Сегодня улица Калнциема – если и не центр города, то, в любом случае, оживлённая магистраль, одна из главных рижских артерий, на которой жизнь пульсирует в страстном ритме с раннего утра и до позднего вечера.
Но чуть больше столетия назад этот район ещё только вступал во взрослую городскую жизнь. И вместо бешеного ритма жизнь там текла неспешно, неторопливо. Помимо улицы, как тогда говорили, Кальнецемской, жизнь текла, опять же – согласно терминологии того времени – «в местностях Крузенгоф, Шампетер и Старой Лагерной площади.
Шампетер вполне угадывается в современном микрорайоне, Крузенгоф – бывшая усадьба, оставившая в качестве напоминания о себе улицу Крузес. Главное здание усадьбы некогда располагалось неподалёку от пересечения нынешних улиц Крузес и Маза Нометню.
Старая Лагерная площадь располагалась приблизительно между прудом Марас и комплексом больницы Страдыня. Какое-то время здесь располагалось некое подобие военного городка, исчезнувшего при расширении гражданской застройки, но в конце столетия XIX память об этом ещё сохранялась в местных топонимах.
Местности входили в состав 2-го полицейского участка Митавской части, были довольно значительно заселены, причём здесь находились даже казённые (то есть – принадлежавшие казне, государству), а также городские и общественные учреждения: Лифляндская заводская конюшня, Пинкенгофское училище, приют „Плескодаль", и обойная и карандашная фабрики, патронный завод, но при этом во многом сохранялся провинциальный сельский уклад.
Это соседний Гагенсберг, нынешний Агенскалнс, уже бурлил во всю, а здесь время текло без лишней суеты. Жан Жак Руссо с экологическим лозунгом «назад к природе», был бы вполне доволен, если бы каким-то чудом перенёсся сюда во времени и пространстве.
А вот местные жители не были так единодушны. Кого-то сложившийся жизненный ритм расслаблял и приводил к умиротворению, а кого-то не просто раздражал, а попросту бесил.
И в первую очередь бесило то, что окрестности хоть и были частью Риги, но информационно были от неё полностью отрезаны. Во время всеобщего оснащения мобильными средствами коммуникации трудно представить, как такое могло быть, а вот…
Сильнее всего бесили, как тогда говорили, «почтовые сношения этой городской окраины с остальным миром».
Не без грусти рижская пресса отмечала, что «в этой местности простая и заказная корреспонденция, а также почтовые повестки доставляются только до лавки по Кальнецемской улице № 88, которая является как бы почтовым отделением для той местности. Из этой лавки корреспонденция частными средствами и разными путями передаётся по назначению: иногда она попадает в руки адресата, иногда – нет». Имелось два варианта доставки корреспонденции.
Вариант первый, наиболее надёжный: содержатель лавки по Кальнецемской ул. № 88 вручал почтовую корреспонденцию разносчикам газет для доставления либо адресату в руки, либо для доставки в другое торговые заведения, расположенное поближе к дому адресата. Рано или поздно человек зайдёт в магазин, а так как всех клиентов в местных магазинах знали не только в лицо, но и по именам с фамилиями, то и письмо или иное послание и попадут в итоге в руки адресата.
Вариант второй: корреспонденция вручается сторожу железнодорожного переезда по Кальнецемской улице. Через переезд так или иначе переходили все или почти все местные жители, поэтому сторож на переезде или вручал корреспонденцию лично адресату, или передавал кому-нибудь из проходящих мимо, с просьбой, доставить по адресу. Прохожие и доставляли корреспонденцию адресатам, или сами, или через третьи руки.
Ясное дело, что при таком способе доставки часть корреспонденции достигала назначения слишком поздно, часть же не достигала вообще.
Когда местные жители жаловались прессе на своё положение, на дворе стоял 1898 год. До XX столетия всего несколько лет. Воистину, пути прогресса неисповедимы.
