День близился к вечеру. Пенсионер Аркадий Иванович вернулся из магазина в свою маленькую квартирку на девятом этаже с большой сумкой. Не спеша, разделся, прошёл на кухню. Достал из сумки свежую газету, хлеб и другие продукты; разложил, что куда: на стол, в хлебницу, в холодильник, в ящик для овощей.
Присел отдохнуть, невольно прислушиваясь, как учащённо бьётся сердце. Не зря врачи советовали ему изменить привычный ритм жизни на более щадящий, беречь себя после недавнего инфаркта. Да и сам выздоравливающий отлично понимал, что так жить нельзя и самое время следовать медицинским советам. Нужно срочно отбросить всё, мешающее выздоровлению, всё внимание сконцентрировать на главной цели. Хотя привыкнуть к новому режиму ох как непросто! Кипучая энергия Аркадия Ивановича, как и раньше, требовала выхода в реальное дело с максимальной отдачей.
Он, не спеша, налил себе чаю из термоса, включил телевизор. Но посмотреть новости не удалось: на засветившемся экране шли сплошные полосы.
«Вот тебе раз! – огорчился пенсионер. – Как некстати…»
Его «друг», старенький телевизор с изрядно подсевшим кинескопом, так скрашивал долгие одинокие вечера. Он был такой же необходимой вещью на кухне, как холодильник, электроплита или чайник. Купленный ещё десятка полтора лет назад, сей предмет просто замечательно вписывался в нишу кухонной стенки – по крайней мере, так казалось его хозяину.
Живя долгое время один, Аркадий Иванович к телевизору очень привык и часто обращался к нему, как к живому человеку, как к своему ровеснику.
«Что, старина, опять характер показываешь? – строго выговаривал пенсионер телевизору с моргающим экраном. – Смотри у меня! Не то снова полезу в твоё нутро с паяльником…»
Но на этот раз его «собеседник» в потере изображения виноват не был. Аркадий Иванович имел некоторые навыки в ремонте радиоаппаратуры и быстро определил, что приходящий на приёмник телевизора сигнал был очень слабым.
«Наверное, опять на крыше антенну ветром развернуло…»
Пенсионер мысленно проложил себе путь наверх для устранения неисправности и тяжело вздохнул. Нужно пройти два пролёта лестницы на этаж выше, затем поднять своё тучное тело по неудобной, вмонтированной в стену металлической лестнице в чердачном тамбуре. Залезть по ней до уровня выходной двери на крышу. Держась одной рукой за ржавую ступеньку, второй попытаться вставить ключ в висячий замок, открыть и снять его. Все действия производятся на ощупь, в многолетней пыли и практически в полной темноте, поскольку освещение и уборка в чердачном тамбуре управляющей компанией не предусмотрены.
Если такая попытка будет удачной, то пригнувшись и продолжая висеть на лестнице, уже можно открыть скрипучую дверь на крышу, зажмуривая глаза от яркого света и вдыхая живительный свежий воздух. А дальше проще: крыша многоэтажки плоская, с надёжными ограждениями по всему периметру. На этих самых ограждениях и висят частоколом многочисленные индивидуальные антенны жильцов дома, одна из которых установлена руками Аркадия Ивановича.
При возвращении с крыши в подъезд, все манипуляции с замком и дверью, естественно, должны быть выполнены в обратном порядке.
Аркадий Иванович грустно вздохнул, взглянул на часы и заторопился: «Ещё успею!»
Он принял очередную таблетку, запил её холодной кипячёной водой и заспешил в жилищную контору, пока не закрыли, за ключом от замка на крышу.
…Предварительный прогноз подтвердился: на месте болтового присоединения проводов к антенне лопнувшая жила кабеля сиротливо уставилась в небо, как бы взывая о помощи.
«Сейчас мы с тобой разберёмся…» – по привычке проворчал пенсионер, довольный так легко обнаруженной неисправностью. Он достал из оттопыренных карманов инструмент и, не торопясь, приступил к ремонту. Работа хоть и простая, но трудная для выполнения. За годы эксплуатации антенны под открытым небом болт с гайкой основательно проржавели и теперь составляли собой единое целое, нежелающее раскручиваться.
