Пантелеич шаркал ботинками по железному дну пухто, давя нещадно банки и яичную скорлупу.
- Иваныч! Тут Клондайк! Банок - тьма. Ты извиняй, но я соберу, пакетик, вот, нашел. Тебе передам, так ты там притарань аккуратно к стеночке, чтоб собратья мои не уперли ненароком!
- Пантелеич! Христом Богом молю: не собирай ты мусор! Я тебе еще пятьсот рублей дам – брось банки! Ищи то, что нужно!
- Благодарствую за гонорар, а банки соберу!
В пухто загремело. Пантелеич бойко собирал алюминиевый урожай. Наконец, в борт громыхнуло:
- Профессор! Принимай улов!
В грязной дыре показался огромный мешок с порванной ручкой. Николай Иванович брезгливо принял груз. Хотя, что уж тут брезговать-то?! После всего, что он пережил за это утро, пакет из мусорки – это были просто семечки.
- Молодца, Иваныч! Притули к стеночке. Я сейчас еще один соберу! Ну, Клондайк же! Ну, свезло! И тебе свезло: вот и от машинки твоей ключики. Правда…
- Что? – встрепенулся профессор.
- Ну, «что-что»! В нехорошее что-то попали ключики твои! Лови!
Из дыры вылетела связка ключей от дома, а следом – брелок от машины. Шмякнулись в траву. Николай Иванович подобрал палочку, брезгливо пошевелил ключи. Рассматривать, какой гадостью они измазаны, ему не хотелось. Профессор сорвал лист лопуха, подобрал ключи, протер, как сумел, мягкой зеленью, брезгливо взял в руки. И снова подумал про ванну с душистой пеной. «И ключи в ванну!», - мелькнуло у него.
Пантелеич между тем громыхал в помойном ящике, о чем-то говорил сам с собой. Профессор аккуратно постучал в стенку ящика.
- Какого тебе? – гаркнуло изнутри. – Не мешай работать!
- Пантелеич! Ты не наступи на Нокию-то! Хрупкая вещь…- промямлил Бойчик, понимая, что если и на мобильник, как на ключи, пролилось что-то мерзкое, то отмыть его не удастся. Это вам не ключи железные…
- Не боись, профессор! Я тут, между прочим, на цыпочках хожу. А знаешь, Иваныч, поговорочку про слона в посудной лавке придумал какой-то негодяй неумный. Слон – животная аккуратная, как балерина! Мне один … слоновод, ну, в смысле, ученый по слонам, рассказывал, что эта животина в посудной лавке прошла бы грациозней, чем балерина Волочкова! – бомж Пантелеич хохотнул. - И ни одной чашки б не побила! От так от! Ну-ка, что это у нас?! Бумажник! Иваныч! А бумажник ты тоже сюда зашвырнул?!
- Бумажник?! – профессор стал лихорадочно шарить по карманам, и достал свой кошелек. – Не, мой при мне! А что, нашел?
- Та уж задался день! Ща, Иваныч, наличность проверим. Ой, е-мое! Иваныч! Живу! Раз-два-три! Иваныч, три тыщи! И еще сотенных три! Ой, свезло! И никакого адреса, никакого намека, где хозяина искать, так что совесть моя чиста!
В это время в пухто заиграл оркестр Поля Мориа.
- О, как! Вон ты где у нас спрятался! Хорошенький ты мой! И не грязный-то почти! – причитал Пантелеич. – Иваныч! Готово дело. Ща еще баночек соберу, и вылезу.
Бойчик устало присел на пыльный поребрик. Брюки не жаль было. Ничего уже не жаль было. Ключи достал Пантелеич, и слава богу. Домой попадет теперь, и в машину. Ну, отмоет от продуктов жизнедеятельности человека, да и дело с концом. И сам отмоется. Вон, Пантелеич, похоже, давно уже так живет, и ничего. И мобильника у него нет. И, похоже, не страдает.
- Пантелеич, ты позвонить хотел… - напомнил он вылезшему из ржавой дыры мужику, который не только доброе дело сделал сегодня для него, но и еще что-то большее, о чем профессор университета не имел никакого понятия.
Пантелеич, громыхнул очередным пакетом с банками, подул на мобильник, который будто и не из помойки был выужен, а из ящика письменного стола – сухая белая пыль легко слетела с матовых черных поверхностей. Панлелеич протер телефон рукавом, осмотрел со всех сторон.
- Звонить хотел, - повторил профессор Бойчик. – Звони…
Пантелеич сел рядом с ним на поребрик, любовно покачал дорогую вещицу в крепкой, не очень чистой ладони, понажимал кнопочки.
- А как тут это все…? – поинтересовался у Николая Ивановича.
- Номер набираешь, на зеленую кнопочку давишь, и разговариваешь.
- А если я, скажем, в Америку или в Париж хочу позвонить? Можно? – хитро улыбнулся Пантелеич.
