********************************************************* Друзья! Очень хочется знать ваше мнение. Не поленитесь, напишите. Жду вашу критику, замечания, дополнения возможно и возникшие вопросы. (Хотя главная моя цель донести ДО ВНУКОВ информацию о наших предках, ну, и немного о себе) **********************************************************
Говори мне мама, говори!
Жизнь свою рассказывай подробней,
Всю судьбу сначала повтори,
Не спеши, я сяду поудобней!
Что и как, кто был кому родня,
Всё меня, поверь, интересует!
Нам не хватит для беседы дня,
Ну и что ж, нас это не волнует!
Корни родословной глубоки,
Я мечтаю знать о них побольше,
Времена те были далеки,
Хочется, чтоб помнили их дольше!
Твой рассказ подробно запишу,
Ничего я, вроде, не забыла,
От волненья чувств своих дрожу:
Как же много в жизни всего было!
Связь времён легла на мой листок,
Стало ближе прошлое мгновенно!
Всех эмоций не сдержать поток,
И не нужно это совершенно!
Помнить всё и знать родной свой род
Я считаю, что обязан каждый
Может, это приведёт народ
В век неравнодушия однажды!
**********************************************************
« 1969 - 1972 »
*******************************************************************************
« Завод имени Лавочкина - сентябрь 1969 г. - сентябрь 1970 г. »
Дошла очередь рассказать, как осенью 1969 года, можно сказать, от мольберта, я попал к заводскому верстаку.
Конечно, мне хочется оглянуться и немного покопаться в причинах.
Во-первых, я точно могу сказать, что в моей голове тогда не было ни одной мысли о том, что я за восемь лет изнурительной учёбы так устал и другого ничего не вижу, как сесть отцу и матери на шею, ехать и погонять.
Напрягаюсь и не могу вспомнить, чтобы в те годы кто-то из моих друзей- товарищей, знакомых - сидел дома и играл в "игрушечки", как это происходит сейчас на каждом шагу. Конечно, тогда не было таких «игрушечек», но дело не в них, а в том, что каждый считал неприличным быть бездельником, и не вносить свой вклад в семейный бюджет. Наверняка были и исключения, но уверен, что редко, и в моём приближении таких не наблюдалось.
Всё-таки я закончил не десять, а восемь классов, чётких планов не было, и с большим опозданием мне пришла мысль, что неплохо бы пойти поизучать фотографическое дело. Я отправился в училище при телецентре Останкино. Думаю, подробности будут не интересны, главное, к тому времени будущие фотографы, кино-теле-операторы были набраны, и в группах свободных мест уже не было. Вакансии остались только на профессию осветителя, но таскать софиты и прочие железки меня не прельщало. Хотя я не считаю, что профессия осветителя не требует определённых знаний и мастерства.
Идти валять дурака в ПТУ мне не хотелось, а вот предложение сестры меня заинтересовало. Я не буду врать, что это делалось с каким-то дальним прицелом. Потом, по прошествии многих лет, я был очень благодарен за то, что с пятнадцати лет получил навык слесарной работы, и по жизни уже не имел проблем ни с железками, ни с деревяшками, если вдруг в домашнем хозяйстве требовалось приложить руки, а не фразу «я не знаю, не умею».
Я сейчас не помню, по какой причине была нужна помощь, чтобы устроиться учеником слесаря. Скорее всего, из-за того, что мне ещё не исполнилось шестнадцати лет. В столовой с сестрой работала женщина, у которой муж на заводе был на должности конструктора и, конечно же, «имел вес». По его просьбе меня быстро приняли, и я начал постигать азы слесарного мастерства.
С утра в учебном классе с такими же пацанами мы изучали теорию. Потом- к сестре в столовую на обед. После обеда мы расходились по цехам, в которые были приписаны, и там уже проводились практические занятия. Но это было не какое-то баловство, типа уроков труда в школе. Мы выполняли работы наравне с остальными сотрудниками цеха, просто задания нам давали не сложные, и не очень ответственные.
В нашей группе были ребятишки, которые, видимо, по великому блату были определены в цех, где собирали космические аппараты, отправлявшиеся на Луну, Венеру и Марс. Над ними всё время шутили- «ходить им всё время с отбитыми руками»!
- Почему?
- Да потому, что трогать ничего нельзя, с их нулевым опытом!
Ничего не делая, щеголяли они в белых халатах, слоняясь по сборочному цеху.
Возможно, мы и завидовали их престижному рабочему месту, и не сразу поняли, как повезло нам, получившим неоценимый опыт и навык. Практически сразу мой наставник, опытнейший слесарь высшего разряда, доверял мне- от разметки, сверления и нарезания резьбы- до сложнейшей операции, которая называется шабрение. Приходилось выполнять и много всякой второстепенной работы. Мы же были ученики. И сто лет назад были подмастерья. Не зря ведь говорится: «тяжело в учении, легко в бою».
Сейчас я хочу немного забежать вперёд. Даже впоследствии, когда я уже был переведён на самостоятельную работу, наставник меня не бросил. Задания мы выполняли на пару. Можно сказать, маленькой бригадой. Наш цех номер шесть назывался цехом оснастки. Конечно, подробности и перечисления будут не интересны, но, на мой взгляд, главное, что производили у нас- это были стапели. Все прекрасно знают, что корабли, которые ходят по морям и океанам- собираются, свариваются на стапелях. С космическими аппаратами- точно также.
Мне тогда посчастливилось участвовать, если сказать громко, в штурме Луны. Намечался полёт аппарата, который должен был доставить на Землю образцы лунного грунта. Он назывался «Луна-16».
С наставником нам пришлось делать несколько стапелей. Например, пузатые топливные баки спускаемого на Луну аппарата сваривали на нашем стапеле. Когда мы делали ещё один стапель для сварки какого-то зонта, возможно, для этого спутника, или даже для «Лунохода-1», который создавался примерно в это же время, запомнилось, что колонны. на которых всё это держалось, были из чугуна, и весили аж по двести килограмм.
Но это я написал для сравнения. Когда мы на них устанавливали разные там опорные планки, или полки, на которые уже ложились детали этого изделия, точность установки проверялась по нивелиру, и доходила до пяти сотых миллиметра! Работа была точная, разнообразная, и интересная.
Теоретические занятия продолжались несколько месяцев, и чтобы получить разряд для самостоятельной работы, конечно же, надо было успешно сдать экзамен. У нас была возможность выйти из учебных классов с третьим, или четвёртым разрядом, но это зависело от оценок, успешно сданного экзамена, и, главное, характеристики, написанной мастером участка, где я набирался практических навыков.
Так уж получалось, что успеваемость у меня была не плохая, и я однозначно должен был получить четвёртый разряд. Но мастеру это было не выгодно. Чем больше работников с высокими разрядами, тем меньше возможности у мастера «тусовать» бюджет бригады.
Обидно было, когда он написал мне характеристику на третий разряд. Я ведь от работы не отлынивал, и задания наставника выполнял нормально.
Я, конечно, с этим смирился, но новость о такой несправедливости не скрывал. Сестра, узнав, поделилась со своей коллегой, та рассказала мужу-конструктору, который помогал мне устроиться.
Мой "Ангел хранитель" пришёл в цех, поговорил «по душам», а может- сделал нагоняй, и дальше всё произошло так, как и должно было быть, по справедливости.
Я забыл упомянуть, что до дня рождения в октябре, домой мне приходилось уходить намного раньше других. Потом, когда исполнилось шестнадцать, рабочий день увеличился немного, но всё равно он был короче, чем у совершеннолетних.
Ученичество моё закончилось, разряд мне присвоили четвёртый, побежали рабочие будни. Отправили в полёт «Луну16». Вовсю шла работа над Луноходом.
Ещё хотелось рассказать о том, что незадолго до моего устройства на завод, коллектив выполнял ответственный заказ на изготовление деталей памятника космонавтам, который сейчас находится у метро ВДНХ, на проспекте Мира. У многих ребят после этого в верстаках оставались обрезки титановых пластин, покрывавших памятник.
В те годы вообще люди относились к своей обуви намного бережливее, чем сейчас. А в связи с этим на заводе была такая мода. Набойки на каблуки делали именно из тех титановых пластинок. Они практически не изнашивались, и служили, наверное, дольше, чем ботинки, которые они защищали.
Я тоже не устоял от соблазна, и установил на свои сверхмодные остроносые ботинки набойки собственного производства. Если честно, то не мало времени пришлось потратить на их изготовление. Титан оказался таким твёрдым, что еле поддавался обработке на наждачном камне. Но зато- каков был результат!
Ударив каблуком по асфальту, можно было устроить фейерверк в полумраке вечернего парка. Из-под ботинка неожиданно вылетал сноп белых искр, и девчонки, проходящие мимо, от неожиданности визжали, и рассыпались в разные стороны. Вот такие детские шалости!
