О чем еще нам не сказали в сериале, это о том, что в момент, когда Александр развязывал знаменитый Гордиев Узел, голова его была занята другой, куда более важной задачей, от которой буквально зависели судьбы и похода, и Македонии. Итак, что же происходило за кулисами спектакля?
Дело в том, что пока Александр странствовал по Малой Азии, принимая присяги, сражаясь и получая разнообразные уроки войны, Щит Персии тоже не сидел сложа руки, благо Дарий, убедившийся, что Мемнон был кругом прав, и оценивший оборону Галикарнаса, назначил его главнокомандующим, отправил крупную сумму денег и выдал, как сказали бы сейчас, полный карт-бланш. Мемнон привел в порядок потрепанные в Галикарнасе войска, навербовал подкрепления и снарядил триста кораблей. План Родосца был прост как все гениальное: сразиться не с комарами, а с болотом вытащить Александра из Малой Азии, ударив по Македонии.
Готовя плацдарм уже для собственного Балканского похода, Мемнон, пока Александр носился по Малой Азии, прошелся по всем восточным островам Эгейского моря:
подчинил Хиос; подойдя к Лесбосу, без труда овладел Антиссой, Мефимной, Пиррой и Эресом, но Митилену, город большой, превосходно снабженный, располагавший большим войском, он осаждал долго, потерял много солдат и взял с трудом.
(с) Диодор Сицилийский
Одновременно Мемнон не пренебрег и дипломатией, разослав эмиссаров по всей Элладе. "Он овладел островом Лесбос, переманил на персидскую сторону острова Эгейского моря и бóльшую часть Пелопоннеса и на протяжении целых шести месяцев не давал экспедиционному корпусу Греческого союза в Малой Азии двинуться с места" -- пишет Поль Фор.
Сразу же разнеслась молва о действиях командующего, и большая часть Кикладских островов отправила к нему посольства. В Элладу донеслись слухи, будто Мемнон думает направиться с войском к Эвбее; города на острове были охвачены страхом, а те греки, которые держали сторону персов (в числе их были и спартиаты), преисполнились надежд на переворот.
(с) Диодор Сицилийский
До Александра дошли вести, что Мемнон намеревается захватить Дарданеллы, отрезав его войска от "большой земли". Македонская армия успела взять неплохую добычу, но 350 талантов пришлось выдать Гегелоху и Амфотеру, отправленным к Геллеспонту с поручением заново собрать флот (для того, чтобы прочно заткнуть проливы, особо много кораблей было и не надо), а 600 талантов уехали Антипатру на организацию обороны Македонии. На Антипатра возлагались большие надежды, но... при всем своем опыте он был все-таки не Александр.
Впрочем, Джон Фуллер сомневается в том, что целью Мемнона действительно была Македония. Он пишет: "однако более вероятным кажется, что в его намерения входило атаковать Абидос, перерезать коммуникации Александра; вынудить его направить часть своих сил на Абидос, а затем отступить. Действия Мемнона говорят в пользу этого".
Так что можно оценить ситуацию: Александр смеялся над Гордиевым узлом в тот миг, когда у него буквально горела под ногами земля, а судьба Великого похода да и самой армии висела на волоске. Неудивительно, если он и разрубил тот узел: надо думать, Александр бы его и зубами перегрыз, лишь бы войско не пало духом...
И боги спасли своего любимца. Вечером того же дня разразилась гроза. Толковать подобный "знак" можно было двояко, но войску и гражданам Гордия было объявлено, что Зевс одобряет и приветствует дерзновенный жест "сына". А вскоре тому пришло подтверждение, ибо трудно было истолковать иначе весть из Митилены: умер Мемнон Родосский... До сих пор есть расхождение во мнениях, было ли это ранение или болезнь, но Персия потеряла свой Щит.
Судьба, однако, не позволила этому человеку развернуться во всю ширь. Он заболел и неожиданно скончался; смерть его погубила все дело Дария.
