Понимая все обстоятельства, становится ясно, почему определение происхождения одежды погибшего не играло роли в деле установления личности неизвестного. К тому же, даже в 48-м году в Австралию все еще возвращались солдаты, задержавшиеся по разным причинам в других странах мира, и, разумеется, они привозили с собою одежду, сделанную в разных уголках планеты. Довольно вяло попытавшись определить, где были произведены некоторые из предметов, найденные в чемодане Сомертон мена, полиция бросила это занятие, не надеясь более на удачу.
По сути, даже удаленные ярлыки с одежды и именные подписи от руки не вызвали у детективов особого удивления. Исходя из воспоминаний некоторых живых и поныне иммигрантов, прибывших в послевоенное время в Австралию, многие вещи, раздаваемые им в хостелах, не имели бирок производителей, либо же были подписаны их бывшими владельцами. Большинство населения Австралии 1948 года, независимо от того, были они местными жителями или приезжими, ходило в одежде секонд-хэнд.
Так почему же во многих источниках, касательно дела Сомертон мена, говорится, что удаленные ярлыки с одежды являются верным признаком поведения шпиона? Пожалуй, стоит более детально разобраться в этом вопросе, дабы понять, насколько подобное утверждение соответствует действительности, чтобы на будущее в построении версий отталкиваться только от доказанных и логически обоснованных фактов.
При более глубоком изучении этого утверждения, выяснилось, что в трукрайм историях встречается только два дела, в которых фигурирует удаление с одежды меток. Это дело Таман Шуд и история неизвестной Исдалсквинен. И оба дела объявлены «шпионскими». Между тем, историю реального, настоящего шпиона, у которого и вправду нашли одежду со споротыми с одежды бирками, нам удалось найти лишь одну, и она довольно любопытна.
Курт Фридрих Людвиг
В январе 1943 года в США к 20-и годам тюремного заключения был приговорен немецкий шпион Курт Фридрих Людвиг и восемь его соратников, пойманные ФБР. Им инкриминировали шпионскую деятельность, направленную против Соединенных штатов Америки в пользу нацистской Германии.
Первым куском головоломки в деле поимки шпиона стал факт перехвата Британской Королевской Цензурой на Бермудах странного письма, предназначавшегося адресату, проживающему в Испании. Изначально письмо привлекло к себе внимание указанием поддельного адреса отправителя. Дальнейшая проверка показала, что отправитель, некто “Джо К.” на обратной стороне почтового отправления сделал секретную надпись, обнаруженную химической экспертизой. Эта надпись подробно и весьма однозначно описывала информацию относительно всех грузовых судов, выходящих из портов Нью-Йорка в сторону Великобритании. Это письмо немедленно было переправлено в ФБР, а все последующие оправления, выходящие из почтовых отделений и подписанные именем “Джо К.” были, разумеется, перехвачены. Эту операцию в ФБР курировал его глава Эдгар Гувер, однако, самого отправителя пока не удавалось отследить, и он оставался неизвестен. Вплоть до 18 марта 1941 года, когда в картинку уложился второй пазл мозаики.
На оживленной 45-ой улице Таймс-Сквер в Нью-Йорке двое мужчин попытались пересечь улицу. Один из них, высокий, худощавый мужчина средних лет, носящий очки в роговой оправе и держащий в руках коричневый портфель, неожиданно выскочил на проезжую часть прямо перед машиной такси, и, попав под колеса автомобиля, скончался на месте. Его спутник, не попытавшись ничего предпринять, мгновенно схватил коричневый портфель и скрылся в толпе.
Погибшего мужчину удалось идентифицировать. Им оказался испанский гражданин Хулио Лопес Лидо, приехавший в Америку под предлогом деловых переговоров. Его тело оставалось никем не востребованным в течение некоторого времени, однако вскоре испанское консульство в Нью-Йорке взяло на себя обязанность по его захоронению.
В то же время его спутник, сбежавший с места аварии, позвонил в отель, где погибший испанец останавливался, и попросил забронировать комнату за ее владельцем до дальнейшего распоряжения.
Руководство отеля, перед этим получившее секретную директиву от ФБР, об этом факте немедленно уведомило бюро. С этого момента началась операция по вскрытию шпионской деятельности группы агентов на территории США.
Обыск гостиничного номера, во-первых, выявил, что с одежды погибшего были спороты все ярлыки производителей, а, во-вторых, предоставил в распоряжение ФБР документы, дающие возможность определить, что Хулио Лидо по факту являлся капитаном нацистской армии Ульрихом фон дер Остеном, прибывшим в Америку из Японии буквально за месяц до своей гибели. Вероятнее всего, его заданием являлась координация шпионской деятельности на территории США.
Вскоре удалось идентифицировать и мужчину, сбежавшего с места аварии. Им оказался продавец кожаных изделий — профессиональный шпион нацистов Курт Фридрих Людвиг, который пытался продолжить работу погибшего руководителя.
Его основной задачей являлся сбор информации о численности американских войск, их передвижениях, характере грузов кораблей и любых иных важных данных относительно войск Америки и Великобритании.
Все это время ФБР пристально за ним наблюдало, дабы выявить всех участников группировки. Так стало известно о 18-летней помощнице Курта, девушке по имени Люси Боэмлер, являвшейся, по сути, «личным секретарем» шпиона. Затем на «сцене» появился основной связной — Карл Герман Шроттер, поставлявший Людвигу информацию о строительстве морской авиабазы вблизи Майами. Еще один соратник, Рене С. Фрохлих, рядовой армии США, снабжал шпиона данными о передвижении сухопутных войск.