Прошёл практически год. Скорее всего, из-за того, что добираться до работы в Химках было далековато, и не очень удобно, я задумался найти место поближе.
Если опять немного забежать вперёд, то получилось так, что после того, как я уволился с завода Лавочкина, буквально через несколько дней на предприятие привезли образцы Лунного грунта, и выставили на всеобщее обозрение!
Конечно, ничего особенного в этом грунте не было. Но главное- это был долгожданный результат упорного труда рабочих, инженеров и конструкторов.
Прошло ещё немного времени, и 17 ноября 1970 года наш «Луноход-1» успешно попал на Луну, прошёл там десять с половиной километров, отработав 302 суток!
Посмотрев на фотографии, я подумал: «не на нашем ли стапеле изготавливали детали «Лунохода», похожие на зонтики?»
Но это и не столь важно. Главное, в таком грандиозном проекте была вложена малюсенькая крупица и моего труда. Я всю жизнь помнил и гордился этим. Думаю, и моя сестра, и её коллеги из столовой тоже гордились, считая, что и без их труда «Луноход» вряд ли зашагал бы по лунной поверхности.
*******************************************************************************
Небольшое отступление
Сначала я числился учеником, и зарплата, конечно же, была небольшая, типа стипендии. Потом, когда получил разряд, она существенно повысилась, но до зарплат опытных работников было далеко. Несмотря на это, в голову и мысли не приходило, чтобы делать какие-то заначки, или, не дай Бог, «отполовинивать» на свои личные нужды. Нужды были общие, семейные. Получку, аванс -всё домой, в общий котёл.
Вспоминается, что слишком часто обращаться за деньгами к маме было даже стыдно. Иногда «приспичивало», заходил к Сашке Лукину на пятый этаж, занять рубля три до получки. Он обращался к своей мамане, тёте Зине, и меня выручали.
И почему-то буквально сразу, как я начал работать, у меня выработалось небольшое правило: получив зарплату, отправляться в центр Москвы, в солидные книжные магазины. Практически каждый месяц мне удавалось приобрести неплохой альбом с иллюстрациями, посвящённый какому-нибудь художнику. Рубля три, а то и пять, могло улететь на такую книжку. Деньги тогда немалые, но дома на это смотрели более-менее положительно.
Но было и второе правило: из магазина, вместе с купленной книгой, я отправлялся в шестой подъезд на пятый этаж. Это, конечно, если на мне висел долг, и я давал слово, что в эту получку обязательно рассчитаюсь. Я всегда был уверен, что тётя Зина выручала меня не потому, что была одноклассницей моей мамы, а только потому, что я держал свое слово.
Потом по жизни я старался как можно меньше прибегать к этому. Как говорится в той поговорке:
«хорошо, когда берёшь чужие денежки взаймы, но отдавать- то приходится свои!»
Вот поэтому, убеждён, заработал - и пользуйся! Если не хватает – накопи! А когда нечем отдавать, и копить - не с чего, какие уж тут займы!
*******************************************************************************
« 1970 - Московский машиностроительный завод Авангард. – 07.10.1970 – 14.09.1971 »
С 7 октября 1970 года я начал работать «на оборонку». Сейчас, задумываясь и вспоминая, не могу сообразить, по какой причине летом семидесятого, я не решился поступать в художественное училище. Вроде препятствий этому не было. Но год был упущен.
На завод Авангард меня приняли слесарем- лекальщиком в инструментальный цех. Группа, в которую меня определили, занималась изготовлением пресс-форм. Работа была очень точная. Детали приходилось полировать до высшего, десятого, класса чистоты. В их поверхности можно было смотреться, как в зеркало. Но, сознаюсь честно, работа нудноватая. С каждым днём присаживаться к верстаку желания было всё меньше и меньше.
Частенько и на Авангарде мне приходилось браться за кисточки, а чаще за ручки с плакатными перьями. Как минимум, каждую неделю требовалось объявление. То- партийное, то- комсомольское собрание. За ними, вдогонку- профсоюзное. А между ними- различные празднично-поздравительные газеты. В цехах, конечно же, не было должностей художников. Вот так и выкручивались везде. Числился человек токарем или слесарем, а работу выполнял за оформителя!
Как ни странно, мне тогда интересно было экспериментировать с различными шрифтами. Пишу я как-то очередное объявление, и стукнуло в голову- а не применить ли старославянский?
Изготовил, повесил, и пошёл к своим железкам за верстак. Проходит немного времени, подходят ребята и смеются:
- Ну, Николай, ты и учудил!
Вроде собрание- то профсоюзное, для членов профсоюза.
А у объявления- видок, будто секту какую собирают, или старообрядцев!
Как ни крути, а «хрен не слаще редьки». Что за верстаком с надфилями, что- в Красном уголке с кисточками! Не у каждого на такое усидчивости хватит! Моего терпения хватило практически на целый год. Но это я опережаю события. Был ещё один маленький момент, который я хотел упомянуть.
Не предвещало ничего- ни плохое, ни хорошее. Работаю себе спокойно, и вдруг- подходит мастер, и говорит:
- Николай, тебя в отдел кадров вызывают срочно, давай, беги бегом! Зачем вызывают, не знаю.
Что делать, побежал. На бегу думаю:
- Что за срочность такая? Может, увольнять надумали?
Поторапливаюсь и смеюсь:
- Вроде не за что. Хотя, сильно не расстроился бы.
Забегаю в кабинет, жду, что скажут, чем обрадуют.
- Товарищ Гавриков, тут у нас в детский санаторий путёвочка бесплатная пропадает. Не желаете отдохнуть?
Я сначала растерялся, не знал, что и ответить. Потом вспомнил:
- Во-первых, в отпуск- то меня не отпустят? Я ведь его ещё не заработал! Одиннадцать месяцев не прошло. А, во-вторых, по поводу детского санатория, вы чего- шутите, что ли? Кто ж меня туда примет- дяденьку под метр восемьдесят!
Женщины посмеялись, и стали меня успокаивать, даже уговаривать, соблазняя бесплатным.
- По- поводу отпуска- не беспокойся, договоримся! А дяденьке под метр восемьдесят, когда восемнадцать стукнет?- Не скоро. Значит, прямая дорога тебе в детский санаторий, раз ты не совершеннолетний!
Подумал немного, а потом решил: дают- бери, а бьют- беги!
Так как я собрался поступать в художественное училище, не помешают же мне там рисовать, готовиться к экзаменам, да и отдохнуть за городом на природе не плохо. Отпуск- он и в Африке отпуск!
Наверное, главный интерес был- чтобы не пропала путёвка. Раз не использовали, больше и выделять не будут. Одно мгновение, и я уже в отпуске! Этюдник- на плечо, и- в Раменское! Санаторий был для тех, у кого не всё в порядке с органами дыхания.
Если не ошибаюсь, шла вторая половина мая. Погода стояла прекрасная. Отдыхающих было немного, потому, что сам санаторий был, можно сказать, мизерный. Буквально уже на второй день я с превеликим удовольствием резался с пацанами в волейбол.
На площадке температура зашкаливала, и не только от весенних солнечных лучей. И вдруг:
- Гавриков, к главврачу!
Вбегаю в кабинет, разгорячённый, вспотевший.
Врач посмотрел на "больного" сверху до низу.
- Чего запыхался- то?
- В волейбол с ребятами играем.
С удивлением. Взгляд поверх очков.
- А самочувствие как? На что жалуемся?
- Да не на что не жалуемся- отвечаю.
А сам думаю: «мои- там, на площадке, как бы не продули без меня!»
Врач всё не унимается.
- Давай, хоть послушаю тебя!
Вот, думаю, пристал. Вот, блин!
- Так, хорошо, не дыши. Повернись, дыши. А ты как сюда попал- то?
- Как, как. Да на работе сказали, что путёвка пропадает, уговорили, вот и поехал.
Доктор хмыкнул, улыбнулся.
- Здоров, как бык. Ну хорошо, беги, играй в свой волейбол!
Полетели дни "усиленного лечения". Ну, а если без шуток- мне даже прописали какой-то душ. Главное, что ко мне отнеслись не как к остальной детворе. После того, как я объявил, что мне надо готовиться к экзамену, главврач дал команду, чтобы во время «тихого часа» меня отпускали писать этюды на речку, которая находилась недалеко от санатория.
Но и в общественной жизни пришлось поучаствовать. Даже сейчас смешно вспоминать. Когда проводили конкурс газет, в которых надо было отобразить актуальные темы жизни санатория, мы в своём отделении решили нарисовать главного врага нашего отдыха, которым, конечно же, был комар! У ребят была задача поймать комара, но, чтобы он смог попозировать. То есть поработать натурщиком. Всё получилось в лучшем виде, и комара я рисовал с натуры. Он был в заключении, а точнее, в стеклянной банке, закупоренной крышкой. Я торопился, всё боялся, как бы натурщик там не задохнулся.
