Можно ли вообразить, что в моде эпохи «сталинского гламура» оставил свой след великий французский кутюрье? Попробуем разобраться в этой запутанной истории с флером французского шика.
Начало 1930-х годов - это основополагающий период в формировании единого Советского государства. Перипетии и эксперименты 1920-х остались далеко позади, а государство, осознав моду как важнейший элемент воспитания и пропаганды, начало активно перестраивать визуальный канон советского человека. На смену авангарду приходит «сталинский гламур».
Как известно, модные эксперименты 1920-х годов не были реализованы по ряду конкретных причин. Во-первых, в это время практически полностью отсутствовала сколь-нибудь развитая швейная промышленность. Виной тому послужили Революция и Гражданская война за время которых практически полностью были разрушены все области народного хозяйства. Легкая промышленность, которая и без того не была основой экономики государства, не стала исключением. По этой причине, даже упрощенные фасоны, создаваемые художниками-конструктивистами, не были реализованы в массовом производстве. Во-вторых, искусственно создаваемые паттерны «социалистической моды» были для населения чуждыми. И дело не только в эстетической и символической стороне предлагаемых костюмов, но и в отсутствии общесоюзной системы трансляции в массы идей молодых советских модельеров-конструкторов. В большинстве женских журналов все еще продолжали демонстрироваться западные модели, преимущественно французские. Многочисленные ателье, появившиеся в период НЭПа, были вынуждены работать по выкройкам таких журналов, поскольку публика, имевшая средства на индивидуальный пошив, желала приблизиться к блеску иностранных модниц. В-третьих, населению была чужда идея «универсального костюма», о чем уже в середине 1920-х годов говорила великий русский модельер Надежда Ламанова. Было необходимо принимать во внимание и индивидуальные особенности человека, его телосложение и предпочтения, поскольку он являлся полноправным соучастником создания законченного костюма. Кроме того, для культурных выходов также должна создаваться специальная одежда, соответствующая эстетическим предпочтениям трудящихся. Однако в концепции прозодежды этот момент был опущен. Балом, по мнению идеологов новой моды, должен править функционализм.
Все эти факторы способствовали тому, что в 1920-х годах так и не было создано «реального» советского костюма, а модные практики зажиточного населения, ориентированные на дореволюционный вещизм и моду Запада, стали прочно ассоциироваться с пороком и несправедливостью царского времени.
К середине 1930-х гг. с остатками НЭПмановской философии было покончено, а успехи первых пятилеток позволили государству обратить пристальное внимание на вопросы моды.
В то время в Советском Союзе не было опыта массового производства модной одежды, да и модельеров-закройщиков было недостаточно (первый выпуск профессиональных модельеров и конструкторов одежды случился только в 1941 году, что совпало с началом Великой Отечественной войны). И вроде бы страна стала жить в относительном изобилии, Анастас Микоян активно развивал пищевую промышленность, появилась сгущенка и "Советское шампанское", а качественная и красивая одежда все еще была на вес золота. Тогда встал логичный вопрос о необходимости заимствования опыта модной индустрии Запада.
А при любых рассуждениях на тему моды в голове сразу возникает прочная ассоциация с Парижем-мировой столицы моды! Такая же мысль пришла в головы руководителей советской легкой промышленности…
Как известно, дипломатические отношения СССР с Францией были установлены еще в 1924 году. В 1932 году был подписан договор о ненападении. В начале 1934 года начинается активная подготовка к приему большой французской делегации. составе которой входили представители торговой элиты Франции, а возглавил ее сам министр торговли Поль Маршандо.
Однако это событие интересно для нас еще и потому, что в составе этой делегации СССР посетили французский модельер Эльза Скиапарелли и британский фотограф Сесил Битон.
Сегодня имя Эльзы Скиапарелли известно, пожалуй, в основном людям, увлекающимся модой, однако в 1930—х гг. она была одной из тех фигур, которые перевернули представление о моде и женственности. Шанель, со свойственной ей язвительностью, называла Скиап (как величали Скиапарелли) «итальянской художницей, которая делает платья». И в этой, казалось бы пренебрежительной, фразе была четко подмечена натура великого кутюрье! Именно она стала символом сюрреализма в моде, сотрудничала с Сальвадором Дали и Жаном Кокто, подарила миру причудливые шляпки-туфли и шляпки - телефоны, перчатки с маникюром и знаменитое платье с омаром, созданное для опальной герцогини Виндзорской, Уоллис Симпсон, а также ввела в моду «шокирующий» розовый, который стал символом Дома Скиапарелли.
Почему именно Скиапарелли, с ее страстью к причудливым формам, ярким цветам и излишествам, а не практичная Шанель, была приглашена в Советский Союз и с какой целью?
