В 1919 году, на Урале разворачивалось наступление сибирских армий адмирала Александра Колчака и других деятелей антибольшевистских движений. Вопреки большевистским мифам, большинство белых формирований поддерживалось, а зачастую и комплектовалось простыми рабочими. В чём же источник такого сопротивления так называемой «власти рабочих и крестьян» со стороны этих самых рабочих и крестьян? В данной статье мы рассмотрим причины поддержки антибольшевистских сил в восточной части России и на Урале.
Участие горнозаводского населения в антибольшевистском повстанческом движении было главной спецификой уральского региона. Необходимо учитывать, что уральская промышленность и порожденный ею социальный тип уральского рабочего существенно отличались от таковых в Центральной и Южной России. Советские историки, изучавшие Гражданскую войну, как правило, объясняли участие уральского рабочего в антибольшевистских восстаниях его мелкобуржуазной природой, тем, что это был «полурабочий-полукрестьянин», который вел сельское хозяйство и имел в собственности землю и дом.
Однако не стоит забывать, что на Среднем и Северном Урале значительная часть заводов была расположена в местностях, по климату или из-за каменистости почвы непригодных для земледелия. В тех же заводских поселках, где занимались земледелием, земельные участки с формально-юридической точки зрения не были закреплены за рабочими на правах собственности долгие десятилетия. Работы по землеустройству уральских рабочих после отмены крепостного права затянулись и были к 1917 году в основном закончены только на казенных заводах, в частных же горнозаводских округах рабочие в большинстве своем так и не стали де-юре собственниками своих земельных наделов.
Нужно также учитывать, что распределена была земля как между отдельными селениями, так и между отдельными дворами внутри селения весьма неравномерно. Довольно типичным для уральских заводских поселков было распределение земли в казенном Кушвинском заводе, представленное в таблице № 1:
Как видно из таблицы, 42 % дворов в Кушве вообще не имели земли, а из оставшихся большая часть имели недостаточно для самообеспечения, даже если бы весь земельный надел был пригодным для землепашества (считая за необходимый минимум по 14 десятин на двор).
Главные отличия уральского рабочего от рабочего европейской части России лежали не в экономической плоскости, а в сфере психологии. Долгий период существования в зависимом положении от завода и заводчика выработал в уральском рабочем особый менталитет, основными чертами которого стали патерналистское мышление, следование традициям, оседлость. Разумеется, капиталистические отношения постепенно размывали этот патриархальный уклад, но в полной мере к революции 1917 г. он изжит не был.
Сформировавшийся в уральских заводских поселках тип рабочего в первую очередь психологически отличался от городского пролетариата, характерного для Центральной России.
В начале ХХ в. уральская промышленность находилась в глубоком кризисе: архаичное производство и архаичные трудовые отношения не выдерживали конкуренции с новой промышленной базой, возникшей на Юге России. В этот период производство на многих маленьких заводах было остановлено. Перед Первой мировой войной наметился промышленный подъем, на Урале стали появляться современные заводы, но начавшаяся война внесла негативные коррективы в процессы социально-экономического развития.
Важнейшим следствием Первой мировой войны стало изменение состава уральских рабочих.
В эти годы в уральской промышленности сложилась патовая ситуация: общее количество занятых на производстве рабочих неуклонно росло, а производительность их труда так же неуклонно падала. Это было связано с тем, что значительное количество кадровых рабочих было призвано в армию, а на предприятиях их труд замещался трудом женщин и подростков, а также военнопленных и наемных китайских рабочих.
По данным Совета съездов горнопромышленников Урала к октябрю 1916 г. состав рабочих, занятых в уральской горной промышленности, выглядел следующим образом:
В то же время ядро уральского рабочего класса – потомственные рабочие, неразрывно связанные домами и земельными участками, менталитетом и всем образом жизни с родными заводами, выбрать для себя такой путь адаптации к стремительно меняющейся социальной среде не могли.
В условиях тяжелейшего экономического кризиса вместо смены места жительства они попытались сменить власть на местах.
Возможно, трагичных последствий в виде мятежей и бунтов удалось бы избежать, будь выстраиваемая большевиками новая социальная система более гибкой: утрата доверия населения сопровождалась бы перевыборами советов депутатов и плавным переходом власти к другим левым партиям. Однако большевики и их союзники левые эсеры взяли открытый курс на диктатуру, стремясь удержаться у власти любой ценой.