А результат получился такой. Название газете мы решили дать "КОМАРИЩЕ", и буквально во весь ватманский лист красовался, как фон всему остальному, тот, который позировал мне в банке.
Наверное, в санатории было два отделения. Думаю, именно поэтому получилось собрать две команды, и провести игру КВН местного значения.
С годами, конечно, забылось, чья газета заняла первое место, какая команда победила, и стала самой весёлой и находчивой, но несколько фотографий напоминают название команды "Ну, погоди!", и то, что мне пришлось рисовать эмблему с грозным зайцем на фоне сердечка. Не знаю, по какой причине, ребята избрали меня капитаном команды.
Могу только предполагать, что они считали меня самым взрослым и опытным в коллективе. Если не ошибаюсь, там среди школьников я был единственным рабочим человеком.
Когда закончилось моё «лечение», я нисколько не пожалел, что согласился взять эту бесплатную путёвку. Написал несколько этюдов. В волю наигрался в волейбол. Надышался свежим воздухом.
Даже ещё попал на интересную экскурсию в Бородинскую панораму. Можно сказать, время прошло не зря.
А на горизонте уже маячил экзамен в художественное училище.
*******************************************************************************
« Поступление в художественное Училище »
Летом 1971 года я надумал поступать в художественное училище имени Калинина, которое располагалось в районе Минаевского рынка, между Савёловским вокзалом и Марьинским мосторгом.
По совету знающих, факультет я себе тогда выбрал – ковроткачество. Потому что он, по мнению многих, считался там самым сильным по уровню преподавания живописи.
Первый экзамен – диктант по русскому языку, с помощью моих «огромных способностей», я практически провалил. Слава богу, девчонка с соседней парты проверила мою работу, и впопыхах исправила кучу ошибок на твёрдую тройку.
Таким образом, получив возможность продолжить испытание, расслабившись, на следующий экзамен по живописи я умудрился явиться без экзаменационного листа. Когда все приступали к работе над натюрмортом, я искал председателя экзаменационной комиссии, а найдя, упрашивал разрешить мне написать работу, а после быстро съездить домой и привезти лист.
Получив разрешение, я помчался расставлять этюдник. Все абитуриенты в моей группе писали акварелью, я же решил не испытывать судьбу и взял на экзамен картон и масло. В то время я совсем не был уверен, что акварелью, которой тогда почти не работал, у меня получится всё, как надо.
Быстро закончив работу, я поймал на улице такси и помчался домой. А когда на этом же такси, вернувшись обратно, я пришёл в училище, чтобы предъявить экзаменационный лист, в аудитории, к моему удивлению, ещё многие не успели закончить свои акварельки.
Как ни крути, но за этот экзамен больше четвёрки я получить не мог, так как за масло автоматически снимали балл.
Рисунок карандашом у меня тоже получился нормально, но говорили, что больше четырёх баллов обычно получить было очень трудно. Возможно, пятёрки никому и не ставили.
А в результате получилось : диктант- 3, живопись- 4, рисунок- 4, и плюс- тройка, с маленьким хвостиком – средний бал из моего скромного свидетельства об окончании восьмого класса. В день объявления результатов я узнал, что немного не добрал, и оказался, так называемым – кандидатом.
Но немного меня расстроило не то, что я кандидат. Обидно было то, что я услышал от ребят из Дагестана, получивших на экзаменах по рисунку и живописи колы и двойки. Сидел я с ними на лавочке во дворе училища и разговаривал.
На мой вопрос :
- Какая подготовка была у них дома, там, в Дагестане - к этим экзаменам?
Мне ответили :
- Что в школе у них был урок рисования!
Конечно же, я не стал рассказывать им, как с одиннадцати лет ходил в изостудию, как делал на холоде наброски, как акварельные мазки схватывались морозом, и украшались причудливым узором.
Я промолчал о том, как с этюдником на плече в компании друзей колесил по Подмосковью. Как не расставался с блокнотом, и делал зарисовки на Волге и Каме, в Загорске, Абрамцево, и старой Риге.
Возможно, они и не поняли бы, о чём я им толкую. Наверное, ребята были уверены: раз за стенами этого училища их научат рисовать узоры на коврах, то они однозначно приедут домой настоящими художниками!
Скажу честно, тогда мне даже в голову не приходило обвинять каких-то приезжих. Ведь других причин, как тройка за диктант и тройка в аттестате, я и не находил. То есть обвинял я в той ситуации только себя.
Тем более, видя такую несправедливость, я понимал, что шансов нет, раз кто-то- вне конкурса, блатные- «по звонку», кто-то- за взятку, а кто-то- «подготовлен» к экзамену кем-то из приёмной комиссии. Раз так много исключений, куда деваться тому, у кого нет ни денег, ни блата.
Вот таким образом система и двадцать дагестанцев, принятых на ковроткачество вне конкурса, повлияли на моё дальнейшее художественное образование.
Я и сейчас не могу ответить на вопрос- по какой причине осенью я не пошёл учиться. Не единожды я слышал, что кандидатов обычно зачисляли в ряды студентов - потому что кто-то, мог заболеть, раздумать и т. д.
Может, какая-то детская гордость сработала. Но, мне кажется, просто был настрой идти в армию. Все друзья идут, и мне надо идти! Чем я хуже или лучше? Наверное, эта главная причина и сработала.
Настала осень, и я пошёл в автошколу получать профессию для службы в армии.
*******************************************************************************
« Осень 1971 года. Автошкола – торговая автобаза – 24.09.1971 – 20.11.1972 »
...................................................................................................................................................
3. краснопресненская " АВТОШКОЛА "
24 сентябрь 1971 - 31 декабрь 1971
торговая " АВТОБАЗА "
01 январь 1972 - 20 ноябрь 1972
...................................................................................................................................................
Осенью 1971 года многие мои одногодки начали задумываться не о том, чем обеспокоено современное поколение - «как бы откосить?». Нет, в основном призывников волновал вопрос, как получить профессию, которая может пригодиться в армейских условиях. Можно и не напоминать, что нашим отцам, старшим братьям, да и моим ровесникам было ужасно стыдно считаться второсортным с белым билетом, не служившим, как все нормальные мужики. Некоторые мои одноклассники из ШРМ решили получить водительские права на курсах ДОСААФ. Тем более водительское удостоверение никому не помешает и на гражданке после службы в армии.
Встретившись у метро с ребятами из нашего микрорайона, мы отправились в военкомат Ленинградского района, который располагался у метро Сокол. Помню, я очень удивился, когда увидел, что у кабинета, к которому нас направил дежурный, собралось большое количество желающих, можно сказать, добровольцев. Через некоторое время из кабинета вышел капитан, осмотрел нас и почему-то остановил свой взгляд на мне. «Борода», - назвал он меня. Я носил тогда небольшую бородку. «Надо переписать всех желающих. Назначаю тебя старшим» - продолжал он, протягивая мне карандаш и бумагу.
Список получился большой, наверно человек тридцать - тридцать пять. После того, как я отдал его, нам пришлось прилично подождать того момента, когда появится капитан, у которого в руках была большущая пачка личных дел. Перекладывая папки, офицер проверял данные и отпускал обрадованных претендентов. Пачка худела, а меня всё не вызывали и не вызывали. Моё личное дело оказалось последним. «Борода, а ты у нас в армию - то не идёшь. Тут вот что - то по медицинской линии у тебя». Увидев моё изменившееся лицо, опередив мой вопрос, капитан улыбнулся и сказал: «Не расстраивайся! Пошлю я тебя учиться для народного хозяйства».
Через несколько дней я уволился с завода «Авангард» и приступил к обучению в Краснопресненской автошколе ДОСААФ.
Теперь каждый день добирались мы на перекладных на Шмитовский проезд, а иногда в дни, когда проходило практическое вождение, на автобазе у метро Алексеевская приходилось забирать учебный ГАЗ-51. Но это было редко и по очереди среди курсантов.
На всю жизнь запомнился кошмарный день, когда вывез нас инструктор на улицы Москвы и посадил за руль, безо всякой подготовки и тренировки на безлюдных тихих площадках. Я даже запомнил точку недалеко от кинотеатра «Ленинград», где самый первый раз на трясущихся ногах сел на водительское место. А саму эту короткую поездку я могу назвать ужасным кошмарным сном.
Но со временем, когда нам всем хотелось нормального интенсивного обучения, наш инструктор начал заниматься ерундой. Сажая за руль одного курсанта, который неплохо водил отцовскую машину ещё до поступления в школу, раскатывал по городу по своим делам. А мы как балласт болтались по кузову, практически не бывая за рулём.