- Можно. Звони, денег хватит!
- И не жалко? – спросил бесхитростно Пантелеич.
- Жалко? – профессор Бойчик посмотрел гражданину без определенного места жительства прямо в глаза. – Не жалко. Вот тебе же не жалко было время на меня тратить, в дерьмо это лезть не побоялся…
- Дык, Иваныч! Ты ж ко мне не как к пустому месту. Ты ж как к человеку ко мне! Денег дал, как уговаривались. И позвонить вот, хоть в Америку, хоть в Париж…
Пантелеич погладил мобильник. Красивая вещица, нарядная. И позвонить бы можно, и в Америку, и в Париж, да только по старым номерам его вряд ли узнают. Звонил как-то… Не узнали…
- Знаешь, Иваныч, некуда мне звонить, и некому. Разве что «02»…
Пантелеич протянул телефон хозяину:
- Держи. Не пригодилось…
Николай Иванович Бойчик руку с телефоном в сторону отвел. Головой помотал:
- Сам держи. Вот только симку заберу, а тебе новую дам – у меня дома есть в запасе! И будешь ты мне звонить. Будешь?
- Буду. Только… Ты-то как без телефона?
- Держи и владей. У меня еще есть. Я профессор или … хвост собачий?!
- Профессор, наверное…
- Вот и держи! И еще… Ты сегодня очень занят?
- Сегодня? Нет, уже свободен. Всех дел было – ключики твои да телефон добыть из пухто. Да вот еще Герману пожрать купить, - Пантелеич кивнул на пса, который все это время ждал его, лежа на изумрудной травке у поребрика. Шерсть у пса свалялась, и в брюхе голодном с утра играл оркестр, но был он воспитанным и терпеливым, в ноги к хозяину не кидался, ждал, когда он сам о нем вспомнит. Только на имя свое отреагировал мгновенно: голову вскинул и хвостом по траве завозил, как тряпкой половой.
- Тогда, знаешь что… Айда ко мне, а? Посидим, выпьем за все это?! – Бойчик обвел руками вокруг себя.
- А что не пойти? Пойдем! Только у меня, кроме Германа, еще банки и …мебель! Поможешь?
- А то!
Они загрузились пакетами с банками и драной банкеткой. Пантелеич подхватил веревку с земли, и пес с готовностью затоптался у него под ногами. Двинули к дому.
В тесной прихожей Пантелеич аккуратно стащил с ног расхристанные ботинки и остался стоять босиком на плетеном цветном коврике. Ноги у него и в самом деле были чистыми, а ногти – стрижены коротко, без черной каемки. Это с удовольствием отметил Николай Иванович. Он распахнул створку шкафа, достал чистые, в упаковке носки – финские, дорогие! – протянул новому знакомому.
- Ты это… не думай ничего такого… У меня носки есть, но как назло я сегодня постирался. А в гости не собирался. А то бы я не вышел в таком виде, - Пантелеич смешно пошевелил пальцами на ногах.
- Да не стремайся ты, брат! Носи! – профессору Бойчику впервые в его жизни довелось дарить вот так – от души, от сердца, вещи нужные и полезные.
- Мой день! – весело пробурчал себе под нос Пантелеич, и, привалившись к входной двери, возле которой вытянулся на коврике его мохнатый друг, принялся натягивать носки.
Потом они по очереди помыли руки в сверкающей кафелем и никелем ванной. Бойчик выдал Пантелеичу старую клетчатую рубашку и спортивные штаны с лампасами. Тот все это принял с благодарностью, облачился в чистое, а шмотки свои сунул в большой полиэтиленовый куль.
Расположились в кухне за столом, который ловко и скоро накрыл хозяин дома. Сыр, колбаса, оливки, виноград и черный зерновой хлеб.
- Вот, чем богаты! Ах, да! – Бойчик схватил себя за ухо и вытащил из холодильника бутылку водки. – Вот. Так сказать, натюрморт завершен.
Псу сделали многоэтажный бутерброд, и он аккуратно жевал его на коврике в прихожей.
Первую выпили молча, а после второй разговорились.
- Слушай, Пантелеич, а ты не знаешь случайно, что такое «пухто»? – спросил Бойчик. – Нет, я знаю, что это вот этот мусорный бак, большой. Но откуда слово такое?!
- Почему не знаю?! Знаю. Дословно – «пункт утилизации и хранения твердых отходов». Аббревиатура!
- Да ты что?... А я то думал…
- А что ты думал?
- Да ладно… Какая разница? Но хорошее слово. Теплое. Медвежонка можно так назвать, или кролика… А ты откуда знаешь?
- Э-э, Иваныч… Я много знаю. Вот ты у нас кто? Профессор?
- Профессор.
- И я – профессор.
