За окном было пасмурно. Зима уже была полноправной хозяйкой таежной природы: сосны она укутала в белые пуховые шали, по земле расстелила плотное снежное покрывало.
В ванне шумела вода, Виталий принимал душ. А я крутила диск телефона:
- Мама, привет! Ты не могла бы взять Наташу к себе на пару дней? – как можно непринужденнее старалась я озвучить свою просьбу.
- А что случилось?
- Да тут такое дело…, - и я очень сумбурно попыталась объяснить маме, что приехал Афанасий и зовет в ночной клуб, но в то же время вернулся и Виталий – зовет на выходные в санаторий.
- Лена, какой ночной клуб? Он женатый мужчина! Зачем он тебе нужен? Какой толк от него? Нет, раз уж встречаешься с Виталием, то езжай с ним. И вообще, что это такое, что скажут люди, - мамина тирада продолжалась еще какое-то время, я просто держала в руках телефонную трубку, - Алё, Лена, ты меня слышишь?
- Слышу, мама, скоро приедем и привезем тебе Наташу.
Доченька очень обрадовалась тому, что едет к своему прЫнцу дедушке Вове, я упаковала сумку.
Позвонить Афанасию на сотовый уже не могла, Виталий вышел из ванны.
В воскресенье поздно вечером мы вернулись, пока я открывала дверь в квартиру, телефон разрывало от нескончаемых звонков.
- Лена, где тебя носит?! – с раздражением прозвучал голос Лёлечки. - Мы тебя все потеряли!
- Да мы с Виталием в санаторий ездили на выходные.
- Какой санаторий? Афанасий тебе звонил, потом приехал ко мне. Я тебе звонила, он очень переживал.
- Я потом тебе все расскажу, - и положила трубку.
Отдых на берегу реки меня не впечатлил.
Во-первых, я не люблю так отдыхать зимой, чтобы сидеть целый день в помещении.
Во-вторых, мне там не было компании.
В третьих, в ночном клубе было бы однозначно лучше.
Опять звонок.
- Лена, ты можешь ко мне завтра приехать с утра? – слабым голосом произнесла моя подруга Светлана.
- Да, могу. Что-то серьезное?
- Приезжай, пожалуйста.
Очень красивая, но бледная и осунувшаяся молодая женщина сидела напротив меня, прижимая руку к груди.
- У меня сердце разрывается. Такая боль. Я чувствую, что скоро умру, - еле слышно говорила Светлана.
- Да ты что, Светочка, что ты такое говоришь? Тебе сделают операцию и все будет хорошо! – пыталась я поддержать ее.
- Мне кажется, что время уже упущено… Ты как?
И, чтобы разрядить обстановку, я рассказала о том, что Виталий сделал мне предложение, что регистрация назначена на 27 декабря.
- Ой, да ты скоро еще нам и Андрюшку родишь! – радостно произнесла Светлана.
Крепчали ноябрьские морозы, пришли последние ответы по нашей проверке, пора было ее возобновлять.
- Андрей Викторович, здравствуйте, мы завтра к вам приедем.
- Здравствуйте, мы вас уже давно ждем!
Проверяя документы, я все время нервничала, позавчера Светлане сделали операцию, поменяли клапан на сердце. Операция прошла в стандартном режиме, после наркоза пришла в себя, разговаривала, а вчера вечером позвонили и сказали, что она в коме.
Андрей Викторович заметил мое волнение и спросил:
- У вас что-то случилось?
- Подруга находится в кардиоцентре после операции, что-то пошло не так… - тихо сказала я, готовая зарыдать.
- Может поедем туда? У меня там есть знакомые врачи, поговорите с ними? – неожиданно предложил он.
Лечащий врач кардиоцентра спросил:
- Вы кем приходитесь пациентке?
- Подругой.
- Не родственницей?
- Нет.
- Готовьтесь. Оторвался тромб. Шансов нет.
Я не смогла больше ничего спросить либо ответить. Андрей стоял рядом, теребя в руках черные кожаные перчатки.