Дошло до скандала. Вместо занятия мы устроили забастовку, и всей группой, которая была приписана к машине нерадивого учителя, завалились к директору. После нашей делегации на ковёр вызвали инструктора, откуда он вышел красный, как из бани. Потом директор уговаривал нас успокоиться и не требовать нового учителя вместо этого халтурщика, заверяя, что теперь всё будет в порядке.
На следующем занятии наш обозлённый инструктор начал мстить, это было изощрённое издевательство над нами. Руки и ноги болели. Спина гудела. Но, видимо, он не догадывался, что это было такое огромное удовольствие для нас, такая радость. Ведь с каждой минутой мы набирались опыта, за которым - то и пришли в школу по собственному желанию. Как сейчас помню, что мучил нас инструктор бесчисленными упражнениями, которые можно назвать – « Заезд в ворота задним ходом, поворачивая и влево и вправо ». Да, было трудновато, но зато нам это здорово помогло, как говориться, срастись с машиной.
Полной противоположностью был наш учитель теории. Забегая вперёд, можно сказать, что благодаря стараниям Григория Ивановича все в нашей группе без проблем сдали экзамены и по устройству машины и по правилам дорожного движения. Но, как ни странно, уже в другом случае, возможно, благодаря нашей забастовке, вождение сдали с первого раза практически все, кроме одного, которому, наверно, надо было идти на курсы кройки и шитья.
Григорий Иванович был очень своеобразным учителем. После обеда сразу было видно, что он успел приложиться к бутылочке коньячка. Дав нам задание, он раскуривал огромную сигару, развалившись за своим учительским столом, немного напоминая своей солидной фигурой любителя сигар Уинстона Черчилля. Иногда он засыпал с дымящейся в руке сигарой, а в классе наступала гробовая тишина до того момента, пока он не просыпался и, как ни в чём не бывало, продолжал урок. Частенько по его просьбе ребята ездили по Москве, разыскивая нужные Иванычу сигары, потому что в те времена они были не очень популярны, возможно, по причине дороговизны.
На всю жизнь запомнился случай, когда, изучая двигатель внутреннего сгорания, мы проходили тему – « такты работы двигателя ». Кажется, когда учитель понял, что многие не могут ответить на вопросы по этой теме, решил подзадорить нас, объявив: - « Кто первый ответит, получит приз - чекушку водки ». Все рассмеялись, но многие включились в борьбу. Один за другим садились недовольные проигравшие претенденты. В это время я мучительно формулировал ответ, и анализировал ошибки предыдущих. А когда подошла моя очередь, я ответил, не очень надеясь на успех. « Иди сюда » - сказал Григорий Иванович, копаясь в кармане. Смех стоял в классе оглушительный. Робко подходя к столу, я ещё пробовал отказываться. Но учитель, высыпая рубль с мелочью на стол, басил: - « Заработал, забирай! Но это- на кефир. Понял? ».
Когда мы готовились к теоретическому экзамену в ГАИ и часами корпели над картами, Григорий Иванович тоже придумал поощрение тем, кто неплохо осваивал материал. Раздав всем экзаменационные карты, он говорил: - « Кто без ошибок ответит на все сто вопросов ( а это десять карт по десять ), может идти домой ». Если без излишней скромности, то мне частенько удавалось слинять, да ещё помочь избежать ошибок товарищу, Власову Николаю, с которым вместе ездили на курсы.
А некоторым пацанам иногда приходилось высиживать до десяти вечера, штудируя не по одной сотне вопросов. Всё было по - честному. Решил, уходи. Не решил, бери ещё десять карт и дерзай.
Можно рассказать ещё то , что курсы наши продлились чуть ли не на полгода. Многовато. Но причина была. Седьмого Ноября 1971 года в колонне ДОСААФ мы должны были пройти по Красной площади перед нашим правительством, стоящим на мавзолее В. И. Ленина. Участие в этом было добровольно – принудительным. Правда, нас заинтересовали бесплатной спортивной формой, которая должна была остаться нам после парада.
Это был неплохой подарок, состоящий из шерстяной олимпийки, лыжной шапочки, перчаток и войлочных ботинок. Не меньше месяца мы ездили на репетиции, которые проходили на больших площадках рядом со стадионом « Лужники ».
И вот наступило седьмое ноября. Нам повезло, как утопленникам. На улице была такая холодина, что под красивую синюю олимпийку пришлось поддевать всё, что влезало. Мне лично удалось запихнуть под свитер мощную меховую безрукавку из овчины. Вблизи, наверное, не очень. Но издалека, особенно на экранах телевизоров, мы смотрелись нормально. Молодые, красивые, стройные. Наша задача была непростой. В конце нашего выступления вся наша колонна, состоящая, наверное, из нескольких сотен, должна была сгруппироваться в центре Красной площади в виде правильной пятиконечной звезды и, держа над головой небольшие красные экранчики, уйти, не ломая рисунок.
Кто видел это по телевизору, рассказывали, что огромная красная звезда смотрелась шикарно, особенно когда при движении по площади форма её практически не искажалась.
В заключении хочется вспомнить, как в декабре обучение наше подошло к концу, и финалом этого был экзамен практического вождения. То есть, нам надо было доказать, что мы не зря почти полгода за счёт министерства обороны на школьных партах протирали свои штаны. Так же как запомнилось мне место, где пришлось впервые сесть за руль и проехать первые метры, так же я не забыл Красногвардейский бульвар, на котором инспектор ГАИ пригласил меня за руль, чтобы оценить мои водительские способности. Как тронул машину в сторону Шмитовского проезда, а потом остановился перед ним на светофоре.
Запомнилось и страшное волнение рядом со строгим инспектором, следящим за нашими неуверенными движениями. Но, справившись с дрожью в коленках, я тронулся на зелёный, повернул налево, и по Шмитовскому газанул в сторону Красной Пресни. После экзамена в помещении школы выездная комиссия ГАИ вручала нам честно заработанные удостоверения.
Но так как заполнялись они вручную , и здесь пригодились мои художественные способности, а, в частности, неплохой почерк. Вот так большая группа моих одноклассников носила в карманах права, «нарисованные» моей рукой. Может, звучит это немного смешно, но и мне вручили заслуженные корочки, где я особенно постарался вывести своё имя и фамилию.
*******************************************************************************
« Январь – ноябрь 1972 года » « Торговая Автобаза »
Наступил январь 1972 года. Пришло время отрабатывать полученную на торговой автобазе стипендию. Теперь из учеников водителя мы превращались в полноправных шаферов. Кажется, только один из наших курсантов не пошёл на автобазу (именно тот, которого я упоминал выше. В семье которого была частная автомашина. Имевший опыт вождения ещё до автошколы). Заранее решивший этот вопрос для себя, и не получавший в связи с этим стипендию. А тот, кто не имел перед автобазой никаких долгов, мог спокойно класть водительское удостоверение в карман, и идти себе на все четыре стороны!
В первый рабочий день начальник «мебельной» автоколонны, в которую мы были приписаны с моим дружком Власовым, за ворота автобазы нас не выпустил.
С самого утра мы получили от него задание собрать прицепы, разбросанные по всей территории базы, в указанное начальником одно место у дальнего забора.
Для этой операции нам выделили старенький ЗИЛ-164, который водители обычно обзывали "Захар". Завести его удалось с большим трудом. Руль у него практически не поворачивался ни влево ни вправо, так как гидроусилитель на этой модели не устанавливали. Но надо было выполнять задание, и мы решили не сдаваться, а осилить эту операцию сообща. При повороте направо, сидящий за рулём прикладывал усилие на баранку снизу вверх, а сидящий рядом тянул сверху вниз. Ну, а когда надо было повернуть налево, делали всё наоборот.
При этом ещё ведь надо было задним ходом постараться поровнее поставить к забору непослушные прицепы. А ведь ни задним ходом, ни даже обычным образом - нам никогда в жизни еще не приходилось общаться с таким транспортным средством! Ну и, конечно, главное: во время этой операции - желательно было сохранить в целостности прицепы, заборы, ну и всё остальное, находящееся на территории базы.
Работа эта напоминала бестолковые армейские упражнения. Например, рытьё окопа, а потом рытьё следующего, и засыпка предыдущего грунтом из очередного. Короче, из пустого в порожнее. Не помню, сколько часов мы сражались с прицепами, но задание было выполнено на сто процентов! Устали мы, конечно, прилично, но заработали укороченный рабочий день. Когда мы доложили, что работу закончили, шеф отпустил нас домой.