(с) Диодор Сицилийский
В словах Диодора нет ни капли преувеличения. Дарий загорелся идеей перенесения войны в Грецию, но военачальника, способного такое осуществить, у него уже не было. Племянник Мемнона, спешно возглавивший флот, в подметки не годился своему великому дяде. Царский совет сошелся на том, что неплохо бы Дарию самому встать во главе армии и отправиться навстречу македонскому завоевателю. Дарий, судя по всему, в своих дарованиях как полководца несколько сомневался. А может быть, до него дошло, что его персидским командирам воевать против македонцев -- как против инопланетян. Слишком различные взгляды на искусство войны, и надо бы выставить против Александра кого-то, кто, подобно Мемнону, понимал бы, чего от него можно ждать. И самое главное, кандидатура у него была!
Афинянин же Харидем, человек изумительной храбрости и стратег искуснейший (он воевал вместе с царем Филиппом и был его правой рукой и советником во всех предприятиях), посоветовал Дарию не делать опрометчиво ставкой свое царство: пусть он несет на себе тяжесть управления Азией, а на войну отправит полководца уже испытанной доблести. Стотысячного войска, треть которого составляют эллинские наемники, достаточно, и он намекнул, что он сам берется осуществить свое предложение.
(с) Диодор Сицилийский
Увы, здравую идею погубил очередной бардак образца Граника. Поняв, что командование опять уплывает в руки грека, приближенные к Дарию сатрапы взвились как укушенные и не придумали ничего умнее, чем обвинить афинянина в предательстве. Как и Мемнона раньше. Но если Мемнон к подобным выпадам относился с позиции "Собака лает -- ветер носит", то оскорбленный Харидем в ответ высказался "всеми словами, какие только пришли в голову". А уж какие именно слова могли прийти в голову бывшему пиратскому адмиралу, которого сами афиняне по требованию Александра в свое время выставили без особого сожаления, предлагаю читателям додумать самостоятельно, дабы не пугать ДЗЕН.
В раздражении, не думая уже о своей пользе, Дарий схватил Харидема за пояс, предавая его тем, по персидскому обычаю, своим прислужникам на казнь. Харидем, идя на смерть, крикнул, что царь скоро раскается в тем, что сделал, а скорым наказанием ему за неправую месть будет крушение его царства... Царь, когда раздражение у него улеглось, одумался, укорял себя в том, что допустил величайшую ошибку: случившееся, однако, даже царская власть не могла сделать неслучившимся.
(с) Диодор Сицилийский
Прикинув, кого можно послать против Александра, Дарий понял, что таких у него нет, и, как и хотели его приближенные, принял командование. В конце лета 333 года Дарий во главе войска самолично выступил из Вавилона навстречу Александру...
Войско Дария... Это была отдельная песня. Эпическая. Масштаба "Махабхараты", недаром и индийцы, и персы -- арии. Кто читал "Махабхарату", несомненно помнит все эти выезды царей в сопровождении советников, горожан, брахманов, родичей, "обитаемого женщинами и евнухами" гарема, толп слуг для любых мыслимых поручений и вовсе невесть зачем нужных приживалов. Плюс повозки со всевозможным драгоценным хламом, призванным обеспечить Царю царей привычный комфорт. И вот все это можно было зреть очами! Дарий ехал сражаться за свое царство. Зачем он поволок с собой беременную (!) жену, двух дочерей, малолетнего сына и престарелую мать, постичь мирским умом и вовсе невозможно.
Александр же, буквально освобожденный кончиной Мемнона, быстрым маршем двинулся в Киликию. По дороге принял присягу от пафлагонцев, согласных на все, лишь бы македонская армия обошла их земли. Александр и обошел -- у него не было на них времени, бегом пробежал Каппадокию, но куда стремился -- не успел. Перевал Киликийские ворота был занят персами. Отбить Ворота царь поручил Пармениону. Тот справился блестяще -- выбил врагов долой и прочно оседлал перевал. Тут базилевсу донесли, что сатрап Киликии Арсам надумал перед отступлением сжечь свою столицу -- Тарс. Александр с конницей бросился туда, спугнул Арсама и взял Тарс целеньким.