Росту антибольшевистских настроений среди зажиточных слоев населения способствовала также радикальная налоговая политика новой власти. Зимой 1918 г. большевистские Советы депутатов на Урале повсеместно накладывали огромные контрибуции на зажиточных граждан. Почин контрибуционно-реквизиционной практике положил Екатеринбург: 13 февраля 1918 г. местный совет постановил собрать на формирование Красной армии 10 миллионов рублей. Его примеру последовали другие Совдепы Горнозаводского Урала: 26 февраля в Нижне-Уфалейском заводе на зажиточную часть населения была наложена контрибуция в 170 000 рублей, в Бисертском заводе – в 105 000 рублей и 15 000 пудов муки, в Верхне-Туринском заводе – в 50 000 рублей. Зачастую большевистские власти брали заложников из числа наиболее богатых граждан и заставляли их родственников выплачивать контрибуцию в виде выкупа за возвращение арестованных заложников.
Как известно, большевики победили на выборах в Учредительное собрание в большинстве заводских поселков Урала. Но означал ли этот факт, что у них была достаточная социальная поддержка для проведения радикальных социальных преобразований? На результатах голосования в Учредительное собрание сказались два немаловажных обстоятельства:
1) захват большевиками центральной власти в столице империи;
2) эффект новизны этой политической партии, привлекательность ее популистских лозунгов, удачно легших в русло ожиданий российского общества.
Поэтому сколь быстрым был рост популярности большевиков, столь же обвальным оказалось и ее падение, когда оказалось, что новая власть не в состоянии остановить экономический коллапс, охвативший уральскую заводскую промышленность, и эффективно справиться с его социальными последствиями.
Еще одной важной причиной, повлиявшей на вовлечение уральского горнозаводского населения в антибольшевистское повстанческое движение, стали миграционные процессы в период Первой мировой войны и их последствия. Как уже отмечалось выше, оседлый образ жизни коренных уральских рабочих, постепенное формирование рабочих семейных династий, замкнутый характер заводского социума способствовали складыванию особой локальной идентичности. Однако, Первая мировая война поставила под удар привычный образ жизни в уральских поселках.
Интенсивные миграционные потоки, вызванные Первой мировой войной, нарушили традиционный этнический баланс на Урале и вызвали рост этнической и социальной напряженности в заводских поселках. Активное участие мигрантов в революционных событиях, приход их в ряде случаев к власти в отдельных заводских поселках провоцировали протест со стороны коренного населения, который подогревали политические противники большевиков из местной интеллигенции.
Можно выделить три группы мигрантов, которые в наибольшей степени оказались революционизированы и участвовали в установлении большевистской власти.
Первую группу мигрантов составили русские квалифицированные рабочие, особенно из Петрограда, отправленные царским правительством для восполнения дефицита рабочей силы на уральских оборонных заводах, возникшего в связи с падением производительности труда вследствие призыва части квалифицированных рабочих на военную службу в первый год войны, а также в связи с резким увеличением производства военной продукции. Строительство новых производственных мощностей или расширение уже имеющихся для выполнения военных заказов приводили к необходимости привлечения трудовой силы со стороны. Между тем, коренные уральские рабочие традиционно настороженно относились к чужакам. Так, в уже цитированной книге инженера А.Н. Митинского отмечалось, что «во время действия заводов практически постоянно приходится сталкиваться с якобы обязательствами заводчика давать работу именно своему рабочему, хотя бы последний был неумелым и пьяница, а посторонний прекрасный работник».
Быстрая большевизация приезжих рабочих в ходе революции и активное вмешательство их во внутреннюю жизнь уральских заводских поселков усугубляли их отчуждение от коренных рабочих, несмотря на, казалось бы, классовое родство, подготавливая тем самым почву для острых социальных конфликтов.
Этнические же, а вернее этносоциальные конфликты, были связаны с двумя другими группами мигрантов.
Вторую большую группу мигрантов, оказавшихся в эпицентре революционного водоворота на Урале и разделивших в глазах значительной части местного населения ответственность за промахи большевистского режима, составили австро-венгерские и германские военнопленные. Уже к началу 1917 г. каждый третий рабочий на уральских заводах был из числа военнопленных Первой мировой войны. По данным уральского историка Н.В. Суржиковой, эта тенденция сохранилась и в 1917 г., когда общее количество военнопленных, привлеченных к принудительному труду в экономике региона, увеличилось до 72 000 человек, из которых 62 000 были заняты в промышленности, а остальные – в сельском хозяйстве и на общественных работах в крупных городах.
После событий октября 1917 г. влияние военнопленных на внутрироссийскую политическую жизнь резко возросло, т. к. многие военнопленные пошли на сотрудничество с большевистским режимом, записываясь в отряды Красной гвардии, с помощью которой большевики устанавливали свою диктатуру и в центре, и в провинции. Отчасти сближение с большевиками было вызвано большой популярностью среди военнопленных социал-демократических идей. Однако, активное участие значительной части бывших военнопленных в революционных событиях в России было обусловлено не только идеологическими мотивами.