На следующий день нам объявили, что работа наша начинается со стажировки. В связи с чем мы прикрепляемся к самым опытным водителям колонны, и в течении одной или двух недель будем кататься с ними и набираться опыта. Бесспорно, получили мы наставников самых опытных, но, кажется, и самых старых! Достался мне дедок среднего роста, ужасно худощавый, и, можно сказать, немного посимпатичнее Кощея Бессмертного. Думаю, в своём одеянии он вполне мог бы сыграть засушенного Деда Мороза на детском утреннике. Шапка, как у Щукаря, белый полушубок, меховые рукавицы, и огромные белые валенки с ещё более огромными галошами.
ГАЗ–51 его был с огромным мебельным кузовом, и казалось, что возрастом постарше своего хозяина. Всё бы ничего, но на дворе был январь, а печка в этой машине скорее сгодилась бы для июля, но как вентиляция! Не трудно понять, что в этом «холодильнике» пар, который мы выдыхали, моментально оседал на малюсеньких стёклах, и, конечно,наш ГАЗон изнутри напоминал танк, а амбразуру, для хоть какой- нибудь видимости, приходилось без передыха расцарапывать в инее небольшим кусочком фанеры. Можно сказать, что этим надо было заниматься без остановки... или просто не дышать.
Не трудно догадаться, что в первый день стажировки выдержал я в этой морозильной камере недолго. Как только я начал превращаться в сосульку, послал к чёрту деда с его промороженной машиной, выскочил у ближайшего метро, и поехал домой. На следующий день стажировки я был во всеоружии. Нахлобучил я на себя всё, что только нашлось в доме! Мороз мне уже был не страшен, и я даже дремал, примостившись в уголок кабины.
За рулём этой машины посидеть мне удалось не очень много. В основном дед доверял мне практически всё время подгонять машину на погрузку, когда мы заезжали на мебельные фабрики- за диванами, шкафами и прочими деревяшками. Маршрут наш, можно сказать, шёл по кругу. Загрузившись на одной фабрике, мы везли мебель в магазин, но следующая погрузка проходила уже на другой фабрике, которая располагалась недалеко от этого магазина. Соответственно, дальше всё происходило аналогично, по круговой системе.
На второй или третий день я понял, что мой дедок- тот ещё "жучок". Наверное, халтурку ему подбрасывали диспетчеры с мебельных фабрик. Но, может быть, клиентов он находил и по своим каналам. Ведь он работал на этом месте много лет, и наверняка оброс (как старый баркас ракушками), нужными знакомствами и возможностями подхалтурить.
Если не ошибаюсь, грузились мы тогда на фабрике «Лира», она и сейчас стоит рядом с ж.д. платформой «Северянин». Правда, получали мы там не пианино, которыми славилась фабрика, а дефицитнейший тогда товар. Это были диваны типа «Софа». Можно сказать, люди просто давились за ними в очередях. Когда мы получали в конторке документы на груз, мой наставник, посылая меня подгонять машину к складу, сказал, чтобы я попросил грузчиков положить последней софу с красной обивкой. Всё было выполнено, как скомандовал шеф.
И, когда мы выскочили за ворота фабрики, машина направилась не в сторону нужного нам магазина, а в какой-то ближайший спальный район. Вместо того, что называется централизованной доставкой товаров в торговую точку, мы выполняли доставку мебели клиенту на квартиру. Моё дело маленькое. Но вся операция прошла перед моими глазами, и с моим участием. Вместе с дедом мы осилили поднять деревяшки и красные подушки на нужный этаж. Соответственно, за такой сервис цена за диван возросла, и была не той, что пропечатана на бирке, приклеенной к товару!Шеф получил деньги с хозяйки квартиры, и кучу благодарностей за услугу.
Когда мы вышли из подъезда, наставник сунул мне в руку зелёный трояк, и, так как я стал отказываться от такой огромной суммы, которую получил за пятнадцать минут помощи, дед вроде даже выругался, объясняя мне, что эти деньги я заработал,наживая радикулит. Вот так я начал приобщаться к «торговому братству», к «рыночным отношениям», и, конечно, понимать, что со своим Головинским воспитанием буду тут «белой вороной». Но, как ни крути, а дурной пример- заразительный!
Можно и другую пословицу применить– « с волками жить, по волчьи выть ». Я, правда, не очень долго пробыл в мебельной колонне, но даже за это короткое время можно вспомнить сюжет, который подтверждает, как быстро затягивает это болото.
Как не воспользоваться, если есть возможность! Уже самостоятельно, я на такой же машине с большущей будкой приехал на мебельную фабрику, и загрузился большим количеством узких высоких шкафов, которые назывались ( и сейчас, наверное, называются)- «кухонная колонка». Сейчас точно не помню, но, видимо, кто-то из водителей, которые грузились вместе со мной, просветил меня по поводу операции, которую я мог бы провернуть в магазине при сдаче товара. Поддавшись на агитацию, я подумал - «что я, хуже других? Что ушами- то хлопать!». Приехав в магазин с полным кузовом дефицита, я направился к директору, именно так, как посоветовал мне коллега. Никакого удивления не вызвала моя просьба выписать мне одну колонку из тридцати, привезённых мной в магазин. Кладя в карман чек, я подумал: система отлажена, и работает, как конвейер! Поставив машину под разгрузку, я пошёл в торговый зал. Как ни странно, но колонки мои были ещё в кузове, а очередь за ними извивалась между столами и стульями на полмагазина!Собравшись с духом,я оценил сильно желающих, и подошёл к концу очереди. Операция прошла в несколько секунд. Мой чек улетел в карман счастливому покупателю. А у меня в кармане зашуршала пятирублёвая синенькая бумажка!
Не много, наверное, надо ума, чтобы догадаться, что какой бы маленькой ни была кормушка, свободное место около неё вряд ли найдётся! Хоть и числились мы в мебельной колонне, но до «мебели» надо было ещё дорасти. Или, скорее всего- просто хорошо «подмазать», чтобы сесть на нужную машину.
После стажировки получили мы с другом бортовые ГАЗоны, да ещё и газобаллонные. Похоже, стояли эти бедолаги у забора, и дожидались именно нас. Думаю, их можно было назвать "разгонными". То есть- куда пошлют. Сегодня- вези железки, а завтра- деревяшки.
Первый самостоятельный рабочий день запомнился навсегда. Получил я путевой лист, в котором было указано : – типография – проспект Мира, дом- то ли 5, то ли 7. Разложил я простыню бумажной карты на сидение рядом с собой, и отправился на поиск проспекта Мира. Не помню, сколько раз я разворачивался на Садовом кольце, но в типографию я попал после обеда. Конечно, с недовольством мне заявили, что ждали меня ещё утром, и ждать уже перестали. Ну, чем мне было оправдываться! Я вытащил из кармана удостоверение, которое получил, можно сказать, на днях. Подкрепил ещё своё оправдание тем, что это- мой первый рабочий день за рулём. Заведующий вроде смягчился и попросил у меня путевой лист. Шлёпнул он по бумажке печатью, поставил автограф, и уже с улыбкой сказал: работать ехать поздновато, а ты, дружок, теперь езжай, ищи свою автобазу!
Вот так началась самостоятельная наша водительская практика. Но уже через несколько дней мы поняли, какую «поганку» нам подсунули в этой колонне. Газобаллонная система на машинах явно была не совершенна, и газ потихоньку, через плохие прокладки, поступал в кабину. Вечерами мы с другом возвращались с линии, мягко выражаясь, с красными мордами и больными головами. Вскоре, недолго думая, мы завалились в кабинет к директору автобазы. Терять нам было нечего, да и опыт отстаивания своих интересов, приобретённый в автошколе, не помешал. Практически "кулаком об стол" мы потребовали- «или нормальные машины, или, если мы не нужны, расчёт!». Директор стал нас успокаивать, и в результате пообещал решить вопрос положительно. Мы и не сомневались, что наша решительность и сплочённость нам помогут!
Буквально на следующий день вопрос решился. Мне дали нормальный ГАЗон, но, правда, в колонне номер два, которая занималась перевозками муки, сахара и круп.
Друга моего перекинули в другую колонну. Потом, обсуждая это, мы предположили, что начальству не понравился наш маленький, но крепкий коллективчик. Именно поэтому нас и раскидали в разные стороны. Но мы не унывали. Главное, мы своего добились!
Обычно, в конце рабочего дня, мы дожидались друг друга, ставили машины на место, и за компанию ехали домой. Надо было успевать в Ш.Р.М. Как никак, одиннадцатый класс заканчивали! Иногда, в основном по пятницам, засиживались у кого- нибудь в кабине, за бутылочкой винца, и за разными рассказами о ситуациях и случаях, случившихся за прошедшую неделю. Но это было безвинное баловство по сравнению с некоторыми нашими коллегами.
