В эту субботу я реализовал своё право, гарантированное как старой, так и новой редакцией Конституции РФ и Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, обратившись в Европейский суд по правам человека.
На себе мне пришлось испытать весь ужас произвола, творимого отечественными силовыми структурами при поддержке определённых «карманных судей» Приморского и Октябрьского районных судов города Санкт-Петербурга.
Немного забегая вперёд, сразу напишу, что год и два месяца я провёл в СИЗО не только без доказанности своей вины, но, как в данный момент уже стало понятно всем (в том числе суду), даже и без сформулированного обвинения - в чём именно меня всё это время обвиняли.
Статья 97 Уголовно-процессуального кодекса РФ (в который я, находясь в «Крестах», инициировал три законодательных инициативы, все из которых были поддержаны на уровне Законодательного собрания Ленинградской области и одна уже принята Государственной Думой РФ), регламентирует конкретные основания для избрания меры пресечения любому гражданину России.
Эти основания перечислены в УПК РФ, и мера пресечения по закону, должна избираться при наличии достаточных данных полагать, что подозреваемый или обвиняемый человек:
1. Скроется от дознания, предварительно следствия или суда;
2. Продолжит заниматься преступной деятельностью;
3. Будет угрожать свидетелям, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожать доказательства либо иным (незаконным!) путём препятствовать производству по уголовному делу.
Я нахожусь на свободе с апреля 2020 года, а с августа в отношении меня вообще не действуют никакие запреты, кроме моего обязательства не покидать до окончания следствия территорию Ленинградской области и города Санкт-Петербурга.
Уже понятно, что всё о чём я говорил (кричал если угодно) из клеток, на более чем двадцати судебных процессах, о том что обвинение очевидно сфабриковано шулерскими манипуляциями двух следователей региональных управлений Следственного комитета РФ Рышковым В.В. и Бедриной Е.В., а я не совершал никакого преступления и уж точно не собираюсь ни от кого скрываться - судьями не слушалось. Мне раз за разом продлевалась самая жестокая из всех возможных мер пресечений.
Главным, и по сути единственным их доводом было то, что я депутат и веду себя, по их мнению, неправильно. Действительно достаточно дико для сегодняшних отечественных реалий, когда депутат, осуществляющий свою депутатскую деятельность на общественных началах и по основной своей официальной работе занимающийся предпринимательством, «зачем-то» борется за интересы своего округа, искренне и изо всех сопротивляется принятию грабительского Генерального плана своего родного города Мурино, не давая олигархическим структурам по сути «кинуть» своих избирателей на парковые зоны.
По мнению следствия и ряда его «карманных судей» это не правильно... «учитывая поведение депутата Караваева, к нему не может быть применена никакая иная мера пресечения, не связанная с изоляцией от общества» - именно такие (дословно!) формулировки, в ангажированных судебных решениях я читал долгими тюремными вечерами.
Естественно я использовал все возможности по обжалованию внутри нашего государства, но разве в тюрьме их много? Когда у любого подозреваемого и обвиняемого (причём не имеет значения за дело или ни за что) в камере нет ни достаточного количества правовой литературы, ни доступа к юридическим интернет базам, да и вообще ничего нет, кроме веры в то, что не может отечественная система правосудия деградировать до конца, уже сейчас вернуться к тем временам нашей истории, которые на государственном уровне признавались ошибками и перегибами.
Да, я буду это исправлять, я вынужден это делать, и если раньше у меня, как у самого в прошлом работника правоохранительных органов были какие-то заблуждения, то теперь их точно нет.
«Каждому полезно в своей жизни «покушать баланду» для переоценки сложившихся жизненных ценностей» - именно такие слова я услышал от одного из своих коллег, также в своё время столкнувшегося с безумием силовой системы.
Безусловно, налицо стала очевидна одна из многих вопиющих ошибок Уголовно-процессуального законодательства, а именно неконтролируемое право следователей производить предварительное расследование уголовных дел по месту их работы (ч. 6 ст. 152 УПК РФ).
Данное право руководителей следственных органов, зачастую обоснованно лишь одним желанием - избирать и продлевать меру пресечения в виде содержания под стражей в «своём» районном суде, где у них уже сложились определённые «рабочие» отношения с Председателями судов и даже конкретными судьями.
Естественно бывают случаи, когда для объективности следствия и территориальной доступности необходимо передавать уголовное дело на расследование в вышестоящее подразделение следственного органа, которое может находиться в сотнях или в тысячах километрах от места вменяемого обвинения в совершении преступления, и соответственно далеко от суда который в итоге будет рассматривать это уголовное дело по существу.
Но теперь, при использовании современных технологий, когда все апелляционные суды рассматривают дела и жалобы арестантов исключительно по ВКС (видео-конференц связи), проблем с территориальной доступностью любого суда в принципе не существует. Мало того, относительно нашей локации, когда СУ СК РФ по Ленинградской области территориально находится в г. Санкт-Петербурге, все эти манипуляции с «местом нахождения следственного органа» вообще не имеют никакого практического смысла в интересах правосудия, а используются лишь для тех целей которые я описал выше, а значит очевидно не имеют с правосудием ничего общего.
Но это всё потом, это кропотливая законодательная работа, которую я непременно доделаю в этом созыве, а что будет дальше - покажет время.
На сегодняшний день я, будучи законодателем и искренним патриотом своего отечества, как и многие другие граждане России, был вынужден обратится за справедливостью в международный институт правосудия и убеждён, что на данный момент развития нашей страны найду его только там!
С уважением, депутат шестого созыва ЗакС Ленобласти Караваев С.С.