Начало - Светофор (это всё про неё)
Игорь протер глаза, резко сел, как это бывает, когда проснешься от неожиданной и полной тишины, и немного удивился, обнаружив себя на даче. Вот приснится же — ему казалось, что сегодня он дома, задремал на диванчике после работы. А оказывается, он поехал в Любимцево, в свою семейную вотчину, теплый деревенский дом…
За окном давно сгустилась чернота, но комнату наполнял мягкий зеленый свет. Его, к изумлению Игоря, источала сидящая в изножье его кровати задумчивая девочка лет пяти. Тоже зеленая — лицо, руки, брови…
Игорь зажмурился, открыл глаза снова и попробовал проморгаться — девочка не исчезла, только повернула к нему грустное личико. Игорь иногда в охотку смотрел ужастики, некоторые — про девочек-привидений, — были особенно жуткими. Но сейчас он вовсе не испугался, его только встревожило печальное выражение ее лица. Видимо, сон продолжался, и Игорь приготовился смотреть дальше.
— Лежите, лежите, — мелодично произнесла девочка. Голос у нее оказался как у взрослой женщины.
Игорь, однако, не лег, но сел поудобнее, привалив подушку к стене. Девочка отвернулась от него и некоторое время копалась в мобильном телефоне. Игорь отметил, что телефон у нее той же марки, что и его собственный. А потом подумал, что это, вероятно, и есть его телефон. Игорь хотел потребовать, чтобы она положила чужую вещь, но тут девочка задумчиво произнесла, глядя в экран:
— Семь входящих звонков от жены… и ни одного исходящего… Как же так?
Она пристально посмотрела на Игоря.
— А, ну это… я звук отключил. Я же поспать решил. И чего названивать-то? Я ж как приехал, сразу ей написал. Там есть смс — можете проверить.
Почему он обращается к ребенку на «вы» и вообще перед ней отчитывается, он не знал.
— Значит, она знает, что я дома, — счел нужным добавить он и даже слегка возмутился:
— Как чувствовал, что все равно станет звонить… вот и выключил звук.
— Она знает, что вы дома… — покивала девочка, а взгляд у нее стал не слишком добрым, — а вы… вы, позвольте спросить, вы знаете, дома ли она?
Игорь растерялся.
— Ну а где же ей быть-то?
— Вы так привыкли, что она о вас беспокоится. Вас это раздражает, — она не спрашивала, а констатировала. — Ну что же. Мы вам помогли. Больше она вас раздражать не будет.
— Это еще почему? Исправится, что ли? — попробовал усмехнуться Игорь, но вышло как-то криво.
— Нет. Она не подлежит исправлению. Ее проверили, наладить не смогли и утилизовали.
— То есть как?!
Игорь по-настоящему испугался и вскочил с кровати, но девочка продолжала спокойно сидеть, глядя на него немигающими зелеными глазами.
— О ней плохо заботились здесь. Скажем так, о ней вообще никто не заботился.
— Неправда, неправда! Я помогаю всегда… убираться в квартире и…
— Похвально, — сухо произнесла зеленая. — Вы помогаете. Убираться в собственной квартире. Физическая помощь важна, несомненно.
— Другие… другие и этого не делают. А я… Не только убираться! — возмутился Игорь. — Вы знаете, сколько я делаю? Да я… я делаю для нее все, все что она просит!
Он тут же понял, как это звучит, и поправился:
— Все, что должен!
— Не волнуйтесь, мы знаем, — невозмутимо ответила девочка. — Но вы не делаете для нее главного.
— Чего же?
— Того, чего не должны.
И зеленая указала ему на телефон, пустой раздел исходящих.
— Я… я вот встречал ее позавчера… с работы! И постоянно…
— Уже лучше, — равнодушно сказала зеленая. — Ну, я пошла.
— Стой! Стой, я не понял, что… что с Аней? Она… она что?
Зеленая только кивнула, впрочем, без малейшего сочувствия. Да нет, это сон, во сне так бывает. Игорь постарался проснуться — пока не получалось.