- Ну, давай, голубушка, не упрямься, раскручивайся, милая… – ласково уговаривал Аркадий Петрович упрямую гайку.
Удивили неожиданно раздавшиеся голоса и громкая музыка – откуда им здесь, на такой высоте, взяться? Аркадий повернул голову в сторону источника звука. На соседней девятиэтажке, отстоящей всего в каком-то десятке метров от его здания, на такой же плоской крыше тусовалась тёплая компания. Подростки с пивными «полторашками» сидели кружком на пустых ящиках вокруг орущего магнитофона. Они периодически прихлебывали пиво из горлышек бутылок и что-то оживлённо и громко обсуждали, стараясь перекричать песни из кассетника.
Аркадий Иванович, привыкший за свою долгую жизнь ничему не удивляться, продолжал терпеливо крутить непокорную гайку, чтобы разлучить её с винтом.
«И чего орать-то? Ведь можно просто выключить музыку или убавить звук и говорить спокойно…» – с укоризной подумал он про недогадливых подростков, поневоле слушая их непрекращающийся галдёж.
- «…У меня ведь девять жизней, ничего не страшно мне!» – громко и настойчиво утверждал голос певицы из мощных динамиков.
«Нет, шалишь, сладкоголосая – обманываешь! Жизнь у каждого человека только одна… Другой не будет! Что сотворишь, пока живёшь, такая память у людей о тебе и останется… – мысленно возражал Аркадий Иванович исполнительнице песни, справедливо возмущаясь. – Чему могут научить молодёжь такие глупые слова? Нельзя же относиться к человеческой жизни, как к компьютерной игре, которую можно повторять многократно!»
Через некоторое время шумная компания на соседнем доме также быстро исчезла, как и появилась. Ушла вместе с магнитофоном «тусить» в другое место. На крыше в тишине остались лежать пустые бутылки и ящики. Лишь на одном из них по-прежнему сидела парочка ребят постарше, парень и девушка. Они, обнявшись, курили и разговаривали вполголоса о чём-то своём.
«Любовь, наверное…» – мельком глянув на оставшуюся пару, подумал Аркадий, не отрываясь от работы.
Постепенно голоса с соседней крыши стали звучать громче. Парень, очевидно, в знак протеста, переместился от девушки на соседний ящик. Отдельные злые слова, вместе с дымом ментоловых сигарет, доносили до Аркадия порывы ветра. Вскоре юноша резко поднялся с ящика и покинул крышу, напоследок демонстративно громко хлопнув дверью чердачного тамбура.
«Разругались… Любимые бранятся – только тешатся! Помирятся ещё не раз…» – грустно подумал невольный свидетель ссоры, продолжая своё занятие.
Настойчивость ремонтника была вознаграждена: вредная гайка, наконец, поддалась усилиям и была свинчена с болтика. Аркадий Иванович накинул зачищенный проводок на болтик, затем вновь одел шайбу и надёжно закрутил гайку плоскогубцами.
«Всё! Теперь ещё не один год простоит…» – Аркадий полюбовался результатом своей работы и направился к лестнице.
Бросив перед спуском вниз прощальный взгляд на соседнюю крышу, он остановился у двери тамбура в замешательстве: девушки на ящике уже не было. Теперь она стояла у самого края крыши, вцепившись обеими руками в металл ограждения и, нагнувшись, напряжённо смотрела вниз, на далёкую землю.
Аркадий Иванович замер в недобром предчувствии. Так и есть: оглянувшись по сторонам и никого не заметив, девушка занесла ногу, чтобы перешагнуть ограждение, но модная узкая юбочка не позволила сделать это. Зацепившаяся каблучком за арматурину ограды туфелька соскочила с её ноги и, отразив лакированным боком солнечный лучик, полетела вниз.
Видно, падение туфельки не входило в планы девушки, она растерянно смотрела ей вслед.
(продолжение следует)