Как- то раз, сидели мы с Николаем в кабине, и в этот момент подъехала машина нашего знакомого водителя Володи. Это был молодой парень, но на несколько лет постарше нас. Машина остановилась посередине проезда и затихла. Коллега почему-то не собирался ставить свой ГАЗон на место. Прошло ещё несколько минут, но знакомый наш не выходил. Тогда мы решили полюбопытствовать. Подошли и открыли дверь, вслед за дверью на нас вывалился в дупель пьяный Владимир. Как он доехал, для нас было загадкой! Пришлось перегружать его на пассажирское сидение и ставить машину к забору.
Вот такие иллюстрации взрослой жизни, в которую мы вошли, перелистывались перед нами, и показывали разнообразные примеры. Я неоднократно вспоминал,что в те времена пришлось менять своё примитивное детское отношение к людям. Каждый день приходилось общаться с директорами магазинов, ресторанов, столовых и прочих подобных организаций. Короткий был жизненный промежуток, но сильно поучительный, и, честно говоря, очень полезный.
Из этой работе можно вспомнить интересные моменты по поводу тех мест, куда приходилось доставлять грузы. Когда я, например, рассказывал о поездке в гастроном «Ново Арбатский», многие просто не верили, что под Калининским проспектом проходит ещё один проспект, но для грузовиков, которые снабжают магазины, рестораны и кафе, располагающиеся наверху.
*******************************************************************************
(На фотографии сверху видно выезд из-под магазинов Калининского проспекта. Въезд же был с другой стороны недалеко от Садового кольца).
*********************************************************************************
К слову, так как это происходило ужасно жарким летом 1972 года, и в городе возникла паника по- поводу неурожая и голодовки, все тащили из магазинов муку, крупу, сахар и прочие продукты долгого хранения. На автобазе даже ввели незамедлительно выдаваемую премию- за третью и последующие ездки, да ещё, на экстренном собрании- директор убедительно просил нас поработать ударно, чтобы "сбить панику", и не допустить опустошения прилавков. Ведь дошло до того, что на электричках в Подмосковье муку везли даже мешками!
Так вот, директор «Ново Арбатского»- на мой вопрос:
"На сколько же хватит этих трёх тонн, привезённых мной?",
ответила :
" что завтра их, этих тонн, уже не будет!".
В этот же период подбросили мне "ездочку" в «Кремль». Во «Дворце Съездов» ждали три тонны муки. Понятно, что старые блатные водители отказывались от такой «халтурки». Кому нужны проблемы! Уже с утра - жарища неимоверная. Дым от Подмосковных пожаров заполонил улицы. В такую жару нередко барахлил бензонасос, чаще всего, на остановках, даже и на светофорах. Слава Богу, что помогала тряпка, намоченная в холодной воде. Бензонасос немного охлаждался, и начинал работать.
Вот так, с горем пополам, - я добрался до «Кремля». В бюро пропусков под мостом выписал пропуск, и направился к «Боровицким воротам».
Машина вела себя всё хуже и хуже.
Остудив бензонасос прямо под милицейским «стаканом», что на повороте к «Боровицким», я повернул, и подъехал к воротам. Пока проверяли документы, машина опять перегрелась и заглохла.
Мне опять пришлось с тряпкой и водой залезать на бампер, открывать капот, и, вдруг- вокруг все служАки вытянулись по струнке, а мимо меня, восседающим над мотором,- одна за другой понеслись ЗИЛы и Чайки. Скорее всего, Леонид Ильич ехал на работу.
А меня вот так угораздило встать у него на пути! Но всё обошлось, и я на своём рыдване въехал на территорию. Немного поплутал в поисках заезда- мимо «Царь пушки», и «Царь колокола»... Где-то даже рванул через бордюры и тротуар, но в конце концов подкатил к месту разгрузки. Очень быстро выскочила многочисленная бригада грузчиков, и, что было самым удивительным, кузов опустел буквально за считанные минуты! Обычно на эту операцию уходило ужасно много времени, так как грузчики- то пьяные, то слиняли не понятно куда! (Можно сознаться, что в некоторых магазинах, столовых, ресторанах, заведующие совали- кто трёшку, кто пятёрку,- лишь бы не отмечать фактическое время разгрузки, превышающее положенную норму. Ведь за превышение их сильно штрафовали. Вот они и откупались).
Интересно было колесить по Москве, знакомиться с городом совсем с другой стороны- не то, что москвичи, у которых - дом- метро- работа. Посетить практически все районы и интересные места.
Например, почувствовать себя нужным и полезным, снабжая рестораны и магазины на территории «ВДНХ», на фоне тысяч праздно шатающихся посетителей выставки.
Пришлось заезжать то под гостиницу «Россия», то под гостиницу «Украина».
Один раз даже перепутал рестораны, и вместо «Будапешта»,
который располагался на улице Петровка, привёз муку в «Бухарест» на улицу Балчуг.
Быстро началась разгрузка, и, когда тонны полторы уже улетели по блестящему металлическому жёлобу в глубокий подвал, заведующая которая принимала груз, разглядела на накладных: «Будапешт». Смешно, но хоть вина- то в этом была моя, я, конечно, распсиховался, и потребовал - вернуть "мою муку в кузов"! Но заведующая, слава богу, нашла выход. Всего-навсего надо было позвонить на склад, чтобы там вычеркнули их заявку, а запланированную «Бухаресту» муку отвезти уже в «Будапешт». У меня просто гора с плеч свалилась. Я ведь, по своей неопытности, на самом деле думал, что придётся вытаскивать мешки из подвала!
« А машина возьми и сломайся ! »
Так как всё время ездить мне приходилось одному (в смысле, без сопровождающих экспедиторов),- частенько друзья, которые были свободны в тот момент, составляли мне компанию. Случай, о котором я хотел рассказать, произошёл в тот день, когда со мной катался Лукин Саша.
Загрузившись на «реал базе», которая находилась по адресу: улица Адмирала Макарова, дом №2 тремя тоннами муки, мы направились в подмосковный город Калининград. (Который практически через четверть века – 8 июля 1996 года стал городом Королёв).
Понятно, что тогда никаких навигаторов не было даже и в помине. Самый лучший навигатор, это – выскакиваешь из кабины, и, в лучшем случае,- к попавшемуся на пути милиционеру, а в худшем- первому встречному прохожему. По Москве немного помогала большая бумажная карта из бардачка. И то по- крупному. А маленькие улочки и переулки- были большой проблемой. В таких случаях помогали или старые опытные водители, или прохожие в том районе, в котором ориентировочно предполагалось нахождение переулка.
Пока мы добрались до Калининграда, пока нашли нужную нам продуктовую базу, на которую должны были сдать муку, - рабочий день подошёл к концу. Подъехали к складу, развернулись, и- осталась финишная прямая- несколько метров на задней скорости до пандуса! Но оказалась она не очень- то и прямая... На этих последних метрах надо было перепрыгнуть рельсы, проходящие рядом с пандусом. Как на зло- тут, на этих последних метрах,- и подвёл мой надёжный ГАЗ 51! В тот момент я, конечно, точно не знал, что случилось с машиной. Что-то хрустнуло, колымага моя дёрнулась,- и застыла на рельсах. Это потом я узнал, что виновата была полуось. Не выдержала, бедная, прыжков с тремя тоннами в кузове! Грузчики смотрели на меня и машину, как будто с другого берега реки. Даже при большом желании, помочь они мне не могли!
Друг мой Саня остался в машине, а я побежал на проходную, к телефону. Надо было вызывать тех - помощь. Когда до милиционера на КПП дошло,что случилось, и что на территории, под его ответственность, может остаться машина с грузом, он сильно заволновался и бросился звонить своему руководству. Я сидел и наблюдал такую картину: сержант, сильно окая (видимо, из Горьковских был), дозвонившись, начал докладывать начальству сложившуюся ситуацию :
«тОварищ кОпитан ! На Объект приехал вОдитель. дОставил три тОнны муки. а мОшина вОзьми и слОмайся !»
Милиционер успокоился, получив инструкцию от командира. Я, вызвав помощь, тоже успокоился, и пошёл к машине. Придя, успокоил Сашку, пообещав ему, что скоро за нами приедет тягач. Ну, а потом мы долго ржали, когда я со всеми подробностями рассказывал ему о том, что было на КПП. К сожалению, скоро не получилось. Ждать пришлось долго. Но когда пришёл огромный тягач, зацепил нашу коробочку на жёсткую сцепку, и водитель скомандовал « по машинам », - радости нашей не было конца! Мы быстро запрыгнули в свой ГАЗон, и машина, как послушный хвостик, последовала за ведущим.
Ну, а когда мы покатили в сторону Москвы, сидя в кабине сломанной машины, у нас периодически возникали взрывы смеха при воспоминании милиционера, у которого - "мОшина вОзьми и слОмайся". Руль самопроизвольно крутился то влево, то вправо, машина повторяла движения тягача, а мы, практически не замечая этого, загибали анекдоты, как будто сидели в салоне автобуса.
