Продолжаю собственный литературный эксперимент, в рамках которого пишу рассказы, опираясь на советы Чака Паланика сформулированные им в 36-ти заметках.
В седьмом эссе (ссылка в конце текста) Паланик изучает такой инструмент в построении текста, как рефрен.
Рефрен - это некая повторяющаяся деталь, или фраза или фрагмент, неоднократно возвращающийся на протяжении произведения. (Вспомним повторяющееся Nevermore в знаменитом «Вороне» Аллана По.
С точки зрения Чака Паланика, рефрен может:
быть инструментом для удержания внимания при соединении различных аспектов истории,
вызывать в памяти более ранние моменты, эмоции или мотивации
служить для определения скорости времени, быть паузой для отсрочки неизбежного.
Вооружась этими советами, написал следующий рассказ:
Неждан-Нежданыч Паралич.
Старик Федор вдумчиво пережевывал кашу. Сегодня даже овсяное варево, казалось, не застревает между - на удивление - крепких еще зубов. Необычное было сегодня утро! Федор даже поспал дольше обычного, а давнишний повседневный ритуал - повернуться на бок, опустить ноги на пол, сесть, вздохнуть раза три и уж потом, уперевшись руками в бедра медленно распрямиться - удался с первого раза. Так что старик почти радовался жизни и строил планы на день.
- Можно, чуть погодя и до Наумыча дойти, чаю с бальзамчиком откушать! - думал Фёдор. - Хотя этот старый дурак наверняка бальзам припрячет, а подсунет гадкого сушеного чабрецу.
Старик Федор поставил тарелку в раковину и потянулся отрыть воду, но до смесителя не достал и вместо барашка схватился за край раковины. Колени подогнулись, в глазах потемнело. Федор навалился на раковину (хорошо, стоит на крепкой тумбе) и шумно выдохнул.
Зубы то у него еще крепкие, а вот поясница ни к черту.
Нету жизни с такой поясницей.
Старик перехватил руки покрепче. Нужно бы лечь, но как ляжешь - потом и не встанешь с такой спиной. Федор взглянул на стул - посидим, а ну как полегчает! Он повернулся к стулу, всё еще держась за раковину. Отпустил. Шагнул. В пояснице дернуло. Старик повалился. Как то вдруг и сразу вспыхнули в голове картинки: отец, сидящий на стуле в выцветшей гимнастерке, молодые деревца срубленные трассирующими пулями…
Старик попытался схватиться за стол, но тот скрипнув ножками по потрескавшейся краске на полу сдвинулся, и Федор повалился на спину. Крупы, всегда лежавшие на столе прямо в пакетах, упали на пол. Пакеты разорвались снарядами из рассказов отца. По всей кухне разлетелась перловка и гречка.
Старик Федор попытался сообразить не сломал ли чего. Легкие будто надавили на ключицы, а на лбу выступила испарина.
- Нету жизни с такой поясницей - только и успел подумать Федор. И в 65 лет старик впервые потерял сознание.
***
Наточенная лопата легко врезалась в землю. Федор резко вбивал сапогом лезвие сразу на полный штык и перевернув ком земли, разбивал на куски помельче. Дело спорилось. Федор ритмично загонял лопату в почву и только изредка наклонялся, выбрать камень и отбив от налипшей земли, бросить к стене хозяйского дома.
В поселке было много таких домов - участок большой, а работников не хватает. Молодые уезжали в город, а старые… Старым разве что загород. На участки помельче. Но копать нужно было на тех и на других. Не сидел, одним словом, Федор без работы. Кому могилку сработает, а кому и огородец вскопает. Почему то мужики в поселке умирали чаще. Этот факт не сказать что радовал, но как то ободрял Федора. Ведь могилку нужно вырыть один раз, а огород каждую весну. Вот и копал Федор, кому за бутылку, кому за картошку или там огурцы, а кому и за налик с пенсии.
Городские, когда приезжали к родным погостить, удивлялись, что огород могильщик вскапывал. Глупые они, городские. А старушки только смеялись, мол, ты Федор тут потренируйся, а уж могилку потом помягче справишь. Такие они, одинокие старушки. И костюмчик для вечного успокоения у них подготовлен и денежки отложены, и даже местечко присмотрено. Только вот сил маловато, лопатой махать! А то сидел бы Федор без работы.
А у этой, чей огород сейчас Фёдор вскапывал, даже банька имеется. Нужно будет договориться растопить, чтобы натруженную поясницу отогреть. Правда, старуха хитрая, потребует еще и дров наколоть задаром, ну да ладно, ради баньки можно и топором помахать.