— Я… я исправлюсь, пожалуйста! Скажите, что надо сделать? Позвонить? Я сто раз позвоню! Умоляю… я не хочу! Я…
Зеленая словно помялась немного.
— Есть один вариант… но…
— Я прошу вас! — Игорь бросился в ноги к зеленой.
— Но я не знаю, может быть лучше… Короче, смотрите… Исправить эту линию мы уже не можем. С вами двумя она все равно придет к этой точке, так уж сложилось, и кто виноват, это уже дело не мое, а других инстанций. Но если вы хотите оставить Анну жить дальше… любой ценой…
— Любой! — прошептал Игорь.
— Ну… хорошо. Мы можем разделить ваши линии, изменить их так, что в этой точке времени вы окажетесь порознь. То есть вы проживете свою жизнь без нее. А она будет жива. Где-то в другой точке времени и пространства. Вы согласны? Подумайте… может быть, лучше не перечеркивать то, что было между вами… пусть в прошлом… но зато это было, а?
Игорь уставился на зеленую дикими глазами.
— С другой стороны, — повела плечом девочка, — может, вам, и впрямь, без нее будет лучше. Вы же — признайтесь — думали о том, сколько разных вариантов даже и не попробовали… Не каждому дается такой шанс. У вас будет другая жена, почему бы и нет? Та, которая больше подходит вам, отвечает вашим требованиям.
— И какая она будет?
— О, уже интересуетесь! — усмехнулась зеленая. — Увидите. Но в ней точно не будет того, что вас так раздражает в Анне.
— А… она?
— А это уже не ваше дело. Вы не будете помнить вашего прошлого, у вас обоих будет новое прошлое.
— Но она будет жива, да?
— Да. И проживет долгую жизнь. Устраивает?
— А дети? Я люблю своих детей… они… они будут?
— Ну… они будут, — как-то скользко ответила та.
— Те же? Они будут те же?
— Да-да, — быстро проговорила зеленая и чуть слышно добавила:
— Ну, почти.
Выбор был не велик. Игорь не привык долго думать о чувствах, вспоминать о романтических моментах и пережевывать страдания. И он действительно очень устал с Анной — не жизнь, а клубок ее ядовитых нервов. Тем более, если другого выхода нет…
Он медленно кивнул. Зеленая указала ему на диван. Игорь подошел и послушно лег, приложив щеку к подушке.
«Это все ради Анны, ради нее», — успел подумать он, прежде чем отрубиться.
***
Игорь снова очнулся, но что-то было не так. Он по-прежнему лежал на диване в Любимцеве, только за окном начиналось утро. Однако морок как будто его не оставил. Он отлично помнил зеленую девочку и все, что она ему говорила. Но если это все — реальность, то почему тогда он продолжает считать себя мужем Анны?
И тут в его голове — именно в голове! — раздался голос. Если бы не суть сказанного, Игорь бы решил, что сходит с ума — голоса в голове слышал его двоюродный дедушка, и его увезли на скорой в психушку.
«Простите, Игорь, произошел небольшой сбой, — слегка виновато произнесла невидимая сейчас зеленая, но это точно был ее голос. — Все, как мы и договаривались, вот только с памятью не получилось. Вам придется привыкать к новой жизни, ну… так бывает. Видимо, какие-то глубинные нестираемые… Ничего, все наладится. Даже, наверное, к лучшему, вы сможете сравнить и убедиться, как вам повезло — кому еще дается такой шанс, на вторую попытку, верно?»
Игорь резко вскочил и огляделся, не узнавая комнату. Ну да, это тот самый дом. Только мебель в нем не старенькая, свезенная на дачу — как называла деревенский дом Анна, а вполне себе нормальная, современная. Скромный ремонтик, вполне себе уютно. Телевизор новый, такой у них с Анной дома стоит… Примерно так и живут все в этом поселке, это только он, «москвич», как шутливо звали его соседи, женившись, оставил все здесь по-старому. О, а вот стульчики дедовы — сохранились, надо же!
Но тут ему стало не до интерьера. На террасе раздались шаги, и он тут же плюхнулся обратно в кровать, прикрыв глаза, но подглядывая, как в детстве, сквозь щелочку. В комнату вошла женщина, видимо, его предполагаемая жена.
