Последняя фаза жизни Ленина—сначала частичная, затем полная инвалидность, затем смерть—по счастливой случайности стала своего рода переходным периодом для появления партийного руководства и для обсуждения политики.
Но вожди, на которых перешло наследие Ленина, были разделены. Личные амбиции и политико-идеологические разногласия, которые трудно было отделить друг от друга, даже Ленину было трудно контролировать. Они вылились в ряд фракционных столкновений, которые составили политическую историю СССР на протяжении последующих шести лет.
Партия оказалась в самом странном положении.
Она завоевала власть с помощью программы насильственной социализации, которая теперь провалилась, от имени пролетариата, которого почти не существовало, оправданного как авангард международной революции, которая не состоялась.
Последние годы жизни Ленина ознаменовались окончательной ликвидацией всех некоммунистических политических организаций и изданий и подавлением демократических уклонов в самой Коммунистической партии.
Экономика была в руинах.
Демографическая катастрофа была колоссальной: около 14 миллионов преждевременно умерли с 1914 года, 2 миллиона—во время Первой мировой войны, остальные-от голода, болезней, гражданской войны и террора, и около 2 миллионов эмигрировали. Между тем Ленин оставил своим преемникам не только власть, но и политику.
Вообще говоря, НЭП имел намеченные экономические результаты. Крестьяне, получившие теперь право распоряжаться своей собственностью, начали с выгодой обрабатывать свои владения. Мелкие торговцы стали брать на себя перевоз сельских продуктов питания в города. А в городах мелкие производители потребительских товаров стали выпускать продукты, за которые крестьяне теперь имели стимул платить. В целом, вся страна вскоре начала возвращаться к нормальной экономической жизни.
Ленин считал, что пролетарская революция в России, которая имела недостаточный местный промышленный рабочий класс, была оправдана как разрыв “слабого звена” империализма. Теперь, когда эти революции потерпели неудачу, а попытка (через “военный коммунизм”) вписать саму Россию в идеологическую мишень потерпела крах, мнения относительно будущей политики разошлись.
Сталин
В самом Политбюро, как это было в 1920-е годы, побежденная фракция иногда призывала к демократии, но только для того, чтобы их собственные слова из периода их власти цитировались против них. Последней достаточно серьезной попыткой обратить вспять бюрократически-авторитарный режим внутри партии было “письмо 46-го” в октябре 1923 года. В конце 1923 года именно Троцкий выступил в Политбюро от имени антибюрократической фракции.
Троцкий, хотя и не так сильно, как его сподвижник Евгений Преображенский, все больше был привержен “левой” политике и быстрому завершению НЭПа, с плановой экономикой внутри страны и революционными действиями за рубежом.
Основное разделение было между теми, кто считал, как это было совершенно ортодоксально, что русская революция не может выжить сама по себе. Поэтому основные усилия должны быть направлены на поддержку революции за рубежом, и теми, кто—Сталин наиболее видный среди них—провозгласил теперь лозунг “социализм в одной стране.”
Что касается внешней политики, то с середины 1920-х годов большинство приняло то, что считалось временной стабилизацией капитализма. Режим добивался политического признания и заключения торговых соглашений. Отношения с Германией включали в себя секретные учебные базы в СССР для немецкой армии.