- Сколько ей лет? – тихо спросил он.
- Тридцать три, - шепотом отозвалась я, и слезы полились ручьем из моих глаз, - двое детей…
Родственники Светланы уже знали, что я ездила в больницу, и ждали меня с хорошими вестями. Ее младшая сестра по телефону в радужных красках обрисовывала мне, как она нашла женщину-целительницу, как та ей пообещала выход из комы и полнейшее выздоровление молодой женщины.
Я слушала молча и в мозгу стучала лишь одно: готовьтесь.
Приехав на квартиру, где жили пожилая мама и дочери Светланы, мне стало совсем невыносимо тяжело.
Ее мама устало показала мне на сваренную кастрюлю компота для дочери, который она приготовила, чтобы везти в больницу. Потом рассказывала, как весь день сидит с маленькой Лизой, как они с нею научились играть в ладушки и другие игры.
Юля, 13-летняя девочка-подросток, жалась ко мне в надежде услышать, что с ее мамой все хорошо.
Я обняла ее, уткнувшись в густую шевелюру девичьих волос.
- Все будет хорошо, - через силу только и смогла выдавить, кусая свои губы.
Эдик, отец Лизы, не появлялся. На все просьбы приехать и привезти детям покушать, он реагировал как на манипуляции Светиным здоровьем и давлением на жалость.
Он младше Светланы, но она любила его безумно.
Я оставила продукты и деньги для детей, уезжая домой с тяжелым сердцем.
Морозы крепчали, вот уже дней пять как температура не поднималась с отметки минус 35 градусов по Цельсию, по ночам опускаясь еще ниже.
А 3 декабря моей любимой подруги не стало.
Я подошла к ее подъезду, около которого уже стоял гроб с покойницей, накрытой легкой простынкой.
Зима свирепствовала, покрыв все деревья инеем, воздух звенел при 43-ех градусном морозе.
Народ не спеша собирался, мы стояли опустив головы, не хотелось верить в то, что молодая и красивая подруга оставила так скоро нас.
Я поднялась в ее квартиру. Старшая дочка молча стояла в углу комнаты, молча плакала. Я прижала ее себе, не зная, что говорить.
Горе, какое горе… Мне хотелось выть и кричать, хотелось разбить окно!
Хлынули слезы, показав все бессилие человека перед смертью.
Я вернулась вниз, около гроба разворачивался спектакль с двумя актрисами: мать и бабка Эдика по очереди кидались к покойнице, рыдая и выспрашивая, на кого она их оставила.
Эти две уродины, которые и вогнали мою Свету в могилу, не давая Эдику приходить и помогать ей с маленькой дочкой, сейчас разыгрывали картину вселенского горя от такой утраты.
Кто-то все-таки не выдержал и попросил их отойти от гроба.
На кладбище мы очень долго ждали, когда закончат с раскопкой могилы, земля промерзла, пригнали экскаватор, потому что люди с кирками и лопатами смогли только разворошить сугробы снега и даже разложенный с ночи костер не смог помочь им.
Пришлось все это время оставаться в автобусе, все просто боялись выйти на трескучий мороз. Хорошо, что я была в валенках и теплых штанах, хоть что-то спасало от холода.
Смеркалось, время было около 4 часов дня, и кто-то предложил уже начать согреваться коньяком. Истома начала обволакивать меня после стопочки горячительного напитка. Чувства притуплялись и меня потянуло в сон.
Не помню уже подробностей того дня, единственное, что врезалось в мою память это то, как Виталий уносил меня на руках с поминок. Нет, я не была настолько пьяна, что не могла стоять.
Горе. Оно настолько обессилило меня, что хотелось просто тупо лечь и лежать, глядя в одну точку. Навсегда.
Сквозь туман в голове я услышала, как Виталий говорил мне:
- Лена, пожалуйста, приди в себя, мы едем на день рождения к моей маме. Нас там уже заждались.
А у меня перед глазами стояла в угол забитая несчастная девочка, потерявшая свою маму. Навсегда.
Начало тут
Продолжение следует