А миссис Хелен Полин Майер предавала Родину, сообщая нацисту данные с авиастроительного завода в Лонг-Айленде.
Еще двое молодых предателей американского гражданства, но немецкого происхождения, Ханс Хельмут Пагель и Фредерик Эдвард Шлоссер, яро исповедующие фашистскую идеологию, помогали собирать данные с американских портов и доков. Оставшиеся двое участников, Карл Виктор Мюллер и майор Пол Борхарт помогали передавать в Германию собранную информацию лично Генриху Гиммлеру — куратору всей этой операции.
В августе 1941 года Людвиг почуял, что за ним следят. Он начал скрываться, словно загнанный волк. Объезжал центральные дороги, путешествуя исключительно проселочными. Вздрагивал от шорохов и перестраховывался, уничтожал документы, улики и ловко уходил от погони. Он был подготовленным для любых трудностей шпионом. Однако, это не спасло его от поимки. 23 августа, в момент, когда он пытался сбежать из Америки, ФБР его настигло.
Курт Фридрих Людвиг и Пол Борхард были приговорены к 20 годам заключения. Остальные участники получили от 5 до 15 лет. У всех них ярлыки на одежде присутствовали. Они были заурядными гражданами, ничем не выделяющимися из толпы.
Итак, в группе из 9 человек, занимающихся шпионажем, был лишь один, кто удалял метки с одежды. Говорит ли это о том, что так поступают шпионы? Очевидно, что нет. Это явно личное пристрастие отдельно взятого человека. Помимо этой истории больше ни в одном шпионском скандале не фигурировало подобного явления. Остается совершенно неясным, кому пришла в голову идея наделить шпионов свойством удалять со своей одежды бирки и ярлыки. С точки зрения элементарной логики, подобные телодвижения не могут быть нормой или обязательным порядком. Иначе только по этому признаку можно было бы вычислять всех шпионов мира.
Основной задачей любого секретного агента является, прежде всего, мимикрия. То есть внешний вид и манера поведения, стандартная для той местности и страны, в которой у него проходит задание. Это означает, что шпион должен сливаться с окружающей средой, а не выделяться из нее.
В противовес этому, как выяснилось, многие люди, являющиеся вовсе не шпионами, а обычными гражданами своей страны, предпочитают удалять ярлыки с одежды по причине элементарного удобства или въевшейся привычки. Необычного, и тем более секретного в этом ровным счетом ничего нет.
Остается лишь сделать вывод: удаленные бирки производителей с одежды Сомертон мена вовсе не являются признаком того, что он был шпионом. По всей видимости, такова была его привычка. Отсюда и довольно равнодушное отношение полиции Аделаиды к сему факту.
Но вернемся к событиям этого странного дела.
Пока одни полицейские пытались найти хоть какие-нибудь зацепки в вещах неопознанного мужчины, дающие намек на его идентификацию, другие участники дела прорабатывали многочисленные заявления возможных родственников и знакомых Сомертон мэна. На протяжении февраля 1949 года его тело «опознавали» по меньшей мере 8 раз. Детальному изучению этих свидетельств мы посвятим отдельную главу, которая появится ближе к концу очерка. Сейчас же мы вернемся к хронологии событий дела.
К началу апреля 1949 года следствие, по сути, не продвинулось ни на йоту и зашло в тупик. Вопросов было больше, нежели ответов, а личность погибшего человека так и оставалась неизвестной. Тело уже требовало придания земле, и 5 апреля полиция обращается за помощью к сэру Джону Бертону Клиланду в надежде услышать мнение австралийского светила, прежде чем похоронить неизвестного. Именно доктор Клиланд и найдет один из самых известных предметов этого дела — клочок бумаги с таинственной надписью, давшей название истории человека с пляжа Сомертон. Этот предмет, к сожалению, не прольет свет на его личность, но придаст этому делу загадочности, замешанной на шпионаже, государственных изменах и любовных тайнах.
19 апреля детектив Лайонел Лин получит от Клиланда сообщение, что тот при осмотре вещей неизвестного обнаружил на брюках, в которые он был одет, незаметный карманчик. Карманчик этот вовсе не был потайным и зашитым, как заявляют некоторые любители этой истории. Это был обычный, небольшой карманчик для часов. Такие в те времена часто делали на многих мужских брюках. Располагающийся справа у самого пояса, отделанный специальной строчкой, этот карман в английском языке имеет название fob pocket, и предназначался он исключительно для ношения карманных часов.
Вот в этом кармане, который действительно был мало заметен, лежал клочок бумаги, вырванный, очевидно, из какой-то книги и свернутый в трубочку. Развернув его, Клиланд нашел на нем всего два, напечатанных в типографии, слова Tamam Shud, язык и значение которых предстояло прояснять.
Этой задачей займется детектив Браун, который получит подсказку из совершенно неожиданного места. Прослышав о странной находке, к нему обратился его коллега, полицейский по имени Фрэнк Кеннеди. Будучи начитанным человеком, он посоветовал Брауну поискать сборники рубайят Омара Хаяма, ибо именно эти книги зачастую завершались словами Tamam или Tamam Shud. В переводе с персидского наречия фарси, который использовал Хайям в написании своих четверостиший, это означало «Конец», то есть завершение книги.
