Эта статья переведена с сайта robertparker.com
Укрытие на месте
Нет лучшего места для изоляции, чем виноградник. Я пишу это эссе из своего семейного поместья в Калифорнии. Во всем мире мы значительно превзошли quaranta giorni по-итальянски, или “сорок дней”, в честь которых и назван карантин. За экраном моего компьютера находится окно, которое открывается на панораму древних дубов, высокой травы и брызг яркой зелени от дремлющих виноградных лоз.
Каждый день после обеда я прогуливаюсь по винограднику и ценю бесчисленные новые открытия, которые я лихорадочно пытаюсь задокументировать с помощью своей камеры. Это маленькие снимки внезапного всплеска энергии, который приходит с распусканием почек, мгновенным развертыванием новых листьев и чудесным рождением крошечных гроздей или набухающих соцветий. Вегетационный период начался с большей зеленой интенсивностью, чем я помню из любой весны моего прошлого. Такое чувство, что я впервые по-настоящему наблюдал, как просыпается виноградник. Мне кажется, что я впервые остановился, чтобы понюхать виноградные цветы, с теми мимолетными и эфемерными ароматами меда и фиалок, которые доносит легкий ветерок.
Что касается меня, то я не испытывал такого интенсивного момента творчества, новых идей и энтузиазма к плановым проектам с тех пор, как мне было 20 лет. Мое мышление внезапно стало таким ясным, почти поразительно ясным. Я хожу по дому с маленьким блокнотом в переднем кармане моей мешковатой толстовки, чтобы записать все эти захватывающие новые идеи, прежде чем они будут омрачены следующей сокрушительной волной творческого мышления. Изоляция сделала чудеса с моим усталым, напряженным и утомленным мозгом.
Есть большая ценность в том, чтобы оставаться дома с целью нахождения в изоляции. Во-первых, мы вынуждены думать локально. Наши планы на летние поездки были отменены и, надеюсь, будут возвращены. Наши дети учатся дома и особые усилия прилагаются для ухода за нашими пожилыми гражданами. Мы пробуем новые рецепты, подкармливаем наши закваски дрожжами для выпечки хлеба и подбираем старые увлечения. Мы физически ближе ко всем вещам и людям, которые для нас наиболее важны. Эта вдохновляющая сеть, когда-то забрасывавшая далеко в далекие и экзотические места с такой суетливой неугомонностью, теперь заперта и уложена на место, у себя дома.
Филлоксера доказала опасность передвижения. Она продемонстрировала, что болезнь может распространяться по континентам с разрушительными последствиями. Сегодня этот урок трагически преувеличен до n-ой степени. Циклы новостей "спина к спине" старательно прорисовали траекторию нового вируса, который предположительно распространился от летучей мыши—или другого животного, или лаборатории—к человеку в одном уголке мира, к человеку в другом углу со скоростью хлыста благодаря 40 миллионам коммерческих рейсов, которые наша планета принимает в обычный год.
Филлоксера доказала опасность передвижения. Она продемонстрировала, что болезнь может распространяться по континентам с разрушительными последствиями. Сегодня этот урок трагически преувеличен до n-ой степени. Циклы новостей старательно прорисовали траекторию нового вируса, который предположительно распространился от летучей мыши—или другого животного, или лаборатории—к человеку в одном уголке мира, к человеку в другом углу со скоростью хлыста благодаря 40 миллионам коммерческих рейсов, которые наша планета принимает в обычный год.
Движение, или поступательный импульс, является стремлением человека и часто является синонимом прогресса, личного обогащения и финансового мастерства. Однако пребывание дома-это не менее важная ценность, которая выражается благодаря броским лозунгам, таким как Support Local(Поддерживай местных), Staycation(оставайся дома), Farm to Table(Ферма к столу), Chilometro Zero(Чилометро ноль), Food Miles(Продовольственные мили) и многим социальным движениям и движениям за устойчивое развитие, вызванным низовыми группами, такими как Slow Food(Медленная еда).
Быстрее, свежее и дружелюбнее-вот рецепт, который нам нужен, чтобы изменить мышление потребителя. Европейские страны достигают этих целей достаточно хорошо благодаря сильной местной и региональной идентичности, приписываемой вину и еде. Однако недостатки глобализованной экономики болезненно обнажаются во время глобальной пандемии.