— Игорь, ты просил разбудить тебя в девять, — спокойным, мягким голосом произнесла она.
Надо же, и никакого тревожно-требовательного: «Вставай, девять часов, ты сам просил! Я что, одна должна…» Игорь продолжал вглядываться в женщину, постепенно узнавая. Ну да, он ее знает… Это же Тонечка! Только раньше она была, мягко говоря, гораздо стройнее, ну и, конечно, моложе. А сейчас ей, видимо, как и ему, глубоко за сорок…
Тонечка бросила взгляд на спящего Игоря, отдернула шторы, открыла шкаф, достала старые тренировочные и майку, сменила на них халатик. Игорь с интересом следил за ее переодеванием. Анна, вообще-то, ее ровесница, но и сейчас еще стройная. Стоп. Не надо сравнений. В конце концов, могло быть и хуже, все-таки Тонечка милая, она нравилась ему тогда… он ее очень хотел… Да и сейчас… ничего так, можно попробовать женщину пополнее. И грудь у нее больше в два раза, чем у Ани. Игорь никогда не изменял жене, а тут — надо же… все легально. А характер у Тоньки, если остался прежним, уж точно получше.
Тонечка жила с родителями в хорошем доме на другом конце поселка. Игорь познакомились с ней в электричке, вместе ездили в Москву на работу. Сходили пару раз в кино, а однажды чуть не переспали, он затащил ее к себе в гости (бабушка тогда уже умерла, и Игорь жил один), но Тонечка в последний момент не решилась, «я не такая, нет, нет», и убежала. Он тогда, помнится, даже задумался, не жениться ли на ней, и внешне приятная, и с принципами, и так же, как и он, любит деревенскую жизнь больше, чем городскую.
Анна, помнится, наотрез отказалась жить в Любимцеве, как же, она же не может без театров и выставок! Можно подумать, она туда ходит — вечно нет времени… Так, снова стоп. Возвращаемся к Тонечке. Почему же они тогда так и не… А, ну да, конечно. Он в институте давно заглядывался на Аньку, но не замечал взаимности. А тут их вместе позвали в гости, и… Стоп три раза.
Значит, эта зеленое привидение подобрало ему самый подходящий вариант… Вот только что делать, если он не помнит свое нынешнее «прошлое»? (Ну и бред — такое только Аньке понять!) Надо потихоньку расспросить Антонину, как они вообще живут. Так, получается, и живут прямо здесь? А почему? Не, конечно, на воздухе и все, как он любит, но вроде у него была комната в Москве, наследство от другой бабушки, а у Тонечки родители не из бедных. Могли бы устроиться и получше.
Игорь встал, оделся (его привычные треники валялись на стуле), обнаружил в кармане пачку сигарет (так он до сих пор курит, и никто не зудит?), вышел на кухню, с интересом разглядел интерьер — ну ничего так, жить можно. Ремонт, конечно, давно пора обновить, как ему недавно пришлось в их с Анькой квартире. Она же как привяжется с ножом к горлу, так… стоп пятый раз.
Тут пришла Тоня с ведром огурцов и миской, полной куриных яиц. Игорь довольно крякнул: значит, держат своих кур! Улыбнулась ему и принялась готовить его любимую яичницу с помидорами (дома-то ее обычно готовил Игорь, у Аньки ведь только мозги, а вот яичницу пожарить вкусно не может).
Надо начинать вопросы. Сначала главное.
— Тонь… а где Димка-то?
— Как где? — удивилась, не поворачиваясь, Тоня. — В Москве, конечно же.
Ага, значит, сын по-прежнему в Москве и женат.
— А ты Вике звонила? — забросил еще одну удочку Игорь.
— Я — ей?!
Тоня от возмущения даже уронила нож.
— Ну да… — опешил он. — Как она себя чувствует, интересно?
— Понятия не имею, — неожиданно отрезала «жена» — оказывается, и в Тонькином сладком голосе бывают нотки металла. — Я о ней слышать ничего не хочу. Женился, мать не спросил… А теперь без нее приезжать не желает…
Интересно, чем Тонечке не угодила Вика? Ну ладно, это потом.