Во время Первой мировой войны некоторые военнопленные содержались в ужасных бытовых условиях, были вынуждены терпеть пытки и издевательства охраны. Вступление в Красную гвардию давало им возможность получить в руки оружие и кардинально улучшить свое положение, повысить социальный статус. Запись в красную гвардию была связана ещё и со страхом вернуться в Германию, где командование готовило «вторую Марну», наступление на позиции Антанты, чреватое миллионами жертв. Немаловажным фактором являлись плохие материальные условия в самой Германии, порождаемые голодом и разрухой.
Сотрудничество военнопленных с большевистским режимом было взаимовыгодным: в лице бывших солдат австро-венгерской и германской монархий большевики получали хорошо обученных и дисциплинированных бойцов, способных выполнить любые приказы.
В докладе Высшей военной инспекции РККА, посетившей Екатеринбург в середине июня 1918 г., подчеркивалось, что «в активных действиях против контрреволюционеров принимают участие только интернациональные роты и партийные дружины большевиков и левых эсеров. На усмирение восставших рабочих красноармейские части не посылаются». В целом, на начальном этапе Гражданской войны интернационалисты составляли весьма значительную часть РККА. Например, согласно сводке штаба Северо-Урало-Сибирского фронта от 27 июня 1918 г., доля интернационалистов среди большевистских отрядов, действующих на Златоуст-Челябинском направлении, составляла 20 %, на Екатеринбург-Челябинском направлении - 32 %, среди резервов фронта – 44 %.
Отряды интернационалистов сыграли важную роль в подавлении антибольшевистских выступлений в Кусинском, Невьянском и Верх-Исетском заводах, в ликвидации Ижевско-Воткинского восстания. Несомненно, что участие бывших военнопленных в карательных акциях против восставших уральских рабочих значительно усиливало межнациональную напряженность в горнозаводских поселках и умело использовалось в своей пропаганде политическими противниками большевиков.
Третью группу мигрантов, аффилированных в глазах коренных жителей с установившимся большевистским режимом, составили латышские беженцы. Во время Первой мировой войны с западных окраин Российской империи во внутренние губернии приехали несколько миллионов беженцев. Количество латышей в общем потоке беженцев по разным сведениям составляла от 500 до 700 тысяч человек. К апрелю 1917 г. на учете в Латышском Центральном комитете по оказанию помощи беженцам состоял 334 651 беженец-латыш, нуждающийся в специальном пособии. Прибытие такого значительного количества латышей усилило этническую напряженность в русских городах и поселках: в монографии британского исследователя П. Гэтрелла, посвященной участию России в Первой мировой войне, с опорой на русскую периодику того времени приводятся сведения, что беженцы-латыши зачастую воспринимались в русской глубинке как «немцы», во многом из-за своей протестантской веры и немецких имен. Поэтому латышам часто отказывали в приеме на работу, провоцировали и устраивали с ними драки на улицах крупных городов.
Важнейшей причиной, обусловившей эскалацию социальных конфликтов в регионе и подготовивших почву для возникновения на Урале антибольшевистского повстанческого движения, стала деятельность большевиков, направленная на отказ от демократических завоеваний Февральской революции и включавшая в себя административное преследование своих политических противников.
Например, характер открытого столкновения приняла политическая борьба большевиков с другими левыми партиями и общественными объединениями в поселке Каслинского завода.
В письме в ЦК РКП (б) от партийной организации Кыштымского завода от 22 января 1918 г. отмечалось, что местная Красная гвардия «пока немногочисленна, но действует неусыпно. Несколько дней назад словила привозимое из Златоуста оружие в виде турецких ятаганов и кинжалов, предназначенное, как выяснилось, для вооружения белой гвардии в соседнем, Каслинском заводе; в связи с этим там были произведены обыски и на этой почве возникло погромно-контрреволюционное движение, для чего пришлось послать туда нашу гвардию. Движение в настоящее время ликвидировано, жертв не было; во главе стояли члены Каслинского крестьянского союза, несколько человек арестовано. Отобранное гвардией оружие работы 17-го и часть даже 18-го года с надписью на клинках “равенство, братство, свобода”. Ведется следствие».