Здесь стоит сделать небольшое отступление для пущего понимания слов Tamam Shud, ибо вокруг них в определенных кругах исследователей ведутся лингвистические и философские споры. Во-первых, рубаи — это вовсе не название произведения Омара Хайяма, как это кое-где преподносится, а вид четверостиший. Омар Хайям жил в 11 веке, и его перу приписывают множество рубайат (слово рубайят — это множественное число рубаи), но никто точно не знает, сколько и каких четверостиший создал именно этот гениальный астроном и поэт. Однако, выражение Tamam Shud в силу каких-то причин заканчивало некоторые сборники именно его стихов, и лингвисты и историки стали придавать этим словам некий философский смысл. Понимая их как намек на то, что «все в этом мире бренно, и заканчивается так же, как и эта книга». Впрочем, существует теория, что слова Tamam Shud или Tamam могли быть добавлены в конце книги Эдвардом Фицджеральдом — английским писателем, переводившим рубаи Омара Хайяма, а не самим автором. Так что всевозможные умозаключения «науковедов» персидской поэзии о многозначительности этих слов могут быть лишь их домыслами. Никто не знает, кому принадлежала идея написания выражения Tamam Shud в конце сборника рубайят в его первой редакции (первая редакция вышла предположительно в 1859 году), но факт остается фактом — они были расположены после последнего, 75-го четверостишия, которое на английском языке звучит так:
And when thyself with shining foot shall pass
Among the guests star-scatter’d on the grass,
And in thy joyous errand reach the spot
Where i made one — turn down an empty glass!
TAMAM SHUD
Уже во второй редакции перевода Фицджеральда (1868 год), данный рубаи был изменен и заканчивался одним словом Tamam (во второй редакции было 110 рубаи):
And when yourself with silver foot shall pass
Among the guests star-scatter’d on the grass,
And in your joyous errand reach the spot
Where i made one — turn down an empty glas
TAMAM
Послушав совет коллеги, детектив Браун решил во что бы то ни стало отыскать книгу, из которой был вырван найденный клочок бумаги. Начав свои поиски с обхода книжных лавок и библиотек, Браун вскоре поймет, что сборники стихов Омара Хайяма являются очень модной в Австралии книгой, продаваемой и читаемой чуть ли не на каждом углу. И многие из этих книг действительно заканчивалась словами, означающими конец повествования. Однако, детектива интересовало конкретное издание, полностью совпадающее фактурой, цветом бумаги, шрифтом напечатанных букв и словами, заканчивающими книгу, с вырванным клочком, найденным у Сомертонца. И вот его то, как раз нигде и не было. Поняв, что обозначают в переводе загадочные слова Tamam Shud, и уяснив для себя, что ему следует искать конкретное, довольно редкое издание книги, неожиданно один из похожих экземпляров детектив Браун найдет 8 июня в книжном магазине с вывеской «Beck’s Book» на улице Pulteney St. в Аделаиде. Эта книга была очень похожей на ту, из которой был вырван клочок, найденный в кармашке у неизвестного с пляжа. В ней совпадал шрифт необходимых слов и, по мнению Брауна, фактура и плотность бумаги. Однако, разумеется, уверенности в этом он иметь не мог. По словам Брауна, это издание перевода сборника рубайят Фицджеральдом выпускалось английской типографией «Collins Press» с правом его продажи на территории Австралии двумя дистрибьюторами. Этот факт давал детективу Брауну надежду, что искомая книга могла находиться не за тридевять земель, а здесь, в Австралии. Разумеется, в те времена такое понятие, как копировальные машины, отсутствовало. Постаравшись в точности скопировать клочок найденной бумажки по размеру и шрифту, эти сделанные от руки копии были разосланы для опознания во все полицейские управления Австралии, а также в адрес самых крупных фирм, занимающихся продажей книг на территории Англии и Австралии. Не ограничившись этим, посетил детектив и все публичные библиотеки Аделаиды в надежде найти книгу с поврежденной последней страницей. Обратилась полиция и в газеты с просьбой к гражданам сообщить, если этот клочок бумаги был вырван из их образца. Но, все тщетно, необходимый поврежденный сборник рубайят не находился, а опрошенные свидетели не сообщали никакой полезной информации.
Впрочем, судя по заявлениям самого Брауна на заседании коронеров, загадочные слова он соотнес исключительно с последним рубаи сборника, поняв его смысл, как рассуждения Омара Хайяма о том, что «все в жизни быстро проходит, и пока мы находимся на этой земле, мы должны наслаждаться жизнью в полной мере». Это четверостишие действительно никак не подходило к обстоятельствам смерти Сомертонца, и детектив решил, что оно не имеет к делу отношения. Однако, в кругу полицейских, расследующих историю погибшего незнакомца, найденный клочок бумаги со словами, означающими «Конец» стали воспринимать как некую предсмертную записку.
Тем временем, состояние тела найденного мужчины ухудшалось изо дня в день, его осмотр с возможным опознанием становился уже некорректным. Полиции следовало подумать о проведении захоронения трупа и вероятных методах, с помощью которых будет возможна последующая идентификация. Решением станет фотографирование и создание гипсового слепка с верхней части его тела. Обратившись в музей Южной Австралии, полиция получит согласие на производство такого «макета» от таксидермиста Пола Лоусона, которого уже 2 июня доставят в полицейский морг для проведения осмотра тела.
Во вторник, 7 июня 1949 года, при содействии детектива Брауна и других полицейских, Пол Лоусон вынул тело Сомертонца из морозильной камеры и приступил к созданию глиняного слепка. Процесс этот был нелегким: тело размораживалось, его постоянно приходилось вытирать насухо, но, в конце концов, к 14 июня работа была полностью завершена. Осмотрев получившийся слепок, детектив Браун и Ноблет, а также профессор Клиланд одобрят его, подтвердив схожесть с «оригиналом». Впрочем, сам Лоусон несколько иначе охарактеризует результат своей работы, предоставив в наше распоряжение и несколько любопытных личных комментариев.
