Утро пришло запахом блинчиков. Вчера, перенервничав, Екатерина не поставила будильник, благо суббота и можно было поспать. Но резкий запах горелого сахара всё же вырвал её из дрёмы. Игорь сносно готовил: умел жарить шашлык, мариновать мясо, разделывал и готовил рыбу. Иногда мог сварить и суп. Но то, что он страстно умел и ровно также не умел делать — это блинчики. Он всегда перекладывал сахар, не добавлял соль, недостаточно хорошо взбивал тесто, и поэтому блины всегда получались с комочками. Но ему доставляло удовольствие печь их, он расслаблялся и отвлекался, поэтому домашние давно выучили: если папа печёт блины, значит что-то случилось и лучше не лезть под горячую руку.
Екатерина знала, что вызвало желание печь блины в этот раз. Поэтому она неторопливо встала, заправила постель, переоделась, долго умывалась. Но в конце концов поняла, что оттягивать время уже нечем и, смиренно вздохнув, пошла на кухонную Голгофу.
Появившись на пороге, она прислонилась к косяку двери и посмотрела на мужа, который тихонько подпевал доносящейся из телефона музыке.
— Игорёш, — позвала женщина, привлекая к себе внимание.
— Доброе утро, Катенька, — с широкой улыбкой мужчина шагнул к ней, привлекая к себе и целуя в щеку, — ну ты спать горазда! Садись, садись, я тут намудрил опять, но вкусные вроде. Садись.
Он подтолкнул ничего не понимающую женщину к столу, усадил и театральным движением, воскликнув «Оп-ля!» стянул закрывающее блины полотенце с блюда.
— Налетай! Сейчас чай будет.
Забрякали тарелки, кружки, приборы. Пока ошалевшая Екатерина пыталась понять и определить, куда делся её обиженный муж и что за порхающий кулинарный фей носится на кухне, перед ней появилась тарелка с блинами, креманки с вареньем и сметаной, большая кружка крепкого чая и нарезанный тоненькими колечками лимон на блюдце.
Ей хотелось себя ущипнуть, но от этого желания стало смешно: когда тебе за сорок, это средство не работает. Но, тем не менее, всё это действительно было странным и непривычным. Разрушился знакомый сценарий, и в этих незнакомых реалиях совершенно непонятно, как себя вести. Она вдруг совершенно четко ощутила это состояние неизвестности и испугалась его. Нельзя сказать, что вся её жизнь была предсказуемой, конечно же. Но когда неизвестность вкрадывается в твои отношения с человеком, становится не по себе. И в тот же момент вернулось вчерашнее ощущение опустошенности. Засосало под ложечкой, скатилось вместе с куском чуть подгоревшего блина в желудок и осело там камнем. «А вдруг он понял? Вдруг догадался» — шептала одна её часть. «Что понял, о чём догадался?» — твердила вторая. Ведь Екатерина и сама не до конца поняла, что произошло с ней вчера. Но зато прекрасно помнила свои ощущения.
Наконец-то Игорь сел напротив, сжимая в испачканных подсохшим тестом руках дымящуюся чашку.
— Ну, как? — кивнув на блины, спросил он, глядя на жену с едва уловимым вызовом.
— Вкусно, — улыбнулась она, почти не слукавив. Из всех, что были, эти одни из лучших.
— Ещё бы, я тут с утра верчусь, пока дама в спальне бока отлёживает, — шутливо заворчал он, макая блин в сметану.
— Игорь, что происходит, — женщина поставила кружку с чаем и положила руки на стол. — Что с тобой?
— Со мной? Ничего. Просто решил субботним утром порадовать любимую, — выделяя это слово, — женщину вкусным завтраком.
— И для этого решил испечь блины? — она не сдержалась и хохотнула, — прости, но…
— Что?
— Игорь… — Екатерина вздохнула, — Игорёш, извини меня за вчерашнее. Мне не стоило…
— Да, — оборвал её вмиг посерьёзневший мужчина, — да, не стоило.
И в кухне повисла тишина. Тяжелая, липкая, пахнущая гарью — точно тесто для неудавшихся блинов. Только если тесто можно исправить или, в крайнем случае, вылить и сделать другое, то прошлое уже не воротишь. Двое на кухне, молча жующие зажаристые блинчики, переживали внутри и ждали, когда эта тишина развеется, когда уйдёт. Кто-то первый должен её разбить, впустить воздух.
— Ладно, пусть Верка своего Жору…
— Женю…
— Женю приводит. Всяко, мой день рождения, моя дочь, может, мой будущий зять и отец, — снова делая акцент на слове, — моих внуков. Ешь, отдыхай, а меня Мишка попросил помочь выбрать водонагреватель в ванну. Не помнишь, мы свой в «Атласе» же брали?
— Да, там, — подтвердила Екатерина. Игорь молча кивнул, задержался ещё за столом секунд на пять, а после ушёл из кухни.
