Иногда тебе очень хочется влюбиться. Как раньше...чтоб голова кружилась, дух захватывало.
Чтоб идти под мерзким, моросящим дождем, смотреть на низкие, свинцово-серые тучи и искренне считать этот день прекрасным только потому, что есть в мире вот такой человек, при мысли о котором у тебя на глазах появляются розовые очки с толстенными стёклами.
Чтоб слегка подрагивали руки перед свиданием, мешая наносить макияж. Чтоб ты, по пути на это свидание, машинально ускоряла шаг, а потом одёргивала себя, что неприлично девушке являться раньше назначенного, потому что эта девушка летит, как метеор, не чуя ног под собой.
Чтоб чувствовать, как качели эмоций захватывают тебя, и уносят всё выше, выше, выше....и ты летишь и думаешь — а есть ли предел у этих качелей? А хотя нет, не думаешь. Тебе искренне кажется, что этот полёт — навечно. Ну как вариант — на всю твою жизнь. По другому и быть не может.
Чтоб при мыслях о ком-то на губах появлялась мечтательная улыбка...и не пропадала от неприятной, как холодный душ мысли «всё когда-то заканчивается, так было не раз, вспомни».
Но...посмотри в зеркало. Да, ты выглядишь неплохо, я не намекаю на возраст и морщинки, всё это ерунда. Но уже нет того «щенячьего», наивного взгляда. Там есть человек, который очень хорошо понял, что качели, взметнувшись вверх, потом с ещё с большей скоростью устремляются к земле. И, что самое опасное — чаще всего срываются со своих креплений и падают на жесткую, как бетон землю, где никто не позаботился настелить тебе соломки. Да ты и сама не позаботилась, так как искренне считала, что она не пригодится. Или срываются не сами качели. Срываешься только ты. Тебя с них сталкивает тот, с кем ты хотела качаться всю жизнь и кто казался тебе самым-самым лучшим.
И ты рассыпаешься на кусочки. И каждый кусочек — это не просто себе кусочек — это кусок боли, до которого нельзя дотронуться, чтоб не причинить боль еще большую. Или нет, не правильно выразилась. Ты не то, чтоб рассыпаешься. Скорее, тебя, лежащую после падения с этих самых качелей, распиливают тупым ножом. Без анестезии. Долго, мучительно, проворачивая нож в ране. И ты, умная, взрослая, с высоким болевым порогом девушка, ревешь по дороге в метро. Просто едешь, а слёзы катятся сами по себе. Не останавливаясь.
Тебе не хочется просыпаться. Каждый день ты будто тащишь на ногах невидимые пушечные ядра, которые на дают тебе нормально шагнуть, вырваться из паутины боли. Ты чувствуешь себя будто в трясине, в каком-то сером липком ядовитом тумане, который не отпускает. Не даёт вздохнуть. В котором нет места светлым ярким краскам, чистым радостным эмоциям.
Это постепенно проходит. Ты начинаешь иногда улыбаться. Потом даже смеяться. Потом — ловишь себя на мысли, что тебе почти все действия даются без боли. Даже лёгкий флирт(а вспомни, когда-то ты не верила, что будешь на это способна). Остаются шрамы, которые почти не видны. И даже не всегда ощущаемы тобой. И тебе кажется, что всё в прошлом.
Но вот в чем дело...у тебя остался инстинкт самосохранения, который с той поры обострён до предела. И стоит человеку, который на данный момент рядом, причинить тебе хоть небольшую боль(а всё же отношений без этого не бывает, мы раним даже нечаянно), хоть какой-то дискомфорт, как в тебе что-то выключается. И ты будто отшвыриваешь его от себя.
Ты сама себе не рада, но ты уже не хозяйка своим чувствам. И между вами — прочнейшая ледяная стена. И ты все больше и больше увеличиваешь дистанцию. Не специально. Оно само.
В свое время ты гордо говорила, что ты не из тех, кто «танцует на граблях». Ладно бы так. Но ты зачистила территорию рядом с собой так, что не только граблей, вообще ни одного предмета рядом не найти. Да и в принципе, зачем грабли, если на выжженной земле не растёт трава?