30 лет я работаю учителем литературы. Начитанностью похвастаться не могу. Может, кого и ужасну откровением, но например, Пушкина, при всей восторженной любви к нему, прочитала едва ли половину.
А Паустовского, Константина Григорьевича, своим вниманием не баловала вовсе. «Заячьи лапы» и «Тёплый хлеб» — эти две добрейшие программные сказки сердечно люблю. Сколько лет ни читаю пятиклассникам вслух, столько не могу сдержать обильно льющихся слёз в сцене примирения мальчика Фильки с раненым конём. Последние годы даже предупреждаю детей, что всегда плачу в конце сказки, но с вами, дескать, постараюсь не плакать. Это помогает охладить эмоции, но лишь немного: слёзы неизменно просачиваются.
Знаменитый рассказ «Телеграмма», поразивший Марлен Дитрих и побудивший её встать перед автором на колени и целовать его руки, в последние годы почему-то убрали из школьной программы. Это, конечно, настоящий, хороший, глубокий рассказ. Но он близко с моими любимыми произведениями не стоял.
И вот лежу-болею и случайно натыкаюсь на пост о том, какой классный Паустовский и какой кайф его читать. Девушка-блогер находится в процессе чтения повести «Золотая роза» и спешит поделиться переполняющим её восторгом со своими подписчиками. Мастер слова, лиричность, мягкость, красота, гуманность — все дела. А я как раз очень хочу погрузиться во что-нибудь такое светлое и человечное. А это же признанный классик русской прозы да плюс мои пробелы в образовании — короче, читать, скорей читать! «Золотую розу» я отклонила. В 30 лет пробовала — совершенно не зашло. О! Я хочу её прочитать, мало ли что мне не понравилось в тридцать глупых лет... Но не сейчас. Ведь это необычная повесть «о сущности писательского мастерства», а мне сегодня хочется чего-нибудь попроще — о жизни.
Листаю я интернетные странички с отзывами и набредаю на слова, в мгновение ока решившие мой выбор. Молодой человек пишет:
Читаю «Кара-Бугаз» Паустовского и, извините, просто тащусь.
Молодой человек оказался прав. Я очень хорошо прочувствовала на себе это экспрессивное слово. Хотя тема мне совершенно не близка: корабли, матросы, пустыни, туркмены, верблюды, кизяк, глауберова соль. Но вокруг всего этого витает такая подлинная, волнующая, насыщенная романтика, хоть бери и ложкой черпай. Я ощутила давно забытое чувство остроты приключений, морских странствий, штормовой качки, солёного ветра. Ничего из этого списка мне, 51 год прожившей на Среднерусской возвышенности, не знакомо в реальности. Но кто из нас не имеет в своей башке личный, собственный, дорогой образ одинокого парусника, отважно плывущего по выпуклому шарику-глобусу? Этот образ является, по-моему, каким-то общечеловеческим архетипом... мечты... приключений?.. преодоления... познания? Паустовскому с первых страниц удалось обмакнуть и погрузить меня по самую макушку в состояние души и ума времён чтения «Пятнадцатилетнего капитана» и «Алых парусов». Но «Кара-Бугаз» ни разу не детская книга.
Ещё одно своеобразие повести. Она абсолютно антисексуальна. Меня это заставило задуматься и показалось правдивым и жизненным. В повести на полтора десятка ярко обрисованных мужских образов приходится три бледных женских. Логично, что женщин нет. В тех суровых условиях чем женщинам заниматься? Паустовский рассказывает о матросах, геологах, инженерах, гидрографах, учёных, путешественниках. И знаете, волнующее удовольствие — читать об их страстной увлечённости делом. Они, изучая, преобразовывая, покоряя, прямо-таки дышат и пульсируют своей увлечённостью. И ты понимаешь, что желание нарисовать карту, прорубить тоннель, отыскать нефть, построить узкоколейку, найти воду под жёлтыми песками, высчитать, вымерять, понять, и все эти разговоры о соли, дамбах, копании, бурении, являются ни чем иным, как страстно-поэтическими чувствами. Ещё раз: желание прорубить тоннель, ругаясь при этом с непонятливыми туркменами, и есть истинно поэтическое и романтическое чувство. Эти разнокалиберные по виду и возрасту заросшие грязью мужчины являются настоящими романтиками в самом высоком и чистом значении этого избитого слова.
Подобные темы в русской литературе — сродни драгоценным вкраплениям в пустой руде. Традиционно наши литгерои на всякие лады страдают-мечутся: то потому что «лишние», то потому что «маленькие», то потому что романтики, но не те...
Но вернёмся к сексуальности, точнее к её отсутствию на страницах книги. Вот знаете, у Паустовского совершенно закономерно выходит, что ничего не делают его кара-бугазские романтики ради прекрасных дам. О дамах (в смысле о прекрасных) даже вскользь не упоминается: ни о дальней жене, ни о близкой подруге — ни о ком. А ведь есть распространённая теория, что мужчины якобы все свои мирные и ратные подвиги совершают ради женщин. Смешно, ей богу. Всё, связанное с женщинами, второстепенно для истинно увлечённых делом. Оно, конечно, присутствует в их жизни, но находится на периферии, на низко приземлённом уровне. (Я не о повести, там о «приземлённом» ноль упоминаний.)
Мужчины совершают открытия и преобразуют мир не ради женщин. А потому что импульс преобразования заложен в них изначально. Есть импульс, есть мир — значит будет и преобразование. Если женщина и встревает между импульсом и миром, являясь, как ей кажется, вдохновительницей, то происходит сие случайно: оказалась в нужное время в нужном месте. Но женщине, если она захочет сама быть причастной к вечному творческому мужскому акту, никто не возбраняет стать понимающим другом и благодарной помощницей. В принципе, ничего нового под Луной и в моём блоге :))
И что вы думаете, мне понравилась повесть «Кара-Бугаз»? К сожалению, нет. Не понравилась и сильно разочаровала. Настолько глубоко и личностно разочаровала, что я уверена: читать Паустовского вредно. Но об этом в следующий раз.