Человеческая жизнь, как лист на дереве - вылез из почки, распустился, заматерел, с приходом осени, пожелтел и опал, сгнив в земле... И все забыли про него, вроде и не жил вовсе.
Оказывается, так интересно знать историю своей семьи, узнать хоть малую толику сведений о жизни и судьбе твоих родных! И как жалко, что в то время, когда были многие живы, я мало интересовалась их судьбой - судьбой моих предков!
Сейчас бы спросить, да не у кого... Вот так - жили, жили, дышали, о чём-то думали, мечтали, радовались, страдали, а потом сгинули и никто ничего про них не знает. Жизнь их прошла, оставив в памяти потомков какие-то мелкие лоскутки, из которых ничего не сошьёшь - ни настоящего портрета, ни биографии.
Что я знаю о своей бабушке - папиной маме?
Да , практически , ничего.
Перед глазами возникает, изрезанное морщинами, лицо с открытым ртом, в котором сохранился один зуб. Добрые, но хитроватые и, почему-то бесцветные, глаза... Абсолютно седая голова с просвечивающей розовой кожей черепа. А ещё руки - жилистые, искривлённые артритом, натруженные...
Баба Аня, видимо, в молодости была высокой и стройной, но я её помню согнутой в три погибели в пояснице.
Так и ходила до смерти, пока та её не разогнула.
Всегда она мне казалась старой, прямо древней, хотя в то время ей было почти, как мне сейчас.
Слышала, что бабушка была из дворянок и, судя по сохранившемуся семейному фото, похоже на правду. Наряды, лица с благородными чертами, указывают на благородное происхождение.
Не знаю насколько бабушка была образованной. В то время мне это было совсем неинтересно, но помню, что она прямо зачитывалась любовными романами, которыми её снабжала моя мама, работающая в библиотеке.
Вроде бы, семья жила в Малороссии. Бабушка вышла рано замуж за инженера путейца, который работал на строительстве КВЖД.
Жили наверное неплохо, детей рожали... много, но знаю, помимо папы, только про тётю Лиду. Папа родился последним, в двадцать седьмом году, когда бабушке было сорок два, а тёте Лиде двадцать.
В тридцать седьмом мужа бабы Ани - Лаврентия, по приказу тёзки, арестовали и через три дня, по "приговору тройки", расстреляли, признав врагом народа. Семья вынуждена была бежать подальше, и обосновалась в Сибири.
И это все сведения, коими я обладаю.
Никто о прошлом, а тем более о происхождении, особо не распространялся - это могло быть опасным для жизни. Время было смутное. Народ жил в страхе репрессий.
Только потом, через многие годы, стали реабилитировать жертв репрессий и выплачивать компенсации родственникам.
Мой папа тоже удостоился, как сын репрессированного. Будто это могло заменить ему отца, которого он даже и не помнил.
Была жизнь и нет её... Остались от этой жизни лишь лоскутки в моей памяти, и те развеяло, и ничего не собрать уже...
Или собрать?
Рассказала Наталья.