— А Машка где?
Тонечка изумленно обернулась:
— Кто?
— Как кто? Маша… — растерялся Игорь. — Дочка…
— Чья?
У Игоря похолодело на сердце. Машки нет… они не родили Машку?
— Да это я так… — забормотал он. — Это подружка там Димкина бывшая… А скажи, мы с тобой… мы с тобой почему второго-то не завели? Ты же… ты же вроде хотела… наверное.
Тонечка подошла к столу, испуганно вглядываясь в мужа.
— Ну, ты же сказал, что не надо нам второго… Да и правильно, где бы мы тут с двумя помещались? А чего ты вдруг?..
Игорь решил подумать про Машку позже… Иначе у него сердце не выдержит. И голова лопнет. Кстати, это идея.
— Слушай, Тонь… ты не пугайся, я вчера треснулся башкой на работе… И как будто не все помню, прикинь?
— Да? — глазенки у нее стали еще более испуганными. — И что делать? Ой… что делать-то?
Вот таращится, Анька бы уже давно подняла шухер, и тут стояло три машины скорой помощи, усмехнулся Игорь.
— Не, ничего… ты мне только ответь, я и сам вспомню. У меня же комната была в коммуналке… Она сейчас где?
— Да там же, где и была… — Тонечка продолжала испуганно смотреть на него, но послушно отвечала:
— Мы же ее продать хотели. Родители мои завещали дом брату. А мне деньги выделили. Мы хотели сложить твою комнату с деньгами и купить себе двушку, а потом…
— Что потом? — напрягся Игорь.
— Ну… комнату надо было приватизировать. А тебе некогда было. А потом мы тут с ребенком… там не жили, соседи подкупили кого-то и под себя эту комнату записали. Надо было в суд подавать… но тут Димочка заболел краснухой. Ну и…
Как? И она так спокойно об этом рассказывает? Да Анька убила б его… что там убила… она бы просто не допустила! Игорь вдруг вспомнил, как бесился, когда Аня нависала над ним со списком документов для приватизации комнаты и заставляла носиться по инстанциям. И как потом они с ней съезжались, и сколько было мучительных хождений и дел…
Ну, в конце концов, может, и фиг с ней, с комнатой этой.
— А деньги что? — вспомнил он.
— Так ведь мы их вложили в какой-то банк, который твой Петька рекомендовал.
— В какой банк?
— Не знаю, ты не говорил. А, помню, там должны были в два раза больше отдать. Ну и… Но мы там до сих пор среди первых очередников на получение, когда владельца поймают!
Так. Значит, этот дом — все, что у них есть. А кто виноват? Неважно. Ну да, никто не командовал, не орал, а значит, Игорь все решал сам. Вот и нарешал. А зато… Зато! Жена у него, похоже, настоящее сокровище. Другая бы всю плешь проела, покою не дала за такое. А эта — счастлива и довольна. Она ведь счастлива?
— Но нам ведь с тобой хорошо, правда, Тонь? — он просительно заглянул в ее светло-голубые глаза. — По-любому ведь, да?
Тонечка улыбнулась, и в глазах у нее стояла такая же добрая улыбка. Меньше одной мысли в глазах — непривычно, однако. Зато человек нормальный. И личико такое гладенькое… как все-таки характер на внешности отражается…
— Ну конечно, — ласково пропела Тоня. — Не в квартирах счастье, вот Петька твой так вообще в тюрьму сел! Жена ему передачки таскает. А ты тут, со мной, сына вырастили…
Она наклонилась и ласково поцеловала его в лоб, при этом ее мягкая грудь уперлась ему в плечо. Игорь решился и похлопал ее слегка по заднице. Тонька сильнее прильнула к нему — может, прямо сейчас и попробовать?
Но тут зазвонил мобильник. Тонечка нехотя отодвинулась и подала Игорю трубку, предварительно, заметил он, глянув на номер (Анька никогда так не делала, презирала жен, которые следят за мобильником мужа).
