Осенние души хранятся в стеклянных сосудах,
что свет пропускают сквозь стенки – сюда и отсюда,
в открытых сосудах – ведь осенью души летают,
и медленно кружат их бледные легкие стаи.
Их мало кто видит – они ведь почти невесомы,
а кто-то, заметив, их примет за бабочек сонных,
за тихие ноты, что осень играет чуть слышно,
когда у нее наступает минута затишья.
Бывает, они, заблудившись, становятся робки,
в глухие сосуды их ловят и прячут под пробкой.
Зеркальные стены для душ беззащитных — не место...
И там пребывают они под домашним арестом.
Стократ отражаясь, теряются в бездне безликой,
и сами себе на суде предъявляют улики,
и сами себе назначают, увы, приговоры,
себя от себя взаперти охраняя сурово.
Спасите осенние души, ищите повсюду,
верните домой и храните в хрустальных сосудах…
Когда до краев преисполнятся света и слова,
их осень расплещет... и снова наполнит, и снова…