Глава 49
– Мне нравится дерево, – сказала Надя, – такой цвет, словно что-то сделано из дерева. Неяркое. Яркое мне нравится, когда это нечто вроде твоей машины. А шкаф – не машина.
– Шкаф точно не машина.
Я больше не мог просто держаться за руль, я остановился, и мы начали целоваться. Да, Надя абсолютно права, пожить у них – это и здорово, и серьёзное испытание, и уйти из Надиной семьи мы должны будем вдвоём. Чтобы уже никогда не расставаться.
На следующий день я вернулся из гаража рано, Елена Александровна была дома одна, а Надя собиралась торчать в библиотеке долго – перед сессией их стали сильно загружать. Мне было скучно, и я спросил – чем бы заняться, тайно надеясь, что вручат мне для подвига всё же отвёртку, а не пылесос. Но Надина бабушка поступила вовсе нестандартно – усадила меня с собой на кухне и дала ножик, чтобы резать лук. Мало того что я никогда этого не делал, так от лука ещё и ужасно слезились глаза.
– Не представляю, как мы поедем на этот ваш показ.
– На моей машине. Или на «Волге».
– Да, твои родители будут в восторге.
– Они же не стоят внизу и не отслеживают машины. Не волнуйтесь.
– Ты ведь понимаешь, я не о машинах.
– Вы должны поехать, – мне вдруг показалось, что сейчас Надина бабушка откажется. Заявит, что всё обдумала и всё это – чушь собачья. И не надо им туда ехать, а мы с Надей – просто сдуревшие от чувств дети. Это было опасно. – Если вы не поедете, мы с Надей… нам там будет нехорошо.
Нормальные бабушки сентиментальны, я был в этом уверен. И постарался расписать, как это будет ужасно – мы с Надей, беззащитные перед валом вопросов. Да моя матушка немедленно попытается сожрать нас, таких хороших, и в общем-то ни за что. Неужели Елена Александровна допустит это и не заступится? Говорил я убедительно, к тому же от лука глаза у меня были мокрыми.
– Хорошо, конечно, мы поедем.
Надо было переключить её мысли с предстоящего показа, раз уж он не казался таким заманчивым.
– Никогда не резал лук. В школах дежурные разносят уже готовую еду. А ножики детям в руки и давать нельзя.
– А дома?
– Не помню, чтобы моя мать готовила. Не помогать же домработнице.
– У себя дома? Ты ведь жил один.
– Зачем же мне было бы резать лук? Пельмени, сосиски и гамбургеры отлично идут и без добавок.
– У вас с Надей будет гастрит, – вздохнула Елена Александровна.
– Мы научимся. Всему можно научиться. Хотя этим придётся заняться Наде.
– А тебе? Очень интересно, как вы оба вообще представляете свою жизнь.
Про три автосервиса и троих детей загибать явно не стоило, и я сказал минимум – о том, что либо папа оставит мне мои акции и я буду работать в гараже столько, сколько мне хочется. Либо заберёт, и тогда я буду работать столько, сколько нужно. А Надя будет дальше учиться. Ну и, разумеется, я решу проблему сквозняков, так испугавших Надину бабушку у меня в квартире. Окна можно утеплить, а через год и поменять. Пусть не тревожится.
– Так что я представляю всё как никогда чётко. И у меня много бонусов. Во-первых, даже если папа психанёт и велит вернуть акции, квартиру он уже не отберёт, во-вторых, меня не призовут в армию и Наде не придётся ждать, и в-третьих…
Тут я задумался, хотел сказать, что вообще-то умный, а умный человек всегда пробьётся и устроится, но кто знает, может, Елене Александровне люди, не обучающиеся в институтах, не кажутся достаточно умными. И на ходу сменил версию, подняв вверх руки, будто сдаюсь.
– Борисыч говорит – такие не у многих. Могу починить что угодно, а что не могу починить – так только потому, что пока не знаю устройства. Разберу-соберу и…
– Где-то я это уже слышала. Много лет назад.
Теперь Надина бабушка явно смеялась. Я посмотрел на часы.
– Может, уже пора за Надей?
– Поешь сначала, успеешь ещё.
А когда мы с Надей вернулись из библиотеки, вдруг сказала:
– Поеду я, пожалуй, на показ с вами, дети. Чего я в «Волге» не видела? Прокачусь на гоночной.
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Спасибо!