— Настя звонит твоя! — пропела Тоня, хотя радости в ее голосе не было.
— Настя?
— Однокурсница твоя, на встречу тебя зовет в воскресенье, ты вчера говорил.
А, ну точно, Настя Залесская. У них же каждый год встречи выпускников.
— А ты как думаешь, идти мне? У нас какие дела в воскресенье?
— Завтра? — удивилась Тоня. — Не знаю… Какие скажешь. Если уедешь, я в парниках подвяжу, да?
Вот это номер. Он тут что, сам дела придумывает? Зато она даже не надувает губки, что ее не берут на встречу. Пока — плюс на плюсе.
Игорь взял трубку, и только когда услышал писклявый голос Залесской, сообразил, что это значит. Институт — Настя — лучшая подружка Насти… Анька! Она вообще существует? И если существует, то где?
— Привет, — дрожащим голосом произнес он.
— Так что, Игорек, записываем тебя? — пропищала Настя.
Игорь встал и вышел на террасу, понизив голос. Потом помедлил и спустился в сад, отметив, что крапива отсутствует, а цветник благоухает. Красота. Его мечта — огород, сад, да к тому же, похоже, без его в том участия. Ну, кроме руководящего. Отлично.
Но сейчас его волновало иное.
— Слушай, Насть, — быстро проговорил он. — Скажи, а кто будет?
— Ну кто… Все и будут, Илюхин, Тавридзе, Свечникова, Гордеев…
— Гордеев? Витька?
— Ну да, и Витька, и Анька его.
— Кто?
— Анька Белозерцева. Ой, только не говори, что не помнишь, уж вы-то с Анькой чуть было не…
— Чуть? А почему чуть? — Игорь уже сам не знал, что лепит, ему нужно было срочно понять. — Насть, скажи, ты не помнишь, а что там у нас с ней… почему мы… Она что — она что, за Витьку вышла?
Волна гнева поднялась в нем: его Анька и этот… хлыщ в очках, с постоянно высокоумным видом. Так презрительно на него, Игоря, глядел! А на Аньку… на Аньку вечно смотрел взглядом побитой собаки.
— Игорек, ты меня пугаешь. У тебя что, амнезия? Это все помнят, а ты не помнишь. Вы же с ней поругались. Из-за чего, понятия не имею. Ха-ха, — Настя засмеялась (оказывается, смех тоже бывает писклявым, не только голос). — Только ты сел рядом со Свечниковой, да еще приобнял ее эдак, Анька взбесилась и послала тебя. А потом ты попробовал как ни в чем ни бывало, а она… Ты же прощения нормально просить не стал. Она сама мне говорила, что если бы ты подошел, как человек… но ты…
И как эти бабы все про всех помнят? Удивительно. Подождите, это же бред. Ничего такого в помине не было. Не ругались они. И не трогал он Свечникову — по крайней мере при Аньке точно.
— И потом она вышла за Гордеева?
— Ну да. А ты тоже женился и не расстроился вроде. Так что — записываю тебя? А то ты так ни разу на встречу и не пришел. Может, из-за нее, а? — хитренько протянула Настя.
— Записывай, — решительно проговорил он.
— Ага. Адресок пришлю.
И Настя положила трубку. Игорь некоторое время стоял, не в силах вернуться в дом. Наверное, ехать ему туда нельзя. Судя по всему, он все эти годы так и не решался появиться среди одноклассников. Но… Он должен убедиться, что Анька в порядке. Что этот гад не обижает ее. Он только удостоверится, и все.
Тут ему в голову пришла странная мысль. Он быстро набрал Настю снова.
— Насть, прости, а ты не знаешь, у Аньки с Гордеевым дети есть?
— Конечно. Я недавно в гостях у них была. Дочка, Машенька. Школьница еще, поздний долгожданный ребенок. Хорошенькая, на Аньку похожа. А что?