«Мне следовало создать идеальное воспроизведение покойного. Но, разумеется, оно отличалось от его вида при жизни, ибо с момента смерти мужчины прошло несколько месяцев. Естественно, мясистые части его лица в результате воздействия формалина уменьшились и осели. Хочется отметить, что данные изменения по большей части были вызваны именно действием бальзамирующих веществ, чем самой смертью. При осмотре тела умершего, я отметил, что его икроножные мышцы были хорошо развиты и высоко подняты. Так, как это происходит у женщин, постоянно носящих высокие каблуки…или мужчин, склонных часто заниматься верховой ездой, облачаясь в специальные жокейские сапоги на каблуке».
Если верить Лоусону, знатоку человеческого тела и посмертным манипуляциям с ним, становится ясно, что, во-первых, все же икры Сомертонца были довольно необычной частью его тела, выдавая в нем человека, привыкшего носить обувь на каблуке. А, во-вторых, гипсовый бюст неизвестного не очень похож на его посмертные фото по вполне объяснимым причинам.
Некоторые любители конспирологических версий в этом факте ищут подтверждения своих теорий, придумывая объяснения о подмене тела Сомертонца. На деле же, труп, пролежавший более полугода в морозильной камере, подвергавшийся воздействию различных бальзамирующих веществ (вполне вероятно, не самого лучшего «качества»), просто физически не может оставаться неизменным. Именно этим и объясняется некоторая разница между обликом Сомертон мэна на известных нам фото и его гипсовым слепком.
Похороны
В те годы в Аделаиде на углу West Terrace и Gilbert Street находился весьма популярный среди местных жителей отель и бар под звучным названием «Elephant and Castle» («Слон и замок»). Хозяином отеля был Лео Кенни, австралиец родом с западного побережья Южной Австралии, член большого и известного клана Кенни. По вечерам в баре отеля собиралась колоритная публика, за кружкой пива или чего-нибудь покрепче любящая посудачить о новостях города и страны. Среди завсегдатаев этого учреждения попадались и служители местного кладбища, городские чиновники и клерки похоронных бюро. Уже пол — года как самой популярной темой для обсуждения в «Elephant and Castle» была загадка Сомертон мэна, иногда заслоняя своей «интересностью» даже любимые мужские разговоры о лошадиных бегах, футболе и политике. Именно этот живой, неподдельный интерес местной влиятельной публики и предрешил судьбу похорон неизвестного мужчины. Когда наступил момент его погребения, нашлись люди, сумевшие помочь полиции в решении этой проблемы, устроив для усопшего достойные похороны. Этими меценатами стали члены Ассоциации букмекеров Южной Аделаиды, вызвавшиеся оплатить все расходы по захоронению Сомертонца.
Его похоронили утром во вторник 14 июня 1949 года на западной террасе кладбища Аделаиды. Для внесения гроба полицейскому управлению пришлось прибегнуть к помощи местного репортера и трактирщика, а речь на похоронах произнес капитан Вебб, служащий в Армии Спасения.
Сказав: «Да, этого человека кто-то любил. Но об этом знает только Бог», гроб с Сомертон мэном опустили, водрузив на могиле небольшой деревянный крест с надписью «Неизвестный из Сомертона».
Время и место похорон, во избежание ненужной ажитации публики, держалось в полном секрете. Так что могила Сомертонца осталась даже без похоронных венков. Буквально через несколько дней на месте деревянного креста было установлено каменное надгробие, сделанное в подарок местным мастером.
Через три дня, 17 июня 1949 года следствие начнет коронерское доследование, на которое привлекут множество свидетелей и участников. Оно будет длиться несколько дней, и его выводы будут грустны и безрезультатны:
1. личность погибшего не установлена;
2. его смерть, вероятнее всего, не была естественной;
3. смерть, скорее всего, вызвана действием яда;
4. и она почти наверняка не была случайной.
Для полиции так и осталось загадкой, являлась ли смерть Сомертонца самоубийством или убийством, ибо понять, кем был этот человек, с кем общался и чем занимался при жизни, так и не удалось. Естественным и простым объяснением являлся суицид, однако некоторые обстоятельства смерти неизвестного навевали мысли об умышленном преступлении, поэтому следствие решило и в дальнейшем проводить мероприятия по установлению личности погибшего. Напрашивался вывод: если, несмотря на широкую огласку, Сомертонца так никто и не смог опознать, вероятно, он был приезжим. Человеком, скитающимся по миру в поисках новой жизни. Итак, было решено отложить рассмотрение дела на неопределенный срок.
С этого момента повествование в нашем рассказе будет базироваться исключительно на словах Джерри Фелтуса — бывшего детектива полиции Аделаиды, и газетных вырезках того времени. Основным сохранившимся официальным документом, дошедшим до наших дней, является акт коронеров, и, по сути, он единственный подтверждает многие факты. Однако, далее по делу не сохранилось практически ни единого полицейского документа и улик, существуют лишь слова Фелтуса. Поэтому следует понимать, что нам придется полагаться на мнение и утверждения одного человека. Очевидно, именно по этой причине, в чем вы дальше неоднократно сможете убедиться, в деле существует множество неясностей и путаницы.
Джерри Фелтус (Gerry Feltus) родился в 1943 году в Streaky Bay, в небольшом провинциальном городке на Западном побережье Южной Австралии. В 1956 году он поступил в колледж, находящийся в районе Сомертон. Однажды, во время прогулки по пляжу, он услышал историю о неизвестном мужчине, найденном здесь в 1948 году, и загорелся желанием докопаться до истины. В 1964 году он стал служить в полиции штата и постарался отыскать детективов, которые в свое время участвовали в расследовании дела Сомертонца. В 1975 году он был переведен в отдел по борьбе с преступностью (MCS), где хранился файл с документами по делу неизвестного мужчины. В 1998 году он был награжден медалью австралийской полиции, и в 2004 году покинул службу. Поняв, что дело Сомертон мэна является очень интересной загадкой, будоражащей фантазию, осознавая, что обычные люди лишены возможности доступа к материалам, он написал книгу «Неизвестный мужчина», в которой попытался решить эту головоломку на основании собственных изысканий.