*******************************************************************************
В основном работать приходилось на улице Макарова, дом два. Имею ввиду, что грузиться приходилось там. До дома, до Смольной улицы - рукой подать. Удобно было. На обед частенько домой заскакивал.
Бывало, выхожу после обеда, а тут, возле дома - друзья, подружки на лавочке. Как говорится - дело молодое. Пошла бы она, эта работа - куда подальше!
А ну, пацаны, забирайтесь в кузов, на пляж поедем!
Закрываю всю компанию там, где только что мешки с мукой лежали, и- вперёд! Благо, недалеко от нас - что пляж на Левом берегу, что пляж Химки - 2 на Иваньковском шоссе (на дамбе) .
Десять минут, и мы на месте. Открываю, а компания моя выпрыгивает, конечно же, не без последствий после общения с остатками муки в кузове. Со стороны это, наверное, выглядит, будто привёз я бригаду работников с мелькомбината, отмываться. Подумаешь, перемазались, да ничего страшного. Зато на машине прокатились, хоть и на грузовой! Смех и шутки разносятся по пляжу. Хорошие были времена!
*******************************************************************************
« ШРМ. Экзамен. БИЛЕТ № 3 »
Весной 1972 года заканчивалось наше обучение в ШРМ. Но с этим заканчивалась и отсрочка призыва в армию.
Конечно, было небольшое волнение, связанное с экзаменами, правда, была какая - то уверенность, что на второй год нас точно не оставят. На фига мы нужны в школе, если на наше место осенью придут очередные вундеркинды, жаждущие знаний. А главное, министерство обороны нас так заждалось, что школе будет просто неудобно задерживать нас. Вот с таким настроением мы готовились к экзаменам. Всё время вспоминаю один момент, связанный с историей и обществоведением.
Одноклассник Бочаров Игорь, с которым мы сначала учились вместе в 157-школе с пятого по восьмой класс, а потом- в вечёрке, предложил мне готовиться вместе за компанию.
Добрались мы до третьего билета и затормозили. После того, как я сам разобрался, мне пришлось несколько раз объяснять Игорю не очень простой материал, связанный с капиталом, прибавочной стоимостью и средствами производства. На этом наши силы и инициатива закончились.
На следующее утро после такой "основательной" подготовки мы явились на экзамен. Получилось так, что я практически первым подошёл к столу, где ровным рядочком красовались билеты. Почти в шутку мне пришло в голову спросить нашу классную руководительницу, сидевшую за столом, с какой стороны начинается нумерация билетов. Скосив глаза направо, она посмотрела на край стола, который от меня был по левую руку. Отсчитав третий слева, я схватил его как скользкую рыбу, только что снятую с крючка. Перевернув, я обалдел, рядом с билет № стояла цифра три. Я видел, что Игорь ужасно расстроился, но в этой лотерее повезло мне.
Когда все расселись по местам и в классе воцарилась тишина, я встал.
«Николай, у тебя вопрос?»
спросила историчка, приготовившаяся к долгому ожиданию.
«Вопросов нет. Я просто готов и хочу к доске»
- немного издеваясь над обалдевшими училками, ответил я. Похоже, они и не сразу поняли, о чём разговор. Потом предложили мне немного посидеть, пока кто - то сбегает за директором, который к тому же ещё был и главным историком.
Когда комиссия во главе с директором была в сборе, я вышел к доске. Быстро рассказав о каком - то историческом периоде, я перешёл к капиталу. Учителя, не веря в такое чудо, всё же дослушали меня до конца, можно сказать, раскрыв рты. Не веря услышанному, они решили поставить меня на место. Предполагая, что всё это я просто зазубрил, кто - то из комиссии предложил мне объяснить этот материал на основе собственных примеров. С лёгкостью у меня получилось справиться и с этой задачей. Повисла тишина. Через некоторое время учителя стали молча переглядываться, будто хотели сказать друг другу:
«Неужели придётся отпустить этого наглого выскочку, к тому же и закоренелого троечника, который демонстративно ни секунды не затратил на подготовку к ответу?».
Когда я вышел из класса и закрыл за собою дверь, на меня посыпались вопросы тех, кто не пошёл в первую очередь, и хотел «надышаться перед смертью», сидя в коридоре на подоконниках с учебниками в руках. Все думали, что меня просто выгнали из класса за какую - нибудь провинность. Но не успел я ещё открыть рот, как за моей спиной заскрипела дверь и вышедшая вслед «историчка» сказала:
- «По разрешению директора могу сообщить, сдавший первым экзамен Гавриков Николай по истории и обществоведению получил пятёрки»!
Кажется, перед последним экзаменом, если не ошибаюсь, это была химия, мои дружки Власов Колька и его двоюродный брат Ушаткин Сашка пригласили меня к себе произвести небольшой «химический опыт» для того, чтобы было чем отметить окончание ШРМэшного обучения. И окончания экзаменов.
Оказалось, что аккурат к этому времени у них поспела отменная бражка. Но когда я пришёл и не обнаружил у ребят на кухне никакого подобия самогонного аппарата, соответственно, очень удивился. "Гнать будем по -чёрному",- сообщили мне пацаны. Похоже, у них дома такой опыт производился не единожды, подумал я, наблюдая, как с деловым видом они стали собирать конструкцию из тазов и кастрюлей.
Когда же в недрах самодельного спиртового завода забурлила, закипела брага, пар стал со свистом вылетать изо всех щелей между тазами. Для герметизации аппарата мы дружно жевали чёрный хлеб и замазывали те места, откуда вылетал драгоценный пар. С горем пополам опыт удался, и когда процесс закончился, оказалось, что конденсата между тазами накапало практически на целую пол-литру. Забыл ещё одну деталь. Для эффективной работы заводика постоянно приходилось менять холодную воду в верхнем тазу, так как он выполнял роль холодильника, на котором пар превращался в конденсат.
Самое интересное, конечно, было, когда, сдав экзамен и выйдя из класса в коридор, мы всё же решили употребить результат нашего опыта. Как только мы начали разливать нашу огненную воду, страшнейший аромат мгновенно распространился, наверное, не только по всей школе, но и за её пределами.
Но это были мелочи по сравнению с тем, что мы оставляли за спиной одиннадцать школьных лет, получив аттестат, и, как говорится, путёвку во взрослую жизнь. Хотя можно оговориться, потому что в эту жизнь мы вступили уже после восьмого класса, получив профессии, работая и внося свою лепту в семейный бюджет.
*******************************************************************************
«Конец лета 1972 года. Поездка в Гагры»
Приближалась осень 1972 года. Близился наш призыв в армию, да и как раз подошёл заслуженный отпуск, после одиннадцатимесячного нашего пребывания на автобазе.
Используя последнюю возможность позагорать и покупаться в море, с товарищем, бывшем одноклассником из ШРМ и коллегой с автобазы Николаем Власовым, мы решили рвануть в город Гагры. Такая мысль пришла не просто так.
В это время в Абхазии отдыхала сестра Люба. Скорее всего, она сагитировала нас на эту поездку, и в телефонном разговоре пообещала "застолбить" местечко к нашему приезду.
Добирались до моря мы на поезде. Забегая вперёд, можно сказать, что отпуск, в общем, удался. Кроме одного неприятного момента, который внёс в наш отдых необычный колорит, неведомый основной массе отпускников. В самом начале поездки мы потеряли половину всех наших денег, взятых с собой на расходы.
Сестре, встретившей нас на вокзале, о своих проблемах мы решили не говорить.
Комнату нам выделили в той же квартире, где жила и сестра. До конца её отпуска оставалось несколько дней, и "загорально-купальную" эстафету она передавала нам из рук в руки.
Хотя шиковать в нашем положении возможности мы не имели, отказаться же от сабантуя по поводу нашего приезда не получилось. Послушно следуя за сестрой по пути в ресторан, мы прокручивали в голове сумму, которая останется нам на существование. Разыскивая на тарелке кусочки шашлыка в огромном количестве душистой травы, мы смеялись и вспоминали анекдот, где говорилось: «Почему один лук? Много луку!».
Ещё хочется вспомнить ситуацию, которая произошла в самом начале нашего отдыха. В первые дни нашего пребывания в Гаграх встретившийся нам на улице милиционер высказал недовольство моим внешним видом. Чтобы избежать непредсказуемых последствий (типа принудительной стрижки в милицейском участке), я решил последовать примеру своего товарища, который распрощался со своей битловской шевелюрой ещё в Москве. В первой парикмахерской нам отказали. Наверно, мастер не хотел за сорок или пятьдесят копеек связываться с такой копной волос. Сейчас трудно вспомнить, но, скорее, чтобы ещё и поиздеваться, нас направляли в женский зал уже по другим расценкам. Во второй или третьей парикмахерской мой товарищ, который любил разные шутки, розыгрыши и приколы, притворился посторонним, и, когда в очередной парикмахерской мастер начал намекать, что мою шевелюру по обычным расценкам никто стричь не будет, он влез в разговор и сказал мне:
«Пошли, да я тебя за пятёрку сейчас вмиг обстригу!».
