– Евгений Германович, ваш первый роман вы создали в довольно зрелом возрасте. А раньше, до этого не хотелось окунуться в литературу? Как возникла идея написать роман?
– Вы знаете, нельзя сказать, что я совсем ничего не писал. Я писал изредка какие-то рассказы, пьесы, но мне это не казалось достойным публикации. То есть эти тексты были вполне гладкими, может быть даже неплохими, но разница между неплохим текстом и литературным очень велика, поэтому я не торопился с публикацией — сверхнеобходимости в этом и не было. Творчески я реализовался в значительной степени посредством своих научных изысканий. Когда же я почувствовал, что создаю вещи, которые могут быть кому-то интересны, начал их публиковать.
– Откуда черпаете вдохновение? Как возникают образы персонажей, сюжетные линии?
– Это все витает в воздухе. Писатель ведь не выдумщик, он скорее собиратель. Он живет не в вакууме: многие из тех, кого я описал, — реальные люди, только с другими именами. Да и сюжеты тоже зачастую берешь из жизни, они на слуху. О некоторых я читал. Например, повесть «Близкие друзья» написана в результате того, что в немецкой газете я наткнулся на статью о человеке, друг и однополчанин которого был убит на фронте. Этот человек запаял тело покойного в цинковый гроб и возил его по всем фронтам — до тех пор, пока не смог отправить самолетом гроб жене убитого. Эта история потрясла меня своим драматизмом, и я написал повесть.
– А Питер помогает? Мне кажется, это город, пропитанный искусством. Там даже пишется как-то легче.
– Да, в этом городе что-то есть. Как говорил Михаил Шемякин: «Что-то особенное рождают эти болота». По выражению Дмитрия Сергеевича Лихачева, это город трагической красоты. Здесь писать, во-первых, — большая ответственность: после тех, кто писал в Петербурге. Вы правы, здесь особая аура, которая настраивает не просто на работу, а на определенного вида работу. Здесь метафизика чувствуется гораздо лучше, чем в других городах. Но, знаете, мое любимое рабочее место — не Петербург. Когда есть возможность, я уезжаю в деревню. Это в девяноста километрах от Петербурга, и вот там мне пишется лучше всего. Условия у меня там так себе, но место, что называется, неплохое: рядом — Выра с Домом станционного смотрителя и набоковские места — Рождествено, Батово. Не только Петербург рождает такого рода вдохновение, но и его окрестности.