Федор потянулся, разминая спину.
- А то что за жизнь без баньки то? Нету жизни без хорошей баньки!
* * *
Старик Федор пришел в себя и долго прикидывал, как сподручнее будет подняться. Он с кровати то еле слазил, а там хоть ноги можно опустить. А с пола? Разве что перевернуться на живот, подползти к стулу, а там уж как-нибудь на корачки, да и выйдет…
Только тут Федор смекнул, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Да что там, голова еле поворачивается на дубовой шее. Но это еще полбеды! Старик понял, что не может глубоко вдохнуть. Грудную клетку словно сдавило и воздух поступает маленькими глотками. Такими маленькими, что голова гудит. Это как забрасывать могилку, черпая землю кончиком лопаты. Так и хочется копнуть глубже, да бросить тяжелый ком через плечо, прямёхонько в свежую яму, да нельзя - родственники усопшего не поймут. А люди все на нервах, нельзя обижать! Вот и гребешь, словно веслом да чтоб без брызг… Аж тошно становится.
- Неждан Нежданыч Паралич пожаловал! - думал Федор. Удивительно, но соображал он довольно бойко. - Нету жизни с Неждан Нежданычем.
Только теперь старик заметил, что уже ночь. «Надо бы позвать, да кто услышит то?» - думал он. Фёдор попытался крикнуть, но воздуха едва хватило на слабый стон.
Краем глаза Федор уловил какое то движение. Пытаясь отдышаться, старик до боли скосил глаза.
Крыса средних размеров деловито обнюхивала рассыпанную по полу крупу. Где-то совсем рядом шуршала вторая. Федор ее не видел, только улавливал постукивание крохотных коготков по полу. Старик изо всей силы напряг шею и застучал головой по полу в надежде распугать непрошенных гостей. Стук коготков на мгновение прекратился, но скоро коготки застучали рядом с головой Федора. Он скосил глаза. Крыса пробежала совсем рядом, скользнув голым хвостом по его щеке. Старик Федор потерял сознание. Второй раз в жизни.
***
Когда умер его отец, Федор, тогда еще Федька, сам вырыл могилу. А кто, если не он? И что он за сын тогда, если не устроит всё как полагается!
Уже после похорон и поминок, Аня - его тогдашняя зазноба рассказала, что соседи еще долго судачили, мол, как же можно, да где видано, чтобы сын отцу могилу рыл? Знать, сам и довел отца до ручки.
Соседи вообще любили посплетничать. Стоило Федьке с Аней пройтись вечерком, ее подруги тут же сделали выводы. И потом говорили Ане: «Ты смотри, будет цветы дарить - сразу выбрасывай! С кладбища украдены.». А когда видели их вместе, говорили, как бы промеж собой, но чтоб и Федька и Аня слышали: «Федька то опять Аньку на погост гулять тащит! Ой - не дело это, ой не дело!».
В общем, не сложилось у них… Плохо конечно, ну а ей каково? Вот и выходит, что вроде и с бабой, да разве это жизнь? Нету жизни с бабой, но и без нее не лучше!
***
Федор приоткрыл глаза и сразу пожалел, что очнулся. Без сознания было лучше. Без сознания не нужно заставлять себя дышать. Федор глотал маленькие порции, которых все равно не хватало и старался протолкнуть эти бесполезные глоточки воздуха глубже в легкие. Где то на краю сознания пронеслось: «В штаны наверно напрудил!». И потом еще странное: «Бальзамчик, знать, Наум один выпьет!» Совсем рядом раздался легкий скрежет маленьких коготков по полу. Федор скосил глаза. Рассыпанной крупы заметно поубавилось. Можно даже сказать совсем не осталось. Одна крыса сидела совсем рядом, зажав в лапках зернышко перловки. «А лапки то совсем как человечьи!» - подумал Федор. Закружилась и без того тяжелая голова. Хотелось потерять сознание, но не тут то было, да и какая то сила, должно быть инстинкт, заставляла Федора с сипом проталкивать в легкие пусть маленькие, но необходимые глоточки воздуха. Веки опустились, но мысль в голове как кровь, еще билась в парализованном теле. Федор всеми силами отгонял ее, но разве ее прогонишь? Простую мысль - что же будет, когда они сгрызут крупу!
Забытьё все никак не брало! А разве это жизнь?
Нету жизни, да и не было вовсе…
Благодарю за внимание!
Ссылка на исходное эссе Чака Паланика здесь