Вино в корпоративной дистрибуции, как сообщается, продается хорошо, но небольшие семейные винодельни сталкиваются с разрушительными экономическими последствиями, несмотря на их стремление доставить на дом, сделать скидку или сделать все возможное, чтобы переместить свои бутылки в местный ассортимент. Импортеры начали год на шатких ногах из-за тарифных угроз, и в результате многие европейские вина так и не были отгружены. У нас есть почти полное отключение небольших каналов распределения, от розничной торговли (винные магазины), до локальных (винные бары и рестораны) и прямых к потребителю (дегустационные залы). Особенно пугает судьба соседнего ресторана, где некоторые уже распродают свои винные библиотеки, чтобы вернуть арендную плату. Теперь, когда вегетационный период начался с такой энергией, винодельни будут бороться за то, чтобы найти рабочую силу для управления летним пологом, прореживания плодов и сбора урожая. Некоторые производители уже предположили, что они могут быть вынуждены оставить свои фрукты гнить на виноградниках, если они не найдут сезонных рабочих, чтобы собрать их.
Несмотря на эти огромные трудности, виноградники, как правило, являются плодородной почвой для оптимистического мышления. Джорджо Риветти из Ла-Спинетты в Пьемонте сказал это лучше всего: “мы фермеры, и когда вы теряете три урожая из десяти из-за града или плохой погоды, как у нас в Бароло, ты инстинктивно знаешь, как справиться с таким кризисом, как коронавирус. Вирус для нас такой же, как и любой другой год града.”
Искусство прививки
Филлоксера была в конечном счете побеждена, когда было обнаружено, что европейские виноградные лозы подвержены этой болезни, но что американские виноградные лозы могут защитить себя и выжить. Все европейские сорта винограда—до 10 000 сортов и подсчет—являются частью вида Vitis vinifera. По той простой причине, что они являются монокультурой, они более уязвимы для инвазий и болезней. Американские виды виноградных лоз, такие как Vitis labrusca, эволюционировали, чтобы развить естественную защиту и иммунитет посредством мутации. Их корни создают секрецию, похожую на клей, которая душит питающегося жука и отталкивает его. Если корням наносится вред, американская Лоза реагирует защитным слоем ткани, похожим на пластырь.
Из-за слабых сельскохозяйственных правил в 19 веке энтузиасты-ботаники охотно обменивались растительным материалом с обеих сторон Атлантического океана. Они не знали о негативном воздействии, которое производилось, когда ранее изолированные биотипы смешивались без разбора. Филлоксера была родом из восточной части Соединенных Штатов, говорят исследователи, и она отправилась в поездку на кораблях, перевозящих американские обрезки винограда или другие образцы растений, направляющихся в Европу где-то в середине 1800-х годов. Эпидемия быстро распространилась по всему земному шару, пощадив лишь отдельные очаги в Южной Америке, Австралии, Коларесе в Португалии и нескольких средиземноморских островах. Однако затем болезнь рикошетом вернулась в Соединенные Штаты, потому что к тому времени американские виноградари приняли Vitis vinifera и европейскую культуру виноделия. Оказавшись наконец изолированными, французские ученые метко назвали болезнь филлоксеры “Опустошитель".”
Лечение филлоксеры оказалось на удивление простым. Если бы европейские лозы были привиты к американскому подвою, они приобрели бы устойчивость, и вино было бы сохранено. За исключением нескольких отдаленных виноградников, которым удалось выжить (в основном посаженных на песчаных почвах, которые естественным образом подавляют болезнь), практически каждый виноградник, который мы знаем сегодня, представляет собой прививку генетического материала из старого и нового миров.
Прививка используется как литературная метафора в поэзии и письме с древних времен. Те из нас, кто любит итальянское вино, часто ссылаются на энциклопедию знаний—астрономию, математику, ботанику, сельское хозяйство, садоводство и многое другое,—оставленную нам Плинием Старшим. Его работа, Naturalis Historia, предлагает подробный отчет о местных виноградниках, которые делали вино во времена Римской империи и которые продолжают делать многие из вин, которые мы пьем сегодня.
Подписывайтесь на канал Readwine, чтобы не пропустить новые статьи.