- Да ладно! Ой! – Бойчик смущенно прикрыл рот ладошкой. – А разве так бывает?
- Что ты имеешь в виду? Что я без определенного места жительства? – Пантелеич аккуратно сложил бутербродец и укусил в краешек. – Да есть у меня это самое определенное место! Правда, без прописки сейчас. Дачный вариант. Но! С водой и печкой! И, знаешь, я там счастлив! Нет, вот так: «щщщщаслив!» И не иначе. А квартира у меня была! Как без нее… Только, как в сказке все про то, что была у зайчика избушка лубяная, а у лисы ледяная, и когда у лисы ее избушка растаяла, она зайчика из его же собственного жилища выперла - глазом не моргнула.
- Жена?
- Она. Но не та, с которой всю жизнь в любви и согласии… Той, Любочки, давно нет. Прожил уйму лет один после ее смерти, и показался мне черт за ягодку, когда приголубила меня Оленька. Я решил, что вторая молодость, что любовь настоящая. Как дурак, прописал ее. Тут любовь и кончилась. Хорошо, что на дачу она ездить не любила, потому и ходов-выходов не знала, не добралась до этого моего родового имения. Дача, скажу тебе, знатная, в месте дорогом. Продать ее, так три квартиры на Невском купить можно! Да только рука у меня не поднимается. Да и зачем мне три квартиры на Невском? Не… Ко мне на этой даче такие сны по ночам приходят! Нет, я не продам ее. Спросишь, как я дошел до жизни такой? Да просто все! Это очень быстро происходит.
- Не спрошу, Пантелеич. Знаешь, ты сегодня не ключи мне со дна пухто достал. Ты мне меня достал. Я жил все это время, как бегун на длинной дистанции. Все бежал и бежал. То нужно было защищаться, то в Париж лететь, то квартиру строить. И вот все есть. И что? Чувствовал ли я себя когда-то, как ты, человеком? Не знаю. Ну, разве тогда, когда кормил втихаря, чтоб соседи не смеялись, бездомных кошек. А сегодня, когда все это случилось, я вдруг понял, что в моем окружении нет человека, которому я мог бы позвонить и попросить о помощи. Вот нет – и все! Ну, разве что в полицию – «02», или, как ты сказал, в МЧС – «01». Вот и все.
- Ну, ты не переживай так-то! Если не передумал мне Нокию свою подарить, то сможешь мне звонить!
- Не, не передумал. Забирай!
- Ну, только ради тебя! – Пантелеич любовно погладил телефон по блестящей черной спинке.
- Разберешься?
- Разберусь. Я, некоторым образом, конструктор…
- Да, ладно! – Бойчик ловко наполнил рюмки. – И что ты… вы… Что вы конструировали?
- А этого вот под пытками не скажу! – гордо встрепенулся Пантелеич. – Военная тайна…
- Тссс! Молчу-молчу, и не пристаю! Уважаю! А у меня все проще. Экономика, знаете ли… Но я люблю ее, и работу свою люблю. Хотя как-то все без искры, без вдохновения…
Уходили гости за полночь. Прощались тепло. Пантелеич гремел пакетами с банками и пытался пристроить за спиной банкетку. Герман терпеливо поджидал хозяина.
- Мобилу спрячь получше! – советовал профессор Бойчик. – Может, останетесь? Я вам на полу постелю…
- Не, Иваныч, не люблю я людей добрых беспокоить, не привык. Или отвык… Да ты не переживай! У нас тут с Германом поблизости есть лежка. Сегодня переночуем, а с первой электричкой – домой. Так ведь, Герман?
Пес согласно помахал хвостом, зевнул, и потряс головой.
- Во! Видишь, как Герман-то подустал! День был хлопотный. Но замечательный, мой день!
«Нет, Пантелеич! Это мой день! – мысленно говорил ему вслед Николай Иванович, прижимаясь носом к оконному стеклу, высматривая в сумерках человека с собакой, с пожитками, с которыми ему сегодня очень «свезло». – Это мне с тобой «свезло», и, потеряв свое самое, как я думал, дорогое, я нашел хорошего человека, который не растерял свое хорошее по помойкам».
Стоя под щекочущими тело теплыми струйками душа, Николай Иванович напевал, что случалось с ним не так уж часто. Только в моменты абсолютного счастья и комфорта он мог, мило фальшивя, промурлыкать мелодию Поля Мориа, которая осталась в подаренном Пантелеичу телефоне. В голубом тазике на полу, в котором профессор по-холостяцки стирал свои носки, купались ключи от квартиры, и крошечная Эйфелева башня протыкала своей острой макушкой облака мыльной пены.
А в это время в старом доме неподалеку от площади Конкорд залился птичьей трелью телефон, и спустя какое-то время трубку сняли, и будто не было этих долгих лет забвения:
- Привет! Пантелеич!!! Почему ты не звонил?! Мы тебя искали…