***
Переспать с Тонечкой он так и не смог. Ну не смог. Хотя она и легла ему под бочок, вся такая мягонькая и теплая. Но он сказал, что ему жарко и отодвинулся. В следующий раз… когда немного привыкнет. Все-таки Тонька пока чужая. Вот идиотская привычка — нельзя изменять жене! Кто бы поверил…
А сама она, извините, сейчас лежит, небось, в объятьях этого интеллигентика, а он на нее смотрит преданным взглядом. Влюблен был по уши. Обещал на руках носить. Интересно, носит? Носит, небось. Эта зеленая так и сказала — всем будет лучше. Только ему почему-то не лучше. То есть лучше, однозначно, во всех отношениях. А хреново так, что хочется сдохнуть.
А ведь никто за весь день ни разу ничего от него не потребовал, не сослался на нервы, не психанул. Танечка убиралась, готовила, бегала в магазин — все сама. Правда, ни разу не сказала ничего содержательного. Со скуки сдохнешь, когда тебе даже не возражают. К тому же, он не привык командовать, а Тоня явно ждала его указаний.
Ну ничего. Ничего. Это как в детской сказке — дудочка и кувшинчик. Если бы не Машенька, которую забрал у него Гордеев, плюсов тут куда больше. Видимо, с Тонькой он сможет стать настоящим мужиком. Хозяином положения. Вот и работа у него… блин, мужская. С помощью разных хитростей и уловок ему удалось выяснить, что трудится он мастером на автобазе. Вот с какого перепуга так получилось, «вспомнить» не удалось. Тесть вроде устроил. Правда, сказала Тоня, желая сделать ему приятное, уж такой он талантище, что все ему несут компьютеры ремонтировать — даже начальник автобазы, — такая хорошая подработка!
Ну конечно, если вспомнить, как Анька сначала отправила его на курсы программистов после института («и зачем снова учиться?» — возмущался он), а потом составляла ему резюме и рассылала повсюду… только адреса выдавала. Но, может, он тоже рассылал? Просто где тут, в Любимцеве, работу другую найти? Эх, ну ладно. Теперь, когда у него в голове остались все его навыки, работу он поменяет, делов-то. И теперь надо искать в Москве, уж конечно.
На другой день он, собираясь на встречу, оделся поприличнее. По счастью, костюмчик у него оказался, как всегда, на высоте — Игорь любил хорошо одеваться. Значит, не стыдно показаться на глаза бывшей. То есть не бывшей. В общем, не важно. Жаль, что Игорь, кажется, носил теперь гораздо больший размер, не взирая на то же курение — надо бы Аньке сказать. Главное, мол, что жилы никто не тянет и кормят отлично.
В ресторан он пришел раньше других. Давно он так не нервничал, разве что на собственной свадьбе. На той, что в прошлой жизни. На той, что с Тонькой-то — вряд ли. Начали подтягиваться одноклассники. Бегала, согласовывая что-то с администратором, Настя. Она уж точно не изменилась — такая же шустрая и деловая. Подходили, пожимали руку мужики — почти все с пивными животиками и лысые, на их фоне он сам не так уж и дурно смотрелся. Некоторые однокурсницы тоже… не помолодели, но в основном женская часть выглядела отлично — их поколение старается держать марку. А хихикали совсем как девчонки, радуясь, что видят, наконец, Игоря, их «плейбоя», как сказала одна. Надо же, а он и не знал, что пользовался популярностью.
А когда пришла Анька, все, как один, уставились на него — посмотреть на реакцию. «Сюрприз», — запищала Настя, указывая на Игоря. Но ему было уже по фиг.
Анна выглядела хорошо. Фигура такая же, а лицо даже лучше… Может, Витька оплачивает ей какой дорогущий фитнес? Ни кругов под глазами, ни привычной глубокой морщины на переносице. И глаза… Глаза вроде те же, Анькины, быстрые, меняющие выражение сто раз за минуту, отражающие какие-то ее мысли, в которые Игорь и не пытался никогда проникнуть — себе дороже. Но что-то в них было другое… то ли появилось, то ли ушло. Куда из них делась этакая напряженная точка, постоянное беспокойство? Зато и взгляд теперь без искры, не такой лукавый и бойкий. Его Анька никогда не смотрела на него так снисходительно-пресно, как она смотрит на Витьку.
