Повесть “Звёздочка” глава 79
Иван как убежал ночью, так утром и не объявился. Татьяна делала вид что её это не волнует. Лев обеспокоился, когда увидел, что его свадебный пиджак пропал вместе с паспортом, свидетельством о браке и деньгами.
— Танька-а, ну и где он у тебя шастает? — взволновалась мать Татьяны.
— Да-а, — отмахнулась Татьяна рукой. — нагуляется и придёт.
— А если не придёт? — встревожился Лев.
— Да куда он от меня денется-то?! — спокойно заявила Татьяна. — Он и дома так же: психанёт — убежит, а потом через день-два возвращается как миленький, а когда и раньше. На него чем меньше внимания обращаешь, тем лучше.
— А может он в бане заночевал? — предположил дедушка Митя. — Надо сходить, пожалуй, проверить — всё равно я до ветра идти собрался. — обуваясь сказал он.
Люба продолжала нежиться на диване, Лёва сидел рядом и гладил её по голове. Мать варила уху из окуней, и наблюдала между делом за молодожёнами.
“Любит он её видать. Вон чё как её наглаживает. — оценила тёща мысленно своего нового зятя, — И на вид видный. Внучата если в него пойдут так баские будут. Любка-то в свекруху мою уродилась, ну нет чтобы в меня”.
Татьяна возилась с пельменным тестом: надумали налепить пельменей, вечером должна была прийти в гости Тоня Старушкина со своим мужем.
Мать наблюдала то за молодожёнами, то за Татьяной, успевая давать указания:
— Танька, ты шибко-то тугое тесто не делай, лепить тяжельше будет. Поняла?
— Да поняла я, мам, поняла. Я и без тебя это знаю... — не скрывая раздражение буркнула ей Татьяна.
— Ну знаешь, так знаешь. — ответила мать, вздыхая. — И куда этот рыжий чёрт подевался? Где он ночью-то ночевал? И чё осерчал, тебе наподдал, да и мог бы успокоиться на этом.
— Ты его не знаешь, мам. Шара́м, наверное, стыдно стало вот и не идёт. — предположила Татьяна.
— А чё тут стыдного-то? Все же свои. Щас подрались — щас помирились. — пробуя уху на соль ложкой заметила мать. — И дедка что-то ушёл и с концом... У́шка-то славная вроде получилась, щас исть* будем.
Дедушка Митя зря время не терял. Облегчившись, он заглянул в баню, следов Ивана там не обнаружил. Почесав лоб, задумался: “И куда э́нто** он запропастился? Чудной он всё же какой-то, одним словом — себе на уме. Я давно-о за ним примечаю странности: в глаза не глядит, сразу отводит, а чё отводит — не понятно. То дак чуть что — краснеет, а то враз и звереет. Вона как вчера Таньке звезданул. Она правда сама напросилась, но всё же шибко уж резко он врезал и сбежал”.
Дед вышел за ворота, огляделся. На лавочке возле дома Ивана тоже не было. Вернувшись в дом, доложил обстановку:
— В бане проверил и возле дома, но Ваньку не обнаружил.
— Садись, давай, за стол. — предложила Галина. — У меня у́шка готова. — взглянув на молодых, одёрнула их. — И вы тоже поднимайтесь, нечё обниматься при нас, вот уедем завтра, тогда и чё хотите то и творите.
— Ну, мам, не ругайся. — отозвалась Любка. — У нас медовый месяц.
— Он у вас уже почти полгода как прошёл... — выдала мать, тайну дочери.
Лёва переглянулся с Любой. В глазах его Люба прочла: “Откуда мать это знает?”. В ответ Люба лишь пожала плечами и стрельнула влево глазами испытывая неловкость. Лёва сразу всё понял: “Проболталась значит... Да ладно, что теперь, я от своей мамы тоже это не скрыл”
Татьяна с дедом сразу смекнули: “Не девкой значит Любка-то вышла. Вот тебе и Любка”, — но промолчали.
— Мама, ты зачем так сказала? — обиженно спросила Люба.
— Да чё тут такого-то? Вырвалось у меня, тут же все свои. — оправдывалась мать, ворча себе под нос. — У́шка стынет, садитесь — нечё к матери придираться: сказала, да и сказала. Ничё ведь не придумала — всё правда.
Уху ели молча. Люба затаила обиду на мать: “Вот и доверяй мамке свои секреты, даже поделиться личным нельзя — всё выболтает, прямо как Танька”.