Между тем, поиск вожделенного экземпляра сборника рубайят Омара Хайяма с поврежденной последней страницей не останавливался. Полиция отдавала себе отчет, что вероятность нахождения этой книги практически равна нулю, но прилагала все возможные усилия для ее розыска. Эта книга могла дать необходимую ниточку, которая привела бы расследование к завершающему этапу.
И когда неожиданно, 23 июля, в полицейском управлении раздался телефонный звонок бизнесмена Рональда Фрэнсиса, проживающего на улице Jetty Road в Гленелге с сообщением, что он, кажется, знает, где на самом деле может находиться искомая книга, поначалу ему никто не поверил. Все это было слишком необычно, запутанно, и его заявление посчитали очередной ошибкой в череде многих.
Как оказалось, в пятницу вечером, 22 июля Фрэнсис прочел заметку в газете о поиске полицией определенного экземпляра книги Омара Хайяма, и вдруг отчетливо осознал, что в бардачке его машины находится образец сборника рубайят, который несколько месяцев назад там оставил шурин Фрэнсиса. По воспоминаниям Рональда, где-то в первых числах декабря 1948 года, он встречался с шурином и его женой, подвозя их на собственном небольшом автомобиле марки Hillman Minx. Именно тогда брат его жены и оставил свою книгу в бардачке.
Тут же позвонив шурину, неравнодушный бизнесмен напомнил ему о забытой книге, и неожиданно услышал, что сборник стихов персидского поэта ему не принадлежит. Как оказалось, родственник нашел книгу лежащей у заднего сидения на полу автомобиля, и, решив, что книга является собственностью хозяина машины, положил печатное издание в его автомобильный бардачок. Тот час же Фрэнсис бросился осматривать найденную книгу и с ужасом обнаружил, что ее последняя страница повреждена в точности так, как об этом сообщалось во всех заявлениях полиции. Он был наслышан об истории неизвестного мужчины, тело которого нашли на пляже Сомертон, и сразу осознал, что держит в руках бесценную улику, которую стражи порядка Аделаиды безуспешно разыскивают вот уже несколько месяцев.
Утром следующего дня Рональд Фрэнсис прибыл в полицейское управление и продемонстрировал свою находку сержанту Лину, который в первое мгновение даже не мог осознать масштабности своего везения. Напряженные поиски этой улики проводились столь тщательно и долго, что уже мало кто верил в удачу. Между тем, сейчас она стояла перед ним в образе простого австралийца, не претендующего на славу и известность. Все указывало на то, что найденный экземпляр — это именно та книга, откуда и был вырван клочок со словами Tamam Shud. Края дыры последней страницы сборника удивительным образом совпадали с обрезком, к тому же книга была найдена в машине, припаркованной на улице, находящейся совсем недалеко от места гибели Сомертон мэна.
Внимательно выслушав повествование Рональда Фрэнсиса, и дав обещание, что полиция не раскроет его имея репортерам, детектив Лин стал внимательно изучать находку. Визуально можно было разглядеть, что края дыры в странице книги полностью совпадали с найденным клочком, однако визуального осмотра явно было недостаточно.
Первая неразбериха: в то время некоторые газеты Аделаиды опубликовали фотографию якобы той страницы, откуда был вырван найденный клочок бумаги. Однако даже при ближайшем рассмотрении видно, что на ней края дыры не совпадают с бумажкой, и сама дыра гораздо больше бумажного лоскута. И здесь возникает вопрос: неужели газетчики самолично состряпали якобы найденный экземпляр и выдали его за настоящий? Или быть может, первоначально из книги был вырван бОльший клочок, а затем кто-то его сделал меньше, чтобы он поместился в карман для часов Сомертонца? Оба этих варианта в равной степени возможны. Журналисты во все времена были склонны додумывать, домысливать и подтасовывать факты. Однако, высока вероятность того, что Сомертон мэн мог самолично вырвать первоначально бОльший клочок бумаги. А убедившись, что он не помещается в маленький кармашек брюк, оборвать его края, сделав меньше. Но тогда откуда у журналистов появился доступ к порванной книге, которая находилась в распоряжении полиции? Фраза о том, что полиция для внесения гроба Сомертонца была вынуждена обратиться к репортеру и трактирщику, наводит на мысль, что минимум один из местных журналистов, очевидно, был приближен к расследованию. И значит, мог иметь доступ к книге.
Следовало произвести судебную экспертизу найденной книги, и для этого Лину опять-таки нужна была ее «родная сестра» для их сличения.
Здесь возникает вторая путаница: в акте коронера детектив Браун утверждает, что 8 июня в книжной лавке он уже нашел аналогичное издание. Тогда откуда появляются слова Фелтуса, что полиция нуждалась в нем, если она его уже нашла — не понятно.
Но самой главной находкой детектива стало обнаружение на обложке книги написанного карандашом от руки номера неизвестного телефона, а на заднем форзаце с помощью лупы он смог разглядеть нечетко выведенный, плохо отпечатанный, блеклый и написанный также карандашом, беспорядочный набор букв.