А сам-то Гордеев — настоящий франт. Светится от счастья, с гордостью ведет свою — да какую к чертям, свою? — его, Игоря, жену! А как глянул на него сейчас — прямо победительно. Козел. Неужели ей это нравится? Она же всегда говорила, что не выносит всей этой пены… не верит в красивые слова… а верит только в настоящее, в то, что глубоко внутри… И как же… и как же…
Он знал, что это неприлично, но не мог оторвать от нее полный упрека взгляд. Анна тем временем подошла поздороваться с каждым, а когда дошла очередь до него, мило улыбнулась (притворяется, притворяется!) и сказала приветливо:
— Рада тебя видеть, Игорь! Наконец-то ты добрался до старых друзей.
И поцеловала его в щечку, едва коснувшись. Но в глазах — он видел, он точно видел, — появилась та самая точка, тревожная и искательная. Так она смотрела только на него. Вот и краешек губ у нее чуть-чуть дернулся, нарушая приклеенную улыбку. А ее запах — такой родной, Анькин запах, тут же свел его с ума.
Игорь никогда не поверил бы, что на такое способен.
— Это неправда! — заорал он. — Это сон! Это зеленая натворила! Это моя жена! Моя, не его! Какого же хрена! Гады, гады вы все!
Все изумленно уставились на него. А Игорь одной рукой смахнул со стола салатницу, с размаха разбил бокал, а затем, в желании полного разрушения, перевернул стол на банкетные платьица одноклассниц. Все визжали, только Анька стояла молча и пристально на него смотрела. Не в силах выдержать ее взгляд, пошатываясь, он закрыл лицо руками.
А потом все вокруг почернело, и он с радостью погрузился в полное забытье. Но прежде успел подумать, что лучше уж умереть, чем вернуться к Тонечке.
***
Когда он в очередной раз открыл глаза, с горечью констатируя, что все еще жив, декорации переменились. Во-первых, это было уже не Любимцево, а их с Анькой квартира. Но в ней стояла такая же полная тишина. Вечер, сумерки. А в ногах снова сидела зеленая девочка.
Ужас накатил на него. Что же он натворил… он отказался от предложенного варианта! И вот теперь он снова дома. А Аня… значит, Аня умерла…
Он попытался спросить, но у него не доставало сил услышать ответ. Тем более что рядом с зеленой девочкой откуда ни возьмись появился синий мальчик. Присел рядом, словно диван Игоря — это место свидания, и положил свою пухлую ручку на ручку зеленой. И заговорил тоже очевидно взрослым мужским голосом.
— Ну-ну, неплохо, неплохо… но надолго ли…
— Не знаю, — польщенная, пожала плечами зеленая. — Но шанс есть.
— А вы хитренькая, — баском засмеялся мальчик. — Что же вы не сказали ему про все семь тысяч двести девяносто три варианта? В одном из них он, кажется, не женился вообще, и стал главой собственной фирмы и хозяином дома на Адриатике.
— А в другой бы спился и жил с бомжихой, — парировала девочка, вздернув носик. — Я выбрала средний, наиболее близкий к реальному. И вообще, это же терапия, а не магазин. Что ему дали, то пусть и кушает. Вы тоже, помнится, не спрашивали у пациентки, хочет ли она лечиться.
Синий усмехнулся, и они некоторое время сидели молча.
— Скажите, доктор… — задумчиво произнесла девочка. — Ну терапия-то терапией… а вообще… есть ведь в их жизнях эти… как их — константы, что ли? Ну то есть что они не выберут, а некоторые пункты все равно не минуешь. Вот эти двое — они ведь друг для друга такие константы?
— Ну, милая, теории тут расходятся. Некоторые ученые придерживаются взгляда, что в каждой из семи тысяч линий свои константы — выбираешь направление, и константы меняются. Вот как дерево с ветками — пойдешь по одной, других не узнаешь. Но мне кажется, это сравнение слишком плоское.