С лёгкостью я согласился и пошёл за Николаем. Парикмахер же стоял с открытым ртом и не мог поверить, что в одну секунду потерял такую выгодную халтуру. В конце концов, я всё же лишился своих лохмушек, и вышел под южные солнечные лучи с белоснежными ушами и такой же шеей, давно не видавшей солнца. Одна проблема вмиг переросла в другую. Очень быстро мои уши превратились в красные лопухи, а шея была точь- в- точь, как у варёного рака. Голова перестала крутиться на больной шее, а уши распухли и стали такими тяжёлыми, что при ходьбе чувствовалось, как они машут взад и вперёд, поддаваясь собственному весу.
Как только сестра уехала в Москву, мы встали рано утром и отправились на поиски решения нашей проблемы. Первым пунктом нашей программы оказалась скупка, но возможно, это была просто мастерская ювелира, в которую мы и завернули. Жалко было прощаться с золотым крестиком, но ситуация подталкивала. Приёмщик, покрутив крестик в руках, предложил нам приличную сумму – двадцать пять рублей. На эти деньги мы могли снимать комнату целых двенадцать дней- по рублю за человека в сутки! Также могли купить двадцать пять приличных обедов, то есть отдыхать двенадцать дней, не голодая. Подумав, мы решили идти другим путём, оставив крестик на самый чёрный день.
Хоть и не был крест моим личным, а был найден когда-то мною в иконе, всё равно не хотелось расставаться с ним. Мы отправились на поиски временной работы. Долго ли, коротко- но дорога привела нас на тарную фабрику. Нам повезло.
И на следующее утро, мы, как весь рабочий класс нашей Советской страны, раненько соскочили с кроватей и отправились на работу, удаляясь от пляжа и моря. Несколько дней мы упорно расколачивали ящики из - под фруктов, и аккуратно складывали планки в штабеля, но, как мы ни старались, штабеля росли медленно, и зарплата наша- соответственно. Глядя на наши скромные успехи, местный начальник, видимо, сочувствуя нашим проблемам, как- то вечером пригласил нас в конторку. Разговор был коротким, но мы поняли, что нам хотят подбросить какую- то срочную халтурку. Видимо, начальнику по каким- то причинам не хотелось доверять эту работу местным, тем более- своим подчинённым.
Хозяйка квартиры всё время удивлялась, почему мы с товарищем так рано уходим, а возвращаемся- всегда только под вечер. Что за странные отдыхающие из Москвы! Отшучивались мы тогда, как могли. Да ещё, когда мы воевали с овощными ящиками, нам вовремя пришла мысль, чтобы не приехать в Москву с лунным загаром, надо совмещать работу с солнечными ваннами. Вот и оголялись в меру на рабочем месте, с молотками и гвоздодёрами в руках. Ну, а морские ванны принимали по вечерам, после работы.
На следующий день,- а это был выходной,- после разговора с начальником, как всегда, ранним утром, -мы отправились на автостанцию, где у нас должна была состояться встреча с водителем грузовика, который вместе с нами и должен был выполнить неизвестную нам секретную работу.
Честно говоря, не очень уютно чувствовали мы себя в кабине бортового ЗИЛа, несущегося, как угорелый, по горной извилистой дороге, да ещё и соревнующегося с юркими скоростными Жигулями, недавно появившимися на наших дорогах. Непривычно было, после Московских прямых проспектов и улиц. Но, правда, успокаивало уверенное вождение местного, опытного, пожилого водителя. Заехав на какой- то склад, мы узнали, что нам предстоит побывать тут дважды, и дважды загрузить здоровенный кузов грузовика длиннющими досками. Когда же подъехали на разгрузку, а это оказался дом начальника, мы поняли, почему работу назначили на выходной, и доверили её нам, приезжим. Задание было выполнено. К вечеру почувствовали усталость. Но, получив расчёт, мы поняли, что наша шабашка в Гаграх, можно сказать, закончилась. Когда в наших руках зашуршала сумма в девяносто рублей, мы летели домой на крыльях, забыв про ноющие спины и мокрые рубашки!
В трудный период на пляже нас сильно заинтересовала информация, услышанная от мужчины, расположившегося недалеко от нас.
Показав рукой точку в горах над нами, он заверял, что там имеются заброшенные сады, оставшиеся от депортированных в 1949 году греков. Глядя на гору с пляжа, нам казалось, что до этих садов просто рукой подать. И, когда у нас появились деньги и свободное время, мы вспомнили, и решили прогуляться на гору за фруктами, хотя теперь могли позволить себе прогулку на рынок.
Освободив огромную спортивную сумку от вещей, надеясь на удачу и хороший урожай, мы направились вверх.
В начале дорога с городской улицы перешла в деревенскую дорожку, а потом, становясь всё круче и круче, превратилась в заросшую лесную тропинку, иногда даже теряющуюся в зарослях. Сейчас мне кажется, что шлёпали мы наверх несколько часов, и к концу маршрута здорово выбились из сил. Усевшись на камень отдохнуть, Николай начал высказывать сомнение по поводу этих мифических садов. Да и мне стали приходить мысли, что зря мы затеяли эту авантюру. Ещё немного посидев, мы решили, что пора поворачивать обратно.
И вдруг в этот момент, не веря глазам своим, я увидел дерево, обвешанное виноградными гроздьями, почти как новогодняя ёлка.
На самом деле и впрямь трудно было заметить чёрный виноград на фоне тёмных листьев. Мой товарищ даже после того, как я показал ему нужное направление, не сразу разглядел то, к чему мы так долго топали.
" На деревьях вроде виноград не растёт!"
- удивлённо заметил он.
" Значит, растёт! Раз мы его видим"
- ответил я.
Забравшись на дерево, я стал планомерно освобождать его от лишнего груза, а Николай, стоя под деревом, ловил брошенные мною грозди и укладывал их в нашу огромную сумку.
Собираясь бросить в очередной раз, я вдруг не увидел своего товарища, но услышал какой - то странный звон и непонятный шорох. В следующий момент Николай отозвался с соседнего дерева, на которое он залез, испугавшись подходящую к нам рогатую корову. С рождения он был чисто городским жителем, и ему можно было простить такую реакцию. Но смеялся я над ним тогда от души, а потом долго уговаривал слезть с дерева и, не обращая внимания на эту корову, продолжать сбор урожая.
Заканчивая с виноградом, мы разглядели на ближайших деревьях груши, персики и даже немного шикарного инжира. Сумка, в конце концов, оказалась неподъёмной. Но, как говорят, своя ноша не тянет. Потихоньку мы потянули свою добычу, держа сумку с двух сторон, каждый за свою ручку.
Ещё внизу на пляже нас пугали, что в горах нам могут встретиться змеи, и одна из них- медянка, которая высоко прыгает и очень опасна. Это , конечно, отложилось в памяти, и, когда со своей ношей мы ковыляли по узкой тропинке, случилась эта нежелательная встреча. Мы старались идти в ногу, потому что иначе наши руки просто не выдерживали. Пройдя несколько десятков метров, подняв ноги для очередного шага, буквально под своими ботинками мы увидели желтоватую змейку примерно пятидесятисантиметрового размера.
Не договариваясь, от страха мы сделали гигантский прыжок, перелетев медянку, как пушинки. А потом долго мчались, не замечая ни кусты, ни камни, ни нашу увесистую сумку.
Когда мы вернулись домой и освободили свою спортивную сумку, хозяйка обалдела, увидев огромный эмалированный таз, с верхом наполненный спелым виноградом. И нам, и хозяйке, с которой мы, конечно, поделились, надолго хватило нашей витаминной добычи.
Несмотря ни на что, отпуск наш удался. В меру он получился нескучным. В меру насыщенным. Мы познакомились с красивым городом и некоторыми его жителями.
Созерцали озеро Рица и живописную кавказскую природу. Первый раз в жизни мы попали на Чёрное море, и впервые почувствовали силу волн, в которые мы ныряли, и которые, в прямом смысле, ставили нас на уши и швыряли нас, как маленькие песчинки.
Мы с честью вышли из трудного положения. Деньги, заработанные нами, конечно, скрасили монотонную дорогу до Москвы вкусным кавказским вином на столе в нашем купе, и ещё разнообразными закусками, которых хватило до самого Курского вокзала.
До армии оставалось совсем немного.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ..
продолжение следует ..