Здесь очередные несостыковки. В некоторых газетных вырезках, а также якобы в личных записях детектива Брауна (по словам Фелтуса) встречаются упоминания, что телефонных номеров было несколько, однако совершенно неясно, сколько их было на самом деле. Даже фото этой улики до нас не дошло. Однако, мы склонны думать, что телефон все же был один, ибо владельца только одного телефонного номера, в конце концов, искала и нашла полиция.
Относительно написанных на заднем форзаце букв тоже нет никакой ясности. По одной версии, они были слабо выведены карандашом. И детективу Лину пришлось их рассматривать под увеличительным стеклом. По второй — буквы не были написаны карандашом, а являли собою еле заметный оттиск. То есть кто-то положил на книгу лист бумаги, писал на нем и буквы отпечатались на форзаце сборника стихов Омара Хайяма. Как написала одна из газет, для их обнаружения полиции пришлось воспользоваться ультрафиолетовой лампой. А после их нахождения уже кто-то из детективов проявил продавленные буквы при помощи свинцового карандаша.
В любом случае стоит понимать: найденную в машине книгу никто из ныне здравствующих людей не видел. Ее не видел и Джерри Фелтус, и все рассказы о ней, по большей части, ведутся на основании газетных вырезок тех времен. И тут возникает основной вопрос. Почему на момент, когда Фелтус приступил к работе над делом, в собранных уликах УЖЕ не было найденной книги? Куда она пропала и была ли она вообще?
С номером телефона полиции можно было что-то сделать, узнав его владельца и хотя бы поговорив с ним. Но странные буквы ставили следствие в тупик. Все они были заглавными, имели непонятные зачеркивания и горизонтальные линии, а их написание являлось полной бессмыслицей. Это походило на некий код или шифр, а быть может просто абракадабру, понятную только тому, кто их писал, и становилось еще одной загадкой в деле. Книгу полиция будто бы отправит на экспертизу, а код с целью расшифровки — в штаб армии в Мельбурне. В конечном итоге, якобы детективы позже получат результат лаборатории, что найденный вырванный клочок полностью соответствует краям дыры в поврежденной странице обнаруженной в машине книги. Однако, нет ни единого материального свидетельства, подтверждающего сей факт.
В конечном счете, в попытке распутать клубок загадок и тайн, полиция в первую очередь возьмется за отработку телефонного номера, и вскоре отряженный на телефонный узел детектив Эррол Кенни принесет известие о том, кто является таинственным абонентом. Этот неизвестный был женщиной, назвавшейся в разговоре с детективом Тесси, работающей медсестрой и проживающей в Гленелге в ста метрах от места обнаружения тела Сомертонца. Уже только этот факт мог сам по себе быть неким намеком на знакомство погибшего и Тесси. Однако, разговор с этой молодой женщиной принес полиции мало информации.
К тому же опять-таки нет ни единого подтверждения того, что данный разговор вообще имел место. Даже по заверениям Фелтуса, медсестра по имени Тесси отказалась давать официальные свидетельства по делу, объяснив это нежеланием компрометировать себя. Отсюда неизвестно, что точно она рассказывала детективу, и проверялись ли в дальнейшем ее свидетельства с точки зрения правдивости.
По словам Тесси, недавно она вышла замуж за мистера Престиж Джонсона, и крайне сконфузилась, услышав вопросы детектива о своем знакомстве с другим мужчиной. Утверждая, что с Сомертонцем она никак не была связана, Тесси, в конце концов, призналась, что во время войны, три с половиной года назад она была знакома с одним мужчиной по имени Альфред Боксалл. Которому она в подарок перед расставанием действительно подарила свой сборник рубайят Омара Хайяма. Их знакомство Тесси не называла флиртом и тем более увлечением, постаравшись придать рассказу в глазах детектива самый невинный и дружественный характер.
Женщина рассказала, что познакомились они в больнице, когда Тесси работала медсестрой в Сиднейском госпитале «Sydney’s North Shore Hospital». Мужчина, представившийся молоденькой медсестре как Альфред Боксалл, сказал, что является лейтенантом австралийской армии. Однако, поведав, что женат и имеет двух детей, был не прочь пообщаться с приятной и начитанной девушкой. На этой части рассказа, стоя перед полицейским детективом, Тесси краснела и смущалась, говоря, что их отношения носили исключительно платонический характер, ибо Альфред был женат. Как оказалось, оба они увлекались четверостишиями Омара Хайяма, находя им меткими и очень мудрыми. Именно по этой причине, когда Боксаллу надлежало уехать, девушка подарила ему на память свой экземпляр сборника персидского поэта, который подписала на память.
Позже, после окончания войны, Альфред пытался связаться с медсестрой, прислав ей письмо в Мельбурн, где на тот момент Тесси проживала в доме у матери. Однако уже тогда она была замужем, и дабы себя не скомпрометировать, сообщила об этом Боксаллу в ответном письме. По словам Тесси, сейчас она не знала, где найти лейтенанта, но на момент их знакомства он проживал в Марубре, пригороде Сиднея на улице Para Street. И служил в «Water Transport Company», являвшейся частью «Australian Army Service Corp.», обслуживающей австралийскую армию. В прошлом году, в каком месяце Тесси не помнила (выходит, что в 1948-ом), когда женщина с мужем еще проживали в Мельбурне, с ними произошла странная история, которую медсестра объяснить не могла. В дом ее соседа позвонил какой-то мужчина, спрашивая медсестру, но кем был этот человек, женщина не знает.