Описанные в письме события связаны с попыткой каслинских большевиков покончить с сохранявшимся в поселке двоевластием. Получив от челябинских однопартийцев оружие, каслинские большевики сорганизовали отряд Красной гвардии и арестовали несколько человек из числа своих политических оппонентов – земцев, членов каслинского Комитета общественной безопасности и упомянутого выше Крестьянского союза. На следующий день в заводском поселке произошли волнения: у штаба красногвардейского отряда собралась толпа сторонников арестованных земцев, которая попыталась их освободить, но была рассеяна ружейными залпами в воздух. Арестованные были в административном порядке высланы из пределов Каслинского завода. Таким образом, только применив вооруженную силу, большевики смогли окончательно установить в поселке свою власть.
Характерно, что на попытки каслинских эсеров добиться смены власти в Каслинском заводе демократическими методами, путем агитации за переизбрание местного Совета депутатов, большевики ответили репрессиями.
В газете «Уральский рабочий» за 14 мая 1918 г. отмечалось, что в Каслинском заводе «ведется беспощадная борьба с контрреволюционерами и приспешниками буржуазии. Председатель и товарищ председателя местной группы с-р правых (оба члены Совета) высланы в 24 часа из Каслинского завода. Человек 5 отосланы в шахты. Работает Революционный Трибунал».
Политические противники большевиков подвергались преследованиям не только в Каслях, но и в других горнозаводских поселках. Так, 16 марта 1918 г. постановлением исполкома Верхне-Туринского Cовдепа были арестованы лидеры местной организации правых эсеров – Смертенко, Петров, Новиков и Андреев. Первые трое были в трехдневный срок высланы из заводского поселка, причем Смертенко при увольнении с завода в документах сделали пометку «увольняется за агитацию против Советской власти». Андреева же за агитацию против красноговардейского отряда отправили на освидетельствование к врачу-психиатру.
Партийная организация правых эсеров в Верхне-Туринском заводе была в принудительном порядке распущена. В дальнейшем, перешедшие на подпольное положение местные эсеры возглавили антибольшевистское выступление жителей поселка. К июню 1918 г. количество недовольных в городах и заводских поселках Урала достигло критической отметки.
Повсеместно проходили стихийные или инициированные политическими противниками большевиков общие собрания граждан, на которых делались попытки переизбрать Совет депутатов, распустить красногвардейский отряд, отказаться от проведения мобилизации и т. д. Большевистское руководство не могло не отреагировать на этот выплеск социального недовольства, но предпочло сделать ставку на силовой вариант разрешения проблемы.
Таким образом, большевики, пришедшие к власти во многих населенных пунктах Урала в результате демократических процедур, открыто становились на путь однопартийной диктатуры и подавления инакомыслия. Жестко пресекая мирные акции, большевики тем самым подталкивали своих политических противников на путь организации заговоров и подготовки вооруженных восстаний.
Список источников:
Россия: Полное географическое описание нашего отечества. Т. 5. Урал и Приуралье / под редакцией В.П. Семенова-Тянь-Шаньского. СПб., 1914.
Голикова С.В. Заводские поселки – особый тип уральских поселений XVIII – начала XX в. // Документ. Архив. История. Современность: Сб. науч. тр. Вып. 3. Екатеринбург, 2003.
Россия: Полное географическое описание нашего отечества. Т. 5. Урал и Приуралье. СПб., 1914.
Подшивалов И. Гражданская борьба на Урале 1917-1918 г. (Опыт военно-исторического исследования). М., 1925.
Митинский А.Н. Горнозаводской Урал. СПб, 1909..
Соколов Н.А. Убийство царской семьи. Берлин, 1925.
A collection of reports on Bolshevism in Russia (presented to Parliament by Command of His Majesty, April 1919). London, 1919. P.
Государственный архив Свердловской области (ГАСО).
Рабочий класс Урала в годы войны и революций: в документах и материалах // под редакцией А.П. Таняева. В 3 т. Т. 1. Рабочее движение в годы войны. Свердловск, 1927.
Фельдман М.А. Были ли рабочие России инициаторами национализации промышленности в первые месяцы Советской власти? // Документ. Архив. История. Современность: Сб. научных трудов. Вып. 13. Екатеринбург, 2013.
Хазиев Р.А. Централизованное управление экономикой на Урале в 1917–1921 годах: Хаос, контроль и стихия рынка. М., 2007.
Давыдов А.Ю. Нелегальное снабжение российского населения и власть (1917-1921 гг.): мешочники. СПб, 2002.
Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) – РКП (б) с местными партийными организациями (март-июль 1918). Сб. документов. М., 1967.
Сафаров Г.И. Массы и вожди // Уральский рабочий. 1918. 21 июня. № 119 (216).
Подписывайтесь на наши ресурсы: