Родители Тони Земляникиной работали в ВУЗе. Мама кандидат исторических наук. Папа профессор с физмата. Удивительно, но её отца я знал. Это был высокий, статный мужчина в возрасте. Когда она начала рассказывать в машине о родителях я сразу понял, откуда эта породистость её лице. У таких родителей не могло быть некрасивой дочери. Хотя это была даже не столько красота, сколько знание цены собственным словам. Ну и осанка, правильные черты лица. Не без этого конечно.
С её отцом мы сталкивались несколько раз в институтской курилке. У нас он ничего не вел, слава богу, но мой одноклассник рассказывал о драконовских правилах физмата. В отличии от нашего юрфака, там царил тоталитаризм. И заведовал этим делом как раз Тонин отец. Сам он учился в Москве. Оттуда и был родом. На пятом курсе его понесло отдыхать в Крым. Стоял томный вечер. Молодой человек любовался закатом. Из воды разнесся крик о помощи. Без лишних раздумий парень спас тонувшую девушку. Стоит ли рассказывать о том, что это была Тонина мама? Ради неё-то он и переехал из родного города в провинцию. Затем появился старший брат Тони, а потом и она сама.
- Тонь, ты ж из нормальной семьи. Зачем тебе это?
- Это? Ты про что именно сейчас? Мы же на ты?
- На ты. И ты знаешь, о чём я.
- А мы с тобой мало чем отличаемся.
- Да ну.
- Ну, вот смотри. Ты ходишь на работу. Получаешь зарплату, живешь в системе. Это твоя зависимость. А у меня другая. Но суть-то такая же. Мы все, в конце концов, умрем, но я хотя бы успею получить удовольствие.
- То есть ты торчишь из-за кайфа?
- И из-за него тоже. Но он не главное, главное, что я честна перед собой, а ты нет. Я с кем хочу с тем и сплю, когда хочу и где хочу. В том мире, который выбрала я, нет ваших лицемерных правил. Мне не надо заигрывать и изображать из себя что-то. Я свободна.
- Странная у тебя свобода. Похоже на какую-то иллюзию.
- Не больше чем у тебя. Да и что ты можешь знать о свободе?
- Не меньше твоего точно. Вон, вся твоя свобода на твоих руках. Каждый день по кубу или уже больше, а?
- Дело не в этом.
- А ты можешь без этого-то, если свободна?
- А зачем? – Я посмотрел ей в глаза. Там были выжженные деревни. Пустые колодцы. Кладбищенские оградки до горизонта и небо цвета неспелого мяса. Мне стало в очередной раз невыносимо тоскливо. Девочка из хорошей семьи, у которой есть всё, выбирает мак. Зачем? Почему? Впереди целая огромная жизнь, но она меняет её на иглу. Хотелось немедленно выпить. Чего-нибудь некрепкого, но много.
- Ты не свободна Тоня. Ты больна.
- Ой, давай вот без этого. Ты как мой папа сейчас начинаешь.
- А тебе родителей не жалко?
- Жалко у пчёлки. Это мой осознанный выбор. Каждый человек имеет на него право.
- Вот только не имеет права нарушать закон.
- Ваши законы лживы. Водку жрать можно, а колоться нет? В чём разница-то? Сигареты курить можно, а траву нет? Сразу сажать? Это лицемерие и подлость.
- Ты вроде умная девочка, а рассуждаешь как подросток. Я вроде не агитирую пить водку.
- Но и жить людям ты тоже не даёшь спокойно. Что мы сделали плохого? Сварились и вмазались. Всё. Никому не мешаем. Хотели пойти в парк. Просто погулять. А вместо этого ты моешь мне тут мозг.
- Чего это мою? Мы мило общаемся. Сейчас Саня управится с твоими корешами и придет твоя очередь, сходить по маленькому.
- А ты поглядеть хочешь?
- Вот дура. – Я сплюнул. Тоня же в ответ рассмеялась. – Да вы ж менты все извращенцы. Или ты не такой?
- Ага, не такой как все, только не работаю в офисе. А бегаю за дурами вроде тебя весь день.
- Да ладно тебе. Не обижайся. Я ж вижу, что ты не вписываешься в ряды коллег. И ухо у тебя было проколото, да? И музыку, небось, всякую слушал умную типа Шевчука? Я угадала?
- Не угадала. Шевчук это попса. Я оборону слушал.
- Да и твоя оборона попс. Вот Соломенные еноты это дело. Знаешь таких? Или Собаки табака. Или Химера. Вот это музыка, а не все эти престарелые рокеры. Я как услышала, сразу поняла, что это настоящее. Это важно. Не быть как обыватель, не жить по дурацким правилам. Не верить во взрослый мир.
- То есть тебе нравится быть ребенком?