Эта часть рассказа Тесси очень смущает. Давайте попытаемся представить эту ситуацию. К соседу звонит некий незнакомый человек. И что он спрашивает? Не проживает ли где-нибудь поблизости медсестра? Абсурд! Но даже если это и так, и незнакомец не искал человека с конкретным именем, откуда об этом могла узнать Тесси? Ведь об этой ситуации ей должен был рассказать сосед. А если мужчина не искал конкретную медсестру, то почему сосед об этой ситуации рассказал именно Тесси? Ну, а ежели незнакомый мужчина называл имя конкретного человека, тогда что произошло дальше? Сосед указал на ее дом, но мужчина не стал дожидаться искомую женщину, не оставив записку, письмо или сообщение на словах?
Одним словом, весь этот рассказ походит либо на фарс, либо на откровенную выдумку. Более того, создается такое ощущение, что эта история умышленно освещена мимоходом, без подробностей, чтобы у любителей загадок оставался большой простор для инсинуаций. И основной вопрос заключается в том, кто эту историю изобрел — Тесси, настоящего имени которой никто не знает, или Джерри Фелтус.
Получив столь пространные свидетельства, детектив Эррол Кенни решил, что, скорее всего, дело Сомертон мэна движется к завершению. По всему выходило, что неизвестный с пляжа, вероятнее всего, окажется Альфредом Боксаллом, которому в свое время Тесси и подарила редкий экземпляр рубайят Омара Хайяма. И значит оставалось найти место жительства, родственников и знакомых Боксалла, дабы подтвердить это подозрение и провести опознание. Привлекли к этому мероприятию и саму Тесси, продемонстрировав ей гипсовый слепок усопшего Сомертонца. Во второй половине дня 26 июля 1949 года в сопровождении детектива Лайонела Лина и других полицейских, Тесси приехала в музей Южной Австралии, где на тот момент сохранялся бюст неизвестного мужчины. Неожиданная реакция медсестры поразила присутствующих: взглянув на слепок, Тесси вдруг пошатнулась, отступив назад, и побледнела. Позже ее состояние опишут в газетах, как «совершенно ошеломлена, и создавала впечатление, что вот-вот упадет в обморок». Однако, справившись со своими чувствами, девушка заявила, что никогда не была знакома с погибшим.
На следующий день, 27 июля, детективы Сиднея смогли убедиться, что последняя надежда их коллег из Аделаиды решить странное дело погибшего мужчины, найденного на пляже Сомертон, разбилась в пух и прах. Адрес Альфреда Боксалла, указанный медсестрой Тесси, был последним официально заявленным местом его проживания. Прибыв по адресу Para Street, 19 в Марубре, поначалу детективы никого не застали дома, однако выяснили, что Альфред Боксалл жив и здоров, и в данный момент находится на службе в автобусном автопарке Рэндвика, восточном пригороде Сиднея. Отправившись туда, стражи порядка действительно смогли убедиться, что бывший лейтенант армии, якобы знакомый медсестры Тесси, Альфред Боксалл живее всех живых. И подтверждает, что 3,5 года назад получал от нее в подарок сборник стихов Хайяма, который, кстати, находиться сейчас у него дома. Правда, Боксалл заявил полиции, что эту медсестру в свое время он знал под разными именами — Джестин, Тесси или Тина. По словам бывшего лейтенанта, в автобусном депо он работает уже на протяжении десяти лет, за исключением военного периода, когда служил в армии. Книгу, полученную от Джестин/Тесси, он подарил своей жене где-то в 45-ом году, и она находится сейчас в семейной библиотеке.
Сиднейские полицейские проследовали к Альфреду домой и убедились, что сборник рубайят Омара Хайяма в библиотеке семейства Боксалл и вправду присутствовал.
Эта книга была целой, ее последняя страница не была повреждена, а на переднем форзаце красовалась подпись от руки, выведенная чернильной ручкой:
Тем же днем, в начале второго пополудни из Сиднея в полицию Аделаиды полетели «неутешительные» сообщения о том, что Альфред Боксалл жив и здоров, и соответственно не может быть мужчиной, тело которого нашли 1 декабря 1948 года на пляже Сомертон. Были отосланы и скупые данные по нему. Установлено, что он родился 6 апреля 1906 года, и имеет такие внешние данные: рост 5 футов 7 дюймов, серые глаза, смуглая кожа и темные волосы.
Но с Боксаллом детективы еще планировали пообщаться, и в 15.15 27 июля его вызвали на допрос в Сиднейское полицейское управление, предварительно проверив, что этот человек никогда не был замешан в каких-либо криминальных историях и не имел сомнительного прошлого.
Интересно, но он рассказал историю знакомства с Тесси/Джестин несколько под иным ракурсом. Он повстречал медсестру во время одного из своих визитов в отель «Clifton Gardens» в Сиднее. Однажды он сидел в баре отеля, спокойно попивая какой-то напиток, когда в заведение зашла подруга его сослуживца вместе с приятной, застенчивой спутницей. Эта тихая девушка назвалась медсестрой из больницы «Sydney’s North Shore Hospital». Она представилась именем Тереза Пауэлл, но предпочитала, чтобы ее звали Тесси или Тина. Рассказала, что ее отец родился в Англии, однако довольно скупо выдавала иную личную информацию о себе. Ему нравилось с ней общаться. Она была хорошо воспитана, говорила легко и просто. И хотя Альфред сразу признался, что женат и являлся гордым отцом двоих детей, он находился под впечатлением от этой милой девушки. Ему импонировал ее спокойный нрав, нежная застенчивость, начитанность и ум. Он рассказал ей, что живет в Марубре, а она ему поведала о своей семье. Вскоре их интеллектуальные разговоры коснулись персидской поэзии, и, в частности, четверостиший Омара Хайяма, темы, которую Тесси обсуждала с удовольствием, называя рубаи стихами любви. Впрочем, Альфред Боксалл всегда ощущал некоторую таинственность, которой была окружена девушка. Она ловко уводила разговоры от своей персоны, переводя их в плоскость общих тем. Лишь однажды сказала, что родилась в Marrickville (пригород Сиднея). Вскоре Альфред по роду службы вынужден был покинуть родные места, но он надеялся, что они вскоре встретятся — в 1945 году все предсказывали конец войны в Европе.