Женщина пила чай, макала в варенье блины и медленно ела, слушая, как собирается, звонит другу, бряцает ключами и, наконец, захлопывает за собой дверь её муж. И как только она почувствовала, что осталась одна, тот час спина её согнулась под тяжестью, она уронила голову на сложенные на столе руки и от души, неожиданно для себя самой, — разревелась.
Но долго предаваться непонятно откуда взявшемуся душевному горю ей не получилось — из комнаты раздалась телефонная трель, и Екатерина поспешила узнать, кто звонит.
Это был Стас, младший сын. Звонил по видео связи, поэтому женщина быстро размазала слёзы по щекам и, улыбаясь, приняла звонок.
— Да, сыночек, что такое? Привет.
— Привет, мамуль! Я тут папе подарок выбираю, — Стас отодвинул от лица телефон, показывая фон магазина электроники, — точнее, мы с Веркой выбираем, она меня послала. Я тут выбираю между электронной книгой и умной колонкой, что лучше?
— Книга, конечно, — улыбнулась Екатерина, — ты хочешь папу один на один оставить с двумя постоянно говорящими женщинами?
— Упс, об этом я не подумал. Окей, тогда книга. Папе закачать туда всякого или пусть сам с нуля разбирается?
— Пусть сам разбирается, ты же знаешь, как твой отец любит ковыряться во всех этих электронных прибамбасах.
— Окей, спасибо, мамуль. До встречи на дэрэ! Целую!
— Пока!
Связь прервалась, Екатерина опустилась на кровать, глядя в черное зеркало телефона. Нужно что-то делать. Но находиться в стенах квартиры ей было тяжело. Нужно что-то другое. Она открыла список контактов в мессенджере и пролистала до нужной буквы. Открыла окно диалога и быстро напечатала: «Ромочка, ты дома?». И буквально через полминуты пришёл ответ: «Да, моя хорошая. Что такое?» — «Хочу прийти, ты не против?» — «Нет, приходи, конечно. Только принеси чего-нибудь перекусить, я ещё в кровати»
Да, это то, что нужно сейчас. Думать, гадать, слоняться по квартире, переживать — в этом нет никакого смысла. И никому от этого не будет легче. Она успеет себя накрутить к приходу Игоря и обрушит на него уже собственное негодование. А зачем? Лучше отвлечься и вернуться домой отдохнувшей и успокоившейся. Да, это то, что сейчас нужно сделать.
Женщина умылась, нанесла лёгкий макияж, так как Рома вечно ворчит, когда видит её не накрашенной, надела тёмно-вишнёвое шерстяное платье, тёплые капроновые колготки (спасибо братьям-китайцам за их прекрасное изобретение!) и вытащила из шкафа новые полусапожки. Волосы завязала в небрежный пучок, накинула пальто, сунула в карман телефон, повесила на руку небольшую сумку и, оставшись довольной своим видом, выскочила из квартиры.
Несмотря на то, что ноябрь поначалу выдался не очень холодным, к середине он уже начал кусаться, и женщина вскоре прибавила шагу, щурясь от холодного ветра. «Нужно было ехать на автобусе»,— подумалось ей, хотя она старалась сторониться общественных мест и тем более транспорта из-за эпидемиологической обстановки. Так что, прибавив шаг, она вскоре, натянув маску, заходила в магазин, чтобы взять что-нибудь к «завтраку» для Ромы. Повезло, что не нужно ехать далеко. В общем-то, можно даже не ехать, а пройтись пару кварталов, чем Екатерина и занялась. Всё же стоило разложить по полочкам события вечера и утра, а также привести в порядок чувства.
Побродив между стеллажами и набросав какой-то снеди в корзину, Екатерина замерла около вина и на некоторое время задумалась. С одной стороны, начинать день с вина не особо хорошая идея, но с другой стороны она шла к Роме, а тут без вина вряд ли выйдет что-то путное…Через некоторое время, позвонив в домофон и дождавшись открытия подъездной двери, Екатерина вдруг ощутила, заходя внутрь, что вот здесь и сейчас, с этого момента в её жизни что-то изменится. Что именно и почему — она не понимала, но отчётливо ощущала в себе, что так и будет. Поднявшись на нужный этаж, она не успела нажать звонок, как дверь распахнулась. Тысячи запахов обдали женщину волной: смесь вишневого табака, благовоний, пряностей. Из темноты коридора звучала какая-то странная музыка, а через мгновение в проёме показался человек
— Привет, моя хорошая, — проговорила тихим грудным голосом хозяйка квартиры.
— Привет, Ромочка, — отозвалась Екатерина, подаваясь к подруге и обнимая её. Всегда, при каждой встрече она обнимала подругу так крепко, потому что не могла себе простить то чувство жалости и страха, которое вызывала Романа. Её красивое лицо с огромными чёрными глазами, оливковой кожей и пухлыми губами рассекал грубый шрам — напоминание каждой женщине о том, что ревнивый муж — это не милая пикантность в отношениях, а потенциальная угроза жизни.