- Да. И это прекрасно. И ты где-то подсознательно мне на самом деле-то завидуешь. – Меньше всего я хотел завидовать Тоне. Обе её руки были усеяны точками от уколов и порезами. На лице уже успела появиться классическая печать наркоманов. Толи это была какая-то вселенская тоска, толи апатия. Но кроме наркоманов такое выражения лица больше не носит никто.
- А чего ты там про тетрадку говорила? – В ответ Тоня загадочно улыбнулась.
- Твоё время еще не пришло. Но уже скоро. Очень скоро.
- Что скоро?
- Увидишь. – Как назло в этот момент из наркологички вышла вся компания. Вокруг сразу стало шумно. ВДВ облегченно закурил, угостил сигаретой своих подопечных в лице наркоманов. Саня начал кому-то звонить.
- Ну что? Как договаривались. Иди, оформляй бабешку.
- Есть. – Мы встали и прошли с Тоней в поликлинику. По дороге она неожиданно остановилась и зашептала.
- Знаешь, чем ты отличаешься от собаки?
- Ну?
- Собака выполняет приказ молча. А ты обязан что-то ответить, но, по сути, ты пёс. – Не дожидаясь моего ответа, она толкнула дверь и вошла в кабинет врача.
Сергей Прокопьевич сидел как всегда с сигаретой в своём кабинете. Курить в стенах наркологички запрещалось, но не ему. Его любило и руководство и сотрудники вроде нас. Он делал всё быстро и знал большинство торчков в лицо. Его феноменальная память хранила тысячи лиц привязанных к прозвищам. Иногда мы у него консультировались.
- О! Тоня! Ну, здравствуй, здравствуй.
- Здравствуйте дядь Серёж.
- С чем пожаловали?
- Известно с чем. Оформляют административку.
- Оно и правильно. Ты же Тоня не хочешь браться за ум.
- Вы все сговорились что ли? Один лекции читает, второй взялся за нотации. - Сергей Прокопьевич повернулся ко мне и недоуменно развел руки в стороны.
- С каких это пор опера читают лекции? Это ж моя прерогатива.
- Я не читал. Я беседовал.
- Вы голубчик это бросьте. А то я ваши методы знаю. В морду дать, водки выпить. Это не для такого нежного создания как Тоня. Её надобно наручниками к батарее привязать на месяцок. Тогда может и будет толк.
- Я ж говорю все работники системы извращенцы! – Вставила с улыбкой Тоня.
- Да, профессиональная деформация знаете ли. – Усмехнулся в ответ Сергей Прокопьевич. – Вы кстати бумажки-то заполняйте. Процедуру знаете, не первый раз у меня в гостях. – Я взял бумаги и принялся писать свои данные. Ненароком поглядывая на блаженные улыбки Тони и Прокопьевича. Удивительно, но они были чем-то похожи. То ли своей породистостью, то ли еще чем-то. И судя по всему, знакомы они были давно.
- Прокопьевич?
- Ну.
- А давно ты с Тонькой знаком?
- Года три как. Где-то так. Да. Она тогда у нас только начинала. Сейчас-то уже всё. Скатилась. Мак варим, да Тонь?
- Варим, варим. Героина-то в городе нет.
- Вот. Собственно с него она начинала. Кстати никогда не понимал, как она в это вляпалась. Умная девочка, солидная семья и тут на тебе. Бумаги-то заполнил? – Мы как-то незаметно перешли на «ты». Это была классическая схема общения. Первые пару минут в кабинете царил официоз, но к концу процедуры Прокопьевич становился, если не близким другом, то уж точно хорошим собеседником.
- Заполнил. А чего еще про неё расскажите?
- Да она сама может, правда Тоня?
- А что интересно-то?
- С чего начинала?
- Ого. Моя биография станет строчкой в пособии о том, как потратить свою жизнь?
- Мне просто любопытно как это происходит. – Тоня внимательно посмотрела в мои глаза. Мне почему-то стало не по себе. Её тяжелый взгляд смотрел куда-то в самую глубь. Словно она могла видеть сквозь мои кишки какие-то детские переживания. Так себе ощущения. Но уже через секунду всё это пропало. Возможно, мне показалось. Наверное, всё дело в усталости. Надо обязательно вечером расслабиться.
- Начала, как и все. С травы. Потом тусин пробовала, а потом на кишку как-то белый кидала пару раз.
- То есть торчать не стала сразу?
- Нет, конечно. Это у пацанов сразу смелости до одного места. А я аккуратно начинала. Да я и сейчас в отличии от всех аккуратная.
- Ну-ну. Ты не заводись. – Махнул рукой Прокопьевич. – Ты ж в день раза три уже ставишься судя по венам.
- Есть такое. – Кивнула Тоня.
- А это точно не тянет на аккуратность. Аккуратно это раз в месяц. Но таких сюда не водят. Та стадия у тебя уже позади, да? И не соскочишь уже.
- А я и не хочу. Мне нравится.
- Озорница какая. Нравится ей. Эх. – Прокопьевич тяжко вздохнул и потушил окурок в пепельнице. – Кто вот с тобой в этот раз пойдет в туалет?
- Да я ж бежать не собираюсь.
- На баночку и шагом марш. – Тоня послушно взяла банку и пошла за дверь. Я поплелся за ней. Побега я не боялся. Да и от чего ей бежать? Кроме статьи об административном правонарушении ей ничего не светило. И тут вдруг в голове щёлкнула идиотская мысль о том, что я не досматривал её. Вообще. Парней-то наверняка ВДВ осмотрел. Судя по всему ничего у них не нашел. А я вот как лох.
- Ну-ка стой.
- Чего еще? – Тоня обернулась и сверкнула глазами. Не знай, я её биографию никогда бы не подумал, что она торчит. Конечно, сейчас я видел следы разложения на её лице, но это только потому, что я знал о них. А встретишь такую даму на дискотеке, и сразу руки сами потянутся к её талии. Губы будут искать её шею. И внутри расплещется приятное и торопливое тепло.
- А чего у тебя в карманах?
- Ну, вот опомнился. Не слишком ли поздно?
- Никогда не поздно. Иди сюда. – Однако Тоня осталась стоять на месте. В коридоре кроме нас не было никого. Тусклая лампочка еле освещала её лицо, но инстинктивно я вдруг понял, что она сейчас мучается перед выбором.
- Тоня. Даже и не думай бежать. Ты знаешь, что на улице тебя возьмут. Опять же повесят сопротивление при задержании. Выдай сама. Добровольно. – Я говорил тихо и размерено. Момент был весьма щекотливым. Особенно меня смущало наличие стеклянной банки в руке у Тони. Хотя про неё она будто забыла. Она рассматривала меня. Словно оценивая. Хотя оценивать тут было нечего. Мы оба понимали, что все козыри у меня на руках и никакого фокуса в этом нет. Так сложились обстоятельства. Я охотник, а она дичь.
- Ты меня слышишь Тонь? – Как назло расстояние между нами было около двух метров. Даже если я сейчас резко прыгну вперед, у Тони останется время садануть мне в лицо банкой. И самое обидное, что я сам загнал себя в такую ситуацию. А может, не саданет?
- Ты про тетрадку спрашивал. Я всё тебе расскажу. Только не забирай у меня ничего.
- Про тетрадку это лирика. А мне б чего интересного.
- Я готова сотрудничать. Расскажу всё что знаю.
- Например?
- Про князя, который чёрт. – Верить наркоману, который пытается сохранить не только свободу, но и дозу на вечер мероприятие сомнительное. Если не сказать бестолковое. А вот за изъятие мутного раствора опия мне точно светит квартальная премия. Её хватит на бутылок пять хорошего пива. Или несколько банок тонизирующего напитка «ягуар». Да. Вот чего мне хотелось выпить с самого утра. Именно этой дешевой и поганой жижи.
- Я тебе не верю Тоня. И ты знаешь почему.
- Знаю. У меня всего пара кубов там в баяне. Ну, закроешь ты меня. Получишь свою палку. А так я тебе на что-нибудь точно сгожусь. – Последние слова она договорила почти шёпотом. В голову залезла совсем нехорошая мысль о других палках. – Я может и торчок, но если обещаю то делаю.
- Бог с тобой. Живи. – Про себя же я точно решил, что если она меня кинет с информацией, я точно потом насыплю ей в карманы конопли и закрою за хранение. Дело несложное, противное, но при желании реализуемое.
Тоня улыбнулась и скрылась за дверью туалета. Пока её не было, я всё думал, чем же таким она меня смогла развести? Своими глазами? Голосом? Точно не словами. Удивительно, но я не верил, что она расскажет что-то толковое. Меня смущал вопрос с тетрадкой. Откуда она могла знать о ней?
- Пойдем извращенец. – Она довольно улыбалась стоя в дверях туалета. – Подслушивал?
- Если будешь продолжать, то ничем хорошим это не закончится.
- А я плохая девочка. Люблю когда плохо. – Тоня провела пальцем по своим губам и потянула его к моему лицу. Я в ужасе отшатнулся. – Забавный ты.
- Обычный. Раз уж у нас уговор, то жду тебя вечером в парке возле пьяных комсомольцев. Знаешь где это?
- О, у нас будет свидание?
- Скорее аудиенция. В шесть.
- Я могу запоздать.
- Можешь. Минут на пять. Кое-что приличное в тебе ж осталось.
- Я приду мой милый опер. – Всё это напоминало какую-то авантюру. Бессмысленную, но почему-то увлекательную. Самое забавное было в том, что Тоня принялась кокетничать, но выходило у неё это грубо и наигранно. И делалось это специально. При этом я уверен, что она не стала бы себя так вести ни с кем из других сотрудников. Наверное, все-таки она была права. Я действительно не вписывался в коллектив. Слишком добрая у меня рожа.