— То есть как это, «кажется»? Вы разве не знаете достоверно? Я думала, что уж кто-кто, а вы…
— Не знаю, голубушка… — доктор понизил голос и пожаловался тихонько:
— Нам этого не говорят. Вот и лечи, как можешь… Возвращаясь к показу вашему — нет в нем чистоты эксперимента, душенька. Вы ж специально ему память оставили. А коли бы он не помнил — так может, и хорошо бы и счастливо жил с этой Тонечкой, верно?
— Вы опять, доктор, про ваши эксперименты. А я про лечение. Разумеется, мне нужно было, чтоб он сравнил.
— Но вы рисковали. А вдруг сравнение оказалось бы не в пользу вашей пациентки?
Зеленая с удивлением уставилась на синего:
— Конечно, не в пользу! Ему Тонечка годится по всем параметрам, они просто как два пазла соединяются. Полное соответствие его ожиданиям.
— Тогда зачем же вы?.. — вытаращился на нее тот.
— Но как иначе он мог понять, ради чего все это терпит?.. Он должен был вспомнить, почему выбрал Анну!
— И почему же?
— Доктор… Вы меня изумляете, — покачала головой зеленая.
«Мальчик» не ответил, и некоторое время они сидели молча. Игорь тоже молчал.
Наконец, оба вспомнили про него.
— Ладно, — сказала зеленая Игорю. — Ты нас прости. Сейчас вот все будет взаправду, но ты тоже… короче, держи. Мы тебе память стирать не будем. Но ты никому не расскажешь. Это тебе сын оставил. Вот это — в ее сумочке было. А это тебе от нас.
И она протянула Игорю три бумажки. На одной из них он прочел почерком сына: «Первая городская, отделение неврологии, палата четырнадцать». Вторым был листок с подчерком Анны и названием «Мои дела на январь». А на третьем — тоже ее рукой — список врачей.
***
«Свет зеленый говорит: «Проходите, путь открыт!*» — нараспев произнес тихий голос.
Анна очнулась и сразу поняла, что в больнице. Она сосредоточилась, пытаясь припомнить, как сюда попала. Кажется, она вышла с работы… собиралась к врачу, да. А потом помнит, лишь как светофор ослепил ей глаза, голова закружилась, и… все.
Сейчас у нее, кажется, даже ничего не болело. Разве что чуть-чуть голова.
— Доктор, доктор! — услышала она Димкин голос. — Она проснулась.
Анна повернула голову и увидела всех четверых — Игоря, Димку с Викой и перепуганную Машу. В палату тут же вошла молоденькая врач.
— Ну и отлично, — сказала она. — Не надо так кричать. Все будет в порядке.
— И что со мной? — деловито поинтересовалась Анна, правда, ощутив, что голос ее некрепок.
— Пока, слава Богу, ничего особенного. Переутомление, низкое давление, хроническая усталость. Вы потеряли сознание, вас привезла скорая.
Ага, значит, дня три продержат, сообразила Анна. Сейчас вечер. Где же ее список? Никаких особенных дел она еще не упустила, с паспортом у Игоря еще есть три дня, а вот…
— Маша, завтра контрольная! — всколыхнулась она.
— Мама! Угомонись! — грубо ответила дочь, вдруг разревелась и кинулась прочь из палаты.
— Что это с ней? — Анна постаралась приподняться, чтобы убедиться, что Машка не выскочила на улицу. — Игорь, верни ее, она простудится!
— Мам, она так испугалась, когда ты… Какая, на фиг, контрольная? — нахмурился Дима.
— Нашла повод не заниматься, — буркнула, не сдаваясь Анна.
А потом виновато посмотрела на Вику.
— Вы из-за меня на курсы не пошли, да?
— Пошли, пошли, — мягко сказал сын.
— Как же ты вспомнил?
— Да вижу, ты не звонишь, а должна бы уже. Думаю, а чего ты должна была звонить? А, курсы. Ну и пошел.
Они с Викой тихонечко рассмеялись, и Анна невольно тоже.
И только Игорь странно молчал, стоя возле окна, и нервно перебирал в руках какие-то бумажки.
— Что там у тебя, Игорь? Дай мне, — потребовала Анна.
— Нет, — твердо сказал Игорь. — Это теперь мое.
2019
_________________________
* стихи С.Михалкова