а почитателей Бонапарта - уважаем, как "ученых". Главный антоним Соколова по смердяковщине даже волюм свой так и назвал - "Первая НАУЧНАЯ (!!!!!) история 1812 года". Мы поняли, да? Все эти Тарле так, покурить выходили.
Ах, это ж было ДАВНО. Ключевое слово. Раз "давно", то кровь - уже водица, статистика погибших лишь - научный факт.
Надлежит ли это понимать так, что через 150 лет можно смело восхищаться Адольфом Алоизьевичем?
Или давность все ж не всё отменяет?
Ренальд Сеше, блистательный французский историк, в разговоре со мною, правда, сравнил Бонапарта не с Гитлером, но со Сталиным. В чем я с ним также согласилась: сходства немало. Посмеялись мы: оба-два до конца дней говорили на языке "своей" страны с акцентом, и ради побед не жалели русский ли французской ли крови. Не родное, чего жалеть. Бабы еще нарожают. Оба терзались тайным комплексом неполноценности по отношению к коренной нации. Еще чуть-чуть - и Джугашвили столь же беззаконно натянул бы Шапку Монамаха. Не зря ведь шли эти эйзенштейновские агитки про Грозного царя.
Я видела французских патриотов, понимающих, что Бонапарт это зло, даже для Франции. И я вижу русских, не способных этого понять.
И еще вижу: равнодушных. А что такого, ну вот есть историки с таким "мнением". Опять же: "Орден Почетного Легиона зря не дадут". Истинная правда. К тому, за что бы его могли дать кандидату наук 63 лет от роду, мы еще вернемся.