Как вы уже, наверное, догадываетесь, материального подтверждения проведения данного допроса Альфреда Боксалла сегодня не существует. Поэтому неизвестно, задавали ли ему тогда, 27 июля 1947 года, вопросы относительно его письма Тесси после войны, и его возможного ошибочного визита к соседу девушки. Однако, небольшие расхождения в свидетельствах девушки и Альфреда призывают нас задуматься о том, кем же на самом деле была медсестра Тесси/Тина/Джестин/Тереза Пауэлл? Что могло ее связывать с погибшим Сомертонцем? И почему она, возможно, соврала в разговоре с детективом Эрролом Кенни?
Медсестра
Прежде чем мы перейдем к описанию довольно скудной имеющейся информации относительно загадочной медсестры, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что все эти данные будут основываться исключительно на словах Джерри Фелтуса. Поэтому хочется призвать читателей проявить здоровый скепсис, и не принимать их безоговорочно за чистую монету, ибо они ничем не подтверждены и не доказаны. И, следовательно, могут быть всем, чем угодно. Мы ни в коей мере не пытаемся умалять заслуги бывшего полицейского, который, очевидно, потратил много дней, ночей и сил на проведение этого расследования. Однако, все мы люди, подвержены слабостям, ошибкам и заблуждениям.
Тереза Пауэлл, которая сыграла в этой истории одну из главных, и, быть может, самых загадочных ролей, жила в Сиднее. Тесс, Тесси или Тина, как она иногда предпочитала, чтобы ее называли, в момент знакомства с Альфредом Боксаллом являлась медсестрой-стажером в больнице «Sydney’s North Shore Hospital», расположенной в те годы в пригороде Сиднея. Она родилась в Marrickville в начале 1921 года и была третьим ребенком в семье Пауэлл (таким образом, становится понятно, что Пауэлл — это ее девичья фамилия). Ее отец был англичанином, но переехал в Австралию, где познакомился и женился на жительнице Сиднея. Их семья была довольно зажиточной и обитала в большом, комфортном доме. Как медсестра Тесси начала работать в 1942 году в гражданском госпитале, находящемся неподалеку от отеля «Clifton Gardens». В 1946 году Тесси Пауэлл уходит с работы в госпитале и переезжает в Ментон (пригород Мельбурна) вместе со своими родителями. В этом же году она понимает, что ждет ребенка, и в начале 1947 года опять меняет место жительства, переезжая в пригород Аделаиды. В середине года она родила мальчика, назвав его Лесли, при этом отцовство ребенка никому неизвестно. Вскоре после родов она в очередной раз съезжает, и уже оказывается рядом с районом Сомертон.
На основании этих малочисленных данных опять проявляется несколько несостыковок. Во-первых, как оказалось, девушка познакомилась с Боксаллом не в больнице, а в баре отеля. К тому же, если верить, что Тесси рассказывала детективу Кенни о письме, полученном от Боксалла, выходит, что, расставаясь, свой адрес девушка мужчине дала. И это некоторым образом намекает на их более близкие отношения, нежели пару дружеских встреч во время войны. Важным моментом является и то, что во время получения ею письма от Боксалла, Тесси не была замужем, однако, по какой-то причине сказала полицейскому, что являлась замужней женщиной. Более того, по словам Фелтуса, и на момент разговора женщины с полицией она не была замужем, хотя и озвучила имя своего мужа — Престиж Джонс (значит, на тот момент абонент, который значился в телефонном узле, должен был фигурировать, как Престиж Джонс или Тереза Джонс?). И тогда возникает законный вопрос: могла ли женщина в послевоенной Австралии соврать полиции о своем, подтвержденном документами, имени и фамилии? Нам это видится нереальным. Поэтому с большой долей вероятности можно сказать, что в момент разговора Тесси и детектива Эррола Кенни, ее имя было Тереза Джонс.
По утверждению Джерри Фелтуса, однажды ему повезло приобрести на какой-то распродаже старый справочник телефонных номеров в Аделаиде. В результате длительных расследований и поисков, в конце концов, он нашел ту самую женщину, которая могла быть медсестрой Тесси/Тина/Джестин/Тереза Пауэлл/Джонсон. В разговоре Тереза ему призналась, что никогда не обсуждала со своей семьей факта ее причастности к расследованию смерти неизвестного мужчины с пляжа Сомертон. На вопросы она отвечала уклончиво и скупо, заявила, что Альфреда Боксалла и вовсе уже не помнит. И впредь пожелала держаться подальше от всевозможных вопросов на эту тему.
В любом случае, упоминания имени этой женщины нет ни в одном официальном полицейском документе. Ее связь с Сомертонцем остается сомнительной и ничем не подтвержденной. Впрочем, хотелось бы отметить, что причиной тому может быть не умышленное сокрытие очевидца и его свидетельств, а активное нежелание участника процесса сотрудничать с полицией. В подобных случаях, чаще всего, стражам порядка приходится мириться с таким положением дел, получая от них неофициальную информацию и используя ее в своих целях. В конце концов, ведь Тесси предоставила полиции правдивые сведения относительно ее связи с Альфредом Боксаллом и его настоящий адрес проживания. Быть может, она и вправду не знала Сомертонца, а ее телефон появился на книге случайно?