В Тарсе, куда Александр прибыл 3 сентября 333 г. до н.э. произошло еще одно вошедшее в легенды событие, по драматизму достойное экрана, но раз от С. Тэвари мы такой радости не дождемся, горячо рекомендую моим читателям восхитительную "Балладу о доверии" Льва Вершинина. Разгоряченный скачкой Александр опрометчиво решил освежиться, окунувшись в ледяные воды реки Кидн. Чем это обернулось, современные медики высказывали ворох предположений: от пневмонии до микроинсульта от перепада температур. Плутарх предполагает болезнь от жесточайшего переутомления. Как бы там ни было, но "небалованный бог солдатский" едва не отдал душу Аиду. Все имевшиеся в наличии медики не сомневались в безнадежности случая и норовили удрать. Кроме одного -- Филиппа из Акарнании.
Да, это та самая история, когда Александр взял лекарство из рук обвиненного в предательстве врача: "Но стихает боль понемногу, позволяя веки смежить -- царь поверил другу как богу, и за это остался жить"... Обвинял, кстати, опять Парменион. Не знаю точно, но похоже, старик служил не только командармом, но и безопасником. То же предполагает М. Елисеев, автор книги "Походы Александра Македонского", которую я тоже горячо рекомендую.
Поправившись и воспрянув телом и духом, Александр вновь стал деятелен и устремился на поиски Дария. Парменион по его приказу уже держал второй перевал -- Сирийские ворота, выводивший на равнину, где дожидался Дарий. Тот, пока Александр болел, стоял по другую сторону гор, не дождался, успел предположить, что противник струсил, и направился его искать, намереваясь воспрепятствовать бегству македонца, доставившего такие хлопоты.
Дарий, снявшись с лагеря, направился в Киликию, а Александр в это же время двинул свои войска на персов в Сирию. Ночью оба войска разминулись, и каждое тотчас повернуло назад
(с) Плутарх
Перебежчик Аминта чуть ли не в ногах валялся у Дария, умоляя не покидать открытую равнину, где персидская армия имела все преимущества, и заверяя, что Александр никогда не сбежит от боя, но вотще -- когда Александр миновал Сирийские врата, то с удивлением узнал, что Дарий буквально только что снялся и ушел на север в сторону Исса. Две армии разминулись где-то на 18 километров, и Дарий оказался у Александра в тылу. Вот тогда и случилась та жестокая история, которую нам преподнес сэр Сиддхартх в собственной переделке. В действительности персидских отрядов в армии Александра на тот момент еще не было. Дарий захватил македонский лазарет.
Там (под Иссом) персы захватили большую часть раненых и больных из армии Александра. Им отрубили руки, прижгли раны, показали персидский лагерь и отправили к Александру, чтобы они рассказали обо всем увиденном. Из Исса Дарий с войском двинулся к реке Пинар и занял оборонительную позицию на ее северном берегу.
(с) Поль Фор
Дарий был уверен, что загнал Александра в ловушку. На деле македонский базилевс, узнав о расположении противника, в очередной раз возблагодарил богов, пославших персам мысль забраться за ним в теснины, где преимущества их огромной армии сходили на нет.
Базилевс немедля произнес речь перед своим войском (македоняне вымокли под ливнем, устали и были недовольны двумя днями поисков противника, совершавшихся точно по пословице "Васька пришел -- Гришка ушел, Гришка пришел -- Васька ушел"), упирая на то, что близок конец их трудам, война вот-вот будет выиграна. Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый... Помянул даже Ксенофонта с его Анабасисом.
Одним словом, он сказал все, что в таких обстоятельствах хороший вождь говорит перед сражением хорошим солдатам. Все кинулись пожимать ему руку и, воодушевленные его словами, требовали, чтобы он вел их в бой. (с) Плутарх
Вот такие события предшествовали сражению при Иссе. О самой битве -- далее...