Мать прервала молчание первой.
— Вечером бы Ирке позвонить, она у дедки Затея ждать звонка будет. Ей уж поди не терпится узнать, как свадьба прошла.
— Лизавета моя наверно с ней придёт вместе. — тоскливо произнёс дед, надеясь услышать голос жены по телефону. — Хоть и вредная она у меня баба, а веришь нет, Галька, я уж соскучился по ней шибко. Вот как она меня к себе приворожила.
Галина, смеясь, возразила:
— Чё-то с трудом в э́нто верится, дедка Митя.
— Смейся, смейся, а я тебе правду говорю. В девках-то моя Лизка не шибко спросом пользовалась: э́нто за мной девки табуном бегали. Бывало, куда пойду, а они следом — след в след ступают. Прямо как пчёлы на мёд слетятся и жужжат между собой. Ростом-то я был, по молодости, метра два с лишним, сажень в плечах.
Галина, Татьяна и Люба закатились смехом. Лёва еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться.
— Ну чё вы ржёте-то как лошади? Я же правду говорю — э́нто я чичас усох, с кепкой если измерить, то метр семьдесят с гаком — не меньше.
— Ну, дедка, ты даёшь! Ври да не завирайся. — хихикнула Татьяна. — Я метр шестьдесят пять, а ты сантиметров на десять точно ниже меня.
— Так я же говорю, ежели с кепкой измерить, то метр семьдесят с гаком, а если без неё, то пусть по-твоему — метр пятьдесят пять.
— Это где такую кепку взять, чтобы с ней сразу сантиметров на двадцать выше стать?
— А чё ты, Танька, удивляешься-то? Кепки-то разные бывают. — засмеялся дед беззубо. — Ну вот, хоть развеселил вас, а то, как мухи сонные зеваете.
Галина выглянула в окно, беспокоясь о зяте.
— Вот куда пропал, а?
— Может в гостинице остановился? — предположила Люба, на что Татьяна ей возразила.
— Так паспорт-то его у меня. Без паспорта-то ведь не пустят.
— Так может с моим пустили? — размышляя произнёс Лев.
— Нет, Лёва, вряд ли. — не согласилась с ним Люба. — Были бы вы с ним похожи, ещё куда не шло, а так — дохлый номер.
— Уже сто раз пои́сть*** бы прибежал, аппетит-то у него ого-го. — заметила тёща, тяжело вздыхая. — Чую, чё-то неладно с ним.
— Мам, ну ты хоть не начинай... — воспротивилась её словам Татьяна. — Настроения и так нет, да ещё ты стонешь. Не до тебя мне...
— А тебе когда до меня-то? — ополчилась мать. — Чуть-что всё ни так, а я же переживаю-у. — вытирая проступившие слёзы. — Другая бы пожалела мать, ну от тебя разве дождёшься...
— Галька-а, прекращай слякоть разводить. — приказал строго дед. — У тебя дочь замуж вышла, так радуйся, а не реви.
— Так я и радуюсь...
— Пельмени лучше лепить начнём, — предложил дед. — Я подмогну хоть вам со́чни**** скать.
— И то дело, — согласилась Галина. — Артелью-то мы мигом уйму налепим.
***
Подруга с мужем пришли в гости к молодожёнам к шести часам вечера. Войдя в дом Таня Старушкина была нервно возбуждена и здороваясь, сходу попросила:
— Здрасте всем! Любаша, а у тебя валерианки не найдётся?
— А тебе зачем и можно ли? — глядя на большой живот подруги, задала вопрос Люба.
— Да за квартал отсюда, девку молодую убили. Милиция всё оцепила, толпа народа. Страсть такая... А мы с Герой, как назло, мимо проходили.
— А у нас Ванька пропал. — обеспокоенно сообщила Галина. — Может и его кто грохнул?!
— Мужика там рядом с девкой мы не видели... Она там одна лежит.
Татьяна испуганно сидела за столом и мотала головой, успокаивая себя: “Нет-нет, это не Ванька убил... Не Ванька это...”
Пояснение:
исть* — есть
э́нто** — это
пои́сть*** — поесть
со́чни**** скать — раскатывать небольшие лепёшки для пельменей, в которые кладут фарш, а потом лепят пельмень
© 14.11.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 80 Скорей бы уже
Предыдущая глава 78 Побег на ночь глядя
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы из книги "Деревенские посиделки"
Спасибо, что прочли